Омут колдовства

– Допустим, – прохладно ответила она и хотела уже пройти мимо, как услышала:

– Вам большой привет от Владислава.

Сердце Дарьи учащённо заколотилось.

– От Влада? – удивлённо переспросила она. – Что с ним?

– Не беспокойтесь, – поспешил успокоить её парень. – С Владиславом всё нормально: жив, здоров, учится и скоро будет летать. Просто он попросил меня передать вам немного денег. Знаете, я в Москве проездом в Ярославль, получил, так сказать, увольнительную домой, поэтому согласился оказать ему эту услугу, которая особого труда мне не составляет. Так что, будьте добры, примите из рук в руки.

И он передал Дарье запечатанный конверт.

– Я, правда, не знаю, какая там сумма, – продолжил объяснять своё появление парень, – но, поверьте, копаться в чужих вещах – это не в моих правилах.

Дарья взяла конверт в руки.

– Ого! – воскликнула она, ощутив его толщину и вес. – Здесь довольно крупная сумма денег. Откуда у него столько?

– В такие подробности он меня не посвящал, да и незачем мне знать все тонкости. Своё дело я сделал, а посему хочу откланяться.

– Постойте! – мучительно выпутывалась Дарья из волнительной ситуации, ища тему для продолжения разговора. – Но каким образом вы меня нашли? Ведь мы незнакомы.

– О! Владислав мне очень много рассказывал про вас и даже подробно описал эту скамейку, которую, как видите, я легко отыскал в Москве. Давайте лучше присядем ненадолго, вы сами всё услышите и поймёте.

Их встреча затянулась на долгих два часа. Виктор рассказывал о товарище с пылким задором и удовольствием. Дарья, в свою очередь, с нескрываемым интересом ловила в каждом его слове, интонации и жесте смысл своего ожидания любимого человека. Но в самом конце ей в голову пришёл ещё один немаловажный вопрос, без ответа на который она не знала, как ей поступить в дальнейшем.

– Скажите, – тихо произнесла она, – а почему вы не отдали эти деньги его родителям? Наверное, так было бы правильнее.

– Если честно, я сделал то, о чём меня просил Владислав, – ответил Виктор. – Большее мне неведомо. Извините.

Он встал, слегка коснулся кончиками пальцев её ладони, откланялся и ушёл в сумрачное мерцание ночных светильников парка.

Из информации разведслужбы иностранного государства:

«Изучены связи агента Шустрого на предмет использования в разведывательных целях. Лиц, представляющих оперативный интерес, не выявлено, в связи с чем проверка прекращена».

* * *

Между тем дела у Владислава шли наперекосяк. После известных событий он стал замкнутым и молчаливым. Привычная для него твёрдость в решениях превратилась в самообман: он прятал глаза от стыда и не знал, к какому берегу примкнуть. Ни товарищи по учебному заведению, ни преподаватели, которые ранее души в нём не чаяли и прочили ему большое будущее, теперь его просто не узнавали. Голова нашего героя была забита совершенно не тем, чем надо, а действительность, как небо перед грозой, затянутое чёрными тучами, словно сменила плюс на минус.

Вести из дома тоже не сулили ничего многообещающего. Надежда на выздоровление Владимира таяла с каждым днём, денег на врачей и лекарства катастрофически не хватало. Однажды, чтобы хоть как-то поддержать родителей в трудную минуту, Влад решился на отчаянный поступок: продал первому встречному наручные часы – подарок ребят на день рождения – и сдал в ломбард нательную цепочку из золота. И, хотя много от этого в материальном плане не выгорело – ценности были своего рода реликвией и напоминанием о родине, – он сделал это без сожаления.

В поисках выхода из положения он метался из угла в угол, но ничего значимого, кроме как молчать и раболепно выполнять команды новых покровителей, для себя не находил. Страх возмездия за совершённый грех дамокловым мечом висел над ним, терзал душу и не давал ни минуты покоя. Каждый раз, идя на явку, он прежде колесил по закоулкам города и оглядывался по сторонам, не следят ли за ним.

Слежки, конечно, не было, за исключением, может быть, отдельных случаев, но знали о каждом его шаге. Он исправно получал свой «гонорар» и сдавал потенциальным врагам интересы государства. Но однажды ему стало страшно. Он почувствовал запах смерти. Она стала приходить к нему во сне в обличье терпящего бедствие самолёта. Громада крыльев горела в воздухе, а потом со всей мощью бреющего полёта врезалась в землю, отчего столп неукротимого огня разносился на непомерно огромное расстояние, поражая всё и вся вокруг. Среди ночи Влад просыпался от кошмаров и потом до утра не мог заснуть. В поту он метался по постели, вскакивал, выходил во двор, много курил и думал… думал… думал…

«Так жить нельзя, неправильно, не по-человечески», – решил он однажды и, собравшись с духом, написал «письмо счастья». Потом вложил его в конверт и, с неимоверным трудом перешагнув коридоры власти, постучался в двери начальника училища.

– Разрешите? – взволнованно спросил он, войдя в просторный кабинет руководителя.

– А, Конюхов! Заходи. С чем пожаловал?

– Товарищ генерал! – начал докладывать Владислав, но, не сдержавшись, расплакался.

– Ну-ну. Хватит разводить сырость. Говори толком, что у тебя стряслось, – попытался успокоить его начальник.

Владислав продолжал ныть, утирая слёзы рукавом форменной куртки.

– Мне стыдно признаться, – еле внятно, сквозь всхлипы произнёс он, – но я стою на краю пропасти, а может быть, даже адской бездны. Я – предатель.

И Владислав рассказал ему всю правду.

Умудрённый жизненным опытом генерал стоял молча, задумчиво смотрел в окно и курил. Он многое повидал на своём веку: и отважных лётчиков, и трусов, и голодную смерть блокадных ленинградцев, но с таким случаем сталкивался впервые.

Наконец в кабинете наступила томительная тишина.

– У вас всё, курсант Конюхов? – спросил генерал.

Никакого ответа не последовало, только напольные часы, спрятавшиеся в углу просторного кабинета, тяжело отстукивали секунды жизни.

– Тогда идите в расположение. Решение вам будет объявлено. И запомните: о нашем с вами разговоре – никому ни слова. Надеюсь, язык вас больше не подведёт.

Прошло два мучительных дня ожидания приговора. Владислава никто не вызывал и ни о чём не спрашивал. А на третий день, во время занятий, в класс заглянул дежурный и сообщил:

– Конюхова к начальнику училища.

Владислав поднялся с места и пулей вылетел из помещения.

В кабинете генерала находились два гражданских лица. Они курили и о чём-то беседовали.

– Курсант Конюхов по вашему приказанию прибыл, – по-военному чётко отрапортовал Владислав и застыл у двери по стойке смирно.

– Присаживайтесь, – деликатно предложил начальник училища, – и слушайте нас внимательно. Теперь от вас, молодой человек, зависит если не всё, то очень многое. В ваших интересах принять правильное решение. Надеюсь, вы поступите благоразумно, как истинный патриот своего отечества.