Он бы отдал жизнь

Она открыла дверь, вошла сама, впустила гостя. Диана не пользовалась лифтом, поэтому стала подниматься по лестнице. Степа последовал за ней. Когда они достигли четвертого этажа, из дверей квартиры, располагающейся под Дианиной, показался Пьер. Он как будто поджидал соседку, сидя в прихожей и прислушиваясь к звукам извне.

– Диана? – протянул он с вопросительной интонацией. – Вы звонили в полицию?

– Не звонила.

– И не собирались?

– Нет.

– А нельзя было сказать мне об этом утром? Я бы не сидел дома в ожидании визита комиссара! – Он был возмущен. На бледном лице вспыхнули пятна румянца, рот напрягся.

– Если бы я знала, что вы будете его ждать, то я…

– Ах, перестаньте! – Пьер раздосадованно отмахнулся. – И учтите, больше вы не можете на меня рассчитывать!

– Буду иметь в виду, – бросила она и пошла дальше.

Сосед хлопнул дверью с такой силой, что Степа подпрыгнул.

– Что за черт? – спросил он, обернувшись и недовольно посмотрев на закрывшуюся дверь.

– Сосед.

– Ты залила его, что ли? Чего он такой нервный?

Диана не стала посвящать Степу в их дела, лишь пожала плечами, как бы говоря, а кто его знает.

Она провела гостя в квартиру. Там было душновато – вот что значит закрытая балконная дверь. Диана открыла ее, впустила в комнату воздух. Тут был установлен кондиционер, но он сломался. Диана каждый день собиралась вызвать мастера, да все откладывала. Ей и без кондея было хорошо – через открытый балкон дул приятный ветер с моря.

– Я заварю чаю, – сказала Диана, – а ты располагайся.

Степа плюхнулся на диван, но тут же встал и прошел на балкон.

– Лепота-то какая! – восхитился он, окинув взглядом пейзаж.

– Да, красиво. Я, можно сказать, из-за этого вида квартиру и купила. Тебе какой чай?

– Обычный, черный. Но покрепче.

– Варенье есть. Вишневое. Будешь?

– Мое любимое. Буду обязательно. Откуда оно у тебя?

– Мама прислала.

– Она в России живет?

– Да. В Москве.

– Давно не виделись?

– Как переехала, так и не виделись.

– Скучаешь?

– Очень. Но мы часто по телефону болтаем, это немного помогает переживать разлуку.

– О, хорошо, что про телефон заговорила, а то я забыл совсем!.. – Степа ушел с балкона. – Надо товарищу позвонить насчет твоего Исаева. Где аппарат?

Диана показала на трубку радиотелефона. Степа взял ее и уселся в кресло.

Пока он набирал номер, Диана неловко возилась с чашками. Руки тряслись. Совсем скоро она узнает правду! Как же страшно…

– Диана, – позвал ее Степа.

Она резко обернулась. Кистью задела заварной чайник и уронила его на пол. Раздался грохот, но он не заглушил буханье ее сердца.

– На счастье! – невозмутимо проговорил Степа.

– Точно, – вяло улыбнулась она и полезла за веником и совком.

– У тебя аппарат давно так работает?

– Как – так? – переспросила Диана, не отрывая взгляда от осколков на полу. Необходимо собрать их все, иначе порежется. По дому она любит ходить босиком.

– Ну, он потрескивает.

– Разве? Нет, я не замечала.

– У тебя есть отвертка?

Тут уж Диана подняла голову и с недоумением посмотрела на Степу.

– Зачем она тебе?

– Хочу кое-что проверить.

Она открыла ящик, где лежали немногочисленные инструменты, и достала из него небольшую отвертку. Обычно ею она закручивала разболтавшиеся дужки очков.

– Другой нет.

– Эта в самый раз. Кидай.

Диана кинула ему отвертку. Поймав ее, Степа начал колдовать над телефоном. Диана наблюдала за ним до тех пор, пока он не раскурочил трубку и не сказал:

– Так я и знал – «жучок».

– Что?

Степа выставил перед собой ладонь, на которой лежал небольшой кругляш, размером с монету в двадцать центов.

– Вот он, «жучок» для прослушки. Он был в твоем телефоне.

– Но как он туда попал?

– Тебе полицейские его не ставили?

– Нет.

– Значит, это сделал кто-то другой.

«Тот, кто залез ко мне ночью», – осенило Диану.

– Следов присутствия постороннего в квартире не обнаруживала? – спросил Степа. Улыбка с его лица исчезла без следа. Он стал очень серьезным, собранным. Диана подумала, что именно таким его знают коллеги, и только на отдыхе он позволяет себе становиться бесшабашным, расслабленным, озорным.

– Следов – нет. Но, по уверению соседа снизу, сегодня ночью кто-то по балконам забирался в мою квартиру.

– Как ты могла этого не услышать?

– Я ночевала не дома. Осталась в Барселоне.

– В полицию сообщила?

– Нет.

– Диана, – с укоризной протянул Степа. – Что за беспечность, граничащая с идиотизмом?

– Я думала, это Дэвид.

– Тот самый мужчина, которого ты…

– Да.

– Понятно. Все ждешь и надеешься. А параллельно рискуешь собой.

– Ничем я не…

– Рискуешь! – повысил голос Степа. – К тебе мог забраться убийца, ты это понимаешь? Человек с оружием. И если это так, он еще вернется.

– Да перестань ты! На кой черт я сдалась человеку с оружием? Но даже если кто-то хочет меня убить, сомневаюсь, что ему помешает местная полиция.

Степа внимательно посмотрел на Диану.

– Ты что, совсем не боишься?

– Умереть? Нет.

Она говорила правду. Последнее время она жила… нет, существовала через не хочу. Когда радовалась чему-то, той же хорошей погоде, морю, приятному времяпрепровождению, не отдавалась этому чувству. Оно не сносило ее, как штормовой вал. Даже с Дэвидом она не чувствовала себя безгранично счастливой. Такой, например, какой ощущала себя, глядя на спящую Алису, Алису, прижимающуюся к ней поутру и тянущуюся губами, Алису, рисующую на асфальте; Алису, поглаживающую ее беременный живот и выдыхающую: «Глебушка, давай уже скорее рождайся, я заждалась…»

О смерти Диана не мечтала. Хотя порой думала, что скончаться при родах для нее было бы лучшим выходом. Даже если не существует никакого загробного мира, небытие лучше, чем нескончаемое страдание.

Подростком Диана вместе с родителями ходила на фильм «Жестокий романс». В финале, когда Карандышев застрелил Ларису, папа крепко выругался, мама расплакалась, а их дочь возмущенно фыркнула. Ей показалось совершенно неправдоподобным, что главная героиня поблагодарила своего убийцу. Разве такое бывает? Вот уж глупые выдумки!