Он меня понимает
Шрифт:
– Не от у-уду... Удушения, а от страха! – выпалила она, вдыхая полной грудью. – Ох...
Она перевернулась на спину и сделала неспешный гребок крыльями.
– Под водой очень страшно... Во время удушения на поверхности воздух тебе рот не зальёт.
– Может, тогда тебя проводить поглубже? – Коварный Светлый, не упускавший ни одной возможности порадовать пегасочку – в том числе так приятными ей острыми ощущениями, напрыгнул на неё, стараясь по ходу набрать максимально много кислорода, и, подхватив под крылышки, нырнул вместе с нею прямо в пучину, быстро подгребая в глубину задними лапками и крыльями, плавно махая хвостом.
Пони широко раскрыла глаза и задрыгала всеми конечностями – она не успела набрать воздуха, не смогла восстановить
– Ауррбларл! – От болевого шока дракон выпустил потяшку и дёрнулся, а потом согнулся, и снова дёрнулся, когда он нечаянно немного вдохнул воды в носовую пазуху. Все игры прекратились, и вокруг дракона осталась ли глубина, подводные сумерки, давившие со всех сторон... И трясущаяся в диком страхе поняшка, неловко перебигающая согнутыми копытцами. Признав попытку неудачной, дракончик, борясь с вогнутым от пустоты животом, обхватил хвостом и передними лапками пегасочку за талию и попытался рвануть к поверхности вместе с нею.
Но в эту игру включились новый персонажи.
Зелёное щупальце, вынырнувшее из под прикрытия водорослей, опутало заднюю ногу поняшки и дёрнул её вниз, едва не вырвав из лап Мирдала. В ту же секунду другое щупальце обхватило самого дракона за хвост и дёрнуло так, что теперь-то Хелли вылетела из лап дракона и погрузилась на дно, взмутив всё вокруг своими дикими попытками высвободиться. Нехватка воздуха уже перешла через критическую точку, и лишь неимоверным усилием воли пегаска крепко сжимала зубы и не вдыхала воду, хотя внутри у неё всё горело и пылало, а в груди аж сжалось! Но при том пони не могла оторвать испуганного, поражённого взгляда от задёргавшегося дракона, оскалившегося в попытке изогнуться и поцарапать щупальце, обхватившее его за голень и водившего концом по пяточке. Безо всяких действий со стороны пони член золотистого выправился и набух, едва ли не отвлекая ото всех опасности и даже боли. Тем временем и саму синюю, как глубокие пучины, пегаску, пронзило неприятно-тёплой волной странное – приятное и неприятное одновременно – ощущение гибкого и гладкого отростка, обвившего её пясть и погладившего, проводясь щекотно кончиком, над копытцем.
Она попыталась дотянуться до него передними ногами, но тут щупальце изогнулось и потянулось к щёлке пони, словно стремясь забраться в неё. Это было плохой идей. Для щупальца.
Глаза пегаски запылали яростью. Дёрнув крыльями и перевернувшись через голову, она впилась в щупальце своими острыми зубами! Судорожное желание вдохнуть в тысячи раз усилило её злобу и кончик щупальца заполнил пастьку пегаски чёрной жижей, пока обрубок стремительно соскальзывал с копыта. Пегаска испуганно взглянула на Мирдала – тот с гримасой боли и страха на морде нашёл в себе силы махнуть ей крылом и пегаска, взмахнув передними и крыльями, взвилась к поверхности.
А сам Мирдал теперь получил возможность почувствовать на себе всю ярость взбесившегося чудовища, для которого пегаска уже была вне досягаемости – зато дракон корчился в ловушке!
“БогинечкаСелестия яжетакневыплыву!» – Только и мог думать метавшейся в обхвативших все его лапки, крылышки, хвостик и шейку щупальцах, не стягивавших сильно, но даже в довольно мягких витках удерживавших отчаянно метавшегося в агонии и щекотке дракончика. А щекотка его сопровождала везде, по всему организму, одновременно во всех чувствительных местах – так не могла даже Хелли своими пальчиками! А ладошках лапок, по подошвам и по пяточке с лодыжкой, на бёдрах, животике, бочках, по крылышкам, в подмышках, по шейке, носику и за ушком солнечного с нажимом водили щупальца, заставляя трястись в истерике, выдавливая из
ноздрей последние, меленькие пузырьки, и расстреплав гриву солнечным ореолом вокруг головы.Таким беспомощным Мирдал не чувствовал себя даже под пытками Селесии, так близко к смерти – даже в наморднике Хелли вчера.
Зрение Мирдала почти пропало, но внезапно его обдало волной огненной энергии, пропитавшей все клеточки его тела. Что-то огромное и ужасающее, подобно обитателям Дома со Звёзд, обрушилось вниз на щупальца, рубя их кухонным ножом, припасённым для разрезания пирога. Обжигающе-горячие копыта схватили Мирдала за плечи и дёрнули на себя, с заметным трудом приподняв дракона. Перекошенная от злобы на глупость и ужаса от происходящего мордочка прильнула к его морде, даря живительный – во всех смыслах – поцелуй. Захваченного Хелли воздуха хватило на то, чтобы дракон получил возможность действовать, и как раз вовремя – мерзко извивавшиеся обрубки и целые щупальца ринулись к крылатым. Хелли, потратившая на спасение Мирдала все силы, в страхе обхватила дракона всеми четырьмя ногами, неосознанно насаживаясь на его стоявший стержень.
Мирдал, осознавая лишь стремление к поверхности, припустил мощным гребком широких крыльев к ней так быстро, что пегаска без собственного желания блаженно выдохнула остаток воздуха, и, кое-как помогая дракоше, загребла и своими крылышками и копытцами, успев подняться в когте от изогнувшего в хватке щупальца чудовища. Мирдал, уже было не надеявшийся вернуться живым, припал губами обратно к мордашке пони, выдыхая обратно её собственный потеплевший воздух. От резкой смены давления у обоих крылатых закружилась голова, а, лишь достигнув живительной поверхности, разбив её тысячей брызг, и вовсе захотелось смеяться, жадно глотая воздух.
Но лишь немного позже Хелли, вспомнив, где находилась, со всех сил толкнула Мирдала к берегу, отчаянно колотя по воде мокрыми крыльями.
– Прочь... – она зашлась в кашле. – Из воды... Бу-ургх-х!
Пегаска погрузилась на несколько метров. Каждое её копытце, мордочка, крылья – всё оказалось опутано проклятыми щупальцами, принадлежавшими такому страшному существу, что пони против воли повысила уровень воды в озере. Щупальца, окружавшие покрытую острыми зубами пасть, не смутились такой реакции и вонзились в обе её дырочки. Одновременно толстый обрубок опутал её поперёк живота и сильно сжался, заставив пони отчаянно выгнуть голову и забурлить пузырьками покидающего лёгкие воздуха. В стянутых крыльях что-то хрустнуло и Хелли обмякла в смертельных объятиях, её глаза закрылись... Чтобы расшириться от новой вспышки, на этот раз приятной, и оттого ещё более страшной, потому что щупальца скользили внутри неё, причиняя пугающее наслаждение. Судя по всему – последнее в её жизни.
Если бы Мирдал её настолько ненавидел, чтобы послушаться.
В воду опустилось уже не тело зверодракона, а чистое сияние его энергетики. Хелли подумала, что это и был свет Астрала – таким же приятным и добрым его и описывали – и вскоре Селестия, вернувшаяся с празднества, проведёт пегасочку по коридору из кадров её жизни, коря за глупость и беспечность, но понимая подвиг спасения её особенного. Но свет, вместо того, чтобы принять в себя, просверкнул через нава, заставив того скукожиться и убежать по дну далеко, сворачивая щупальца, а затем, обнимая в тёплые лучики, подтолкнул к небесам.
– Пра-а-кха-кха! – под фанфары дичайшего кашля пегаску вытолкнуло из воды и взвило вверх, а затем, отплёвывавшуюся и дрожащую, обрушило на берег, в последний момент замедлив скорость падения и боле-менее мягко опустив на травку. Ещё испуская яркий свет, рядом с ней повалился Мирдал, которому не повезло запачкать всю шкурку – он упал точно на клеёнку, и теперь сахарная вата застряла у него под крылом, а рыба прилипла к хвосту.
– Давно... Не практиковался? – слабо спросила Хелли, продолжая кашлять. Всё её тело заполнила какая-то непонятная лёгкость, а вот голову наоборот, тянуло к земле. Хотя она и так на ней лежала.