От редакции:

Прежде чем передать слово Николаю Александровичу, мы хотим немного рассказать о нашей серии. Мы стараемся наладить регулярный выпуск новых книг в жанре классического детектива, и надеемся что на просторах интернета найдется хотя бы несколько десятков человек, которым не жалко поддержать нас финансово, получив взамен бумажные книги или возможность повлиять на выбор очередного произведения в серии. Если кто хочет поучаствовать, — загляните в наш блогили в нашу группу Вконтакте — vk.com/deductionseries

Он приходит по пятницам

Моей Софье Андреевне, читавшей эти главы по мере их появления на свет.

Без ее внимания и поддержки вряд ли сей роман дождался бы своего завершения.

Экспозиция

Ночь. Темнота.

Даже не верится, что совсем рядом одна из центральных улиц большого города. Правда, и сам проспект освещен сейчас весьма экономно. Все вывески и световые рекламы погашены, а ровно в час ночи отключается и основная масса уличных светильников. Оставшихся – приблизительно один фонарь на квартал – явно недостаточно, чтобы осветить тротуары, на которых каждая впадина в асфальте создает для идущего ловушку, полную грязной воды. Дождь только недавно перестал, и в лужах недостатка не ощущается. Поэтому те редкие прохожие, коих нужда выгнала ночью из дома, больше надеются не на ртутный свет отдаленных фонарей, а на фары проезжающих машин. Город есть город, и несмотря на поздний час, каждые две-три минуты кто-нибудь промчится по улице, на пару мгновений осветив бедному пешеходу его путь.

Но всё это там – на улице, а здесь во дворе полная темнота. Небо при такой погоде обложено, нет сомнений, беспросветными тучами, не видно ни луны, ни даже самой маленькой звездочки. Всё кругом темно. И только, если внимательно приглядеться, можно с трудом заметить, что темнота над головой имеет чуть более светлый оттенок, чем черные массивы окружающих многоэтажных зданий.

Конечно, кромешной тьмой это назвать трудно: кое-какой свет проникает и в этот укрытый со всех сторон угол. В расположенном на другом конце двора девятиэтажном жилом доме слабо светятся два окна. Самого дома не видно, и окна, вероятно, плотно зашторены, но два светлых прямоугольничка все же различимы – какая-то жизнь там теплится. И еще: время от времени на фоне того же невидимого в темноте дома вспыхивает кратковременное свечение, которое можно было бы принять за отдаленные зарницы, однако видно его не в небе, а напротив – на уровне земли. Это слабые отсветы автомобильных фар, проникающие во двор через имеющуюся в той стороне арку. Она расположена под длинной тянущейся почти на весь квартал девятиэтажкой и выходит на перпендикулярную проспекту улицу. И всё-таки: пусть эти световые пятна и не дают забыть, что город, люди, жизнь должны быть где-то рядом, но никакой, даже минимальной, освещенности они создать не могут. Тьма кругом непроглядная. Сколько ни смотри, ничего не увидишь.

Такое впечатление мрачной заброшенности и безжизненности заметно усиливается полной тишиной, царящей в этом ночном дворе. Несколько больших домов, отгораживающих выбранный нами закуток от окружающих улиц, надежно отсекают его от шума уличного движения – сюда он не проникает вовсе. Дождь прекратился около часа назад, ветра нет, ни одна ветка – а где-то здесь есть несколько больших, невидимых во тьме тополей и кленов – не колышется, и потому ночь совершенно беззвучна. Могильная, можно сказать, тишина. Не зная, где ты находишься, даже трудно представить, что вокруг огромный город, в котором живут сотни тысяч людей и в котором именно сейчас продолжает идти какая-то невидимая тебе ночная жизнь. Но здесь всё затихло, замерло, и ничто не говорит о присутствии других живых существ. Более того, любое движение во тьме, звук шагов, любой непонятный шум вряд ли бы обрадовал оказавшегося здесь в эту минуту, скорее он вызвал бы страх и желание затаиться, ничем не выдать свое существование. Мрачное безмолвие кажется зловещим, подозрительным, но и его нарушение было бы воспринято, как не предвещающее ничего хорошего. В душе оживают всяческие страхи, и знакомый городской двор с его кленами, железными гаражами и мусорными баками кажется в такую ночь чем-то вроде девонширских болот – тем самым местом, где силы зла властвуют безраздельно.

По всей видимости, мрачные ощущения, подталкивающие к тому, чтобы ожидать внезапного появления из беспросветной тьмы чего-то ужасного, усугубляются отвратительной погодой. Вполне возможно, что теплой летней ночью та же самая молчаливая тьма ощущалась бы, как расслабляющая и умиротворяющая, и побуждала бы к мечтам об интересных встречах и увлекательных приключениях. Но сейчас о подобных мечтаниях не может быть и речи. На дворе поздняя сибирская осень во всей ее красе. Поздняя осень… Трудно сказать, что там с грачами – наверное, они и в самом деле давно уже улетели, но остальные прелести этой поры налицо. Промозглая сырость, пронизывающий холод, слабый запах преющих листьев, грустные думы и так далее. Хотя еще только начало октября, но зима уже чувствуется, и погода такая, какой она обычно бывает перед ноябрьскими праздниками. Что-то в воздухе такое, что не сомневаешься: вот-вот повалит мокрый снег, а из-за мусорного бака вылезет кто-то, давно затаившийся там, и направится в твою сторону, сверкая светящимися во тьме глазами.

Однако все эти лезущие в душу страсти – лишь иррациональные бредни, вызванные непривычной для городского уха, а потому и зловещей тишиной. На самом же деле, даже в этом беспробудно спящем и лишенном всякой жизни мрачном дворе есть свои потаенные оазисы, в которых продолжается некая человеческая деятельность. Если тщательно присмотреться, то всего лишь в нескольких шагах можно обнаружить слабое, еле заметное и расплывчатое светящееся пятно. Продолжая исследование этого странного феномена и подойдя к нему поближе, видишь, что чуть видимый свет проникает на улицу через верхнюю застекленную часть большой двустворчатой двери, выходящей в уже известный нам двор. Ясно, что это вход в какое-то учреждение, о чем говорит и висящая на стене рядом с дверью массивная доска. Даже не пытаясь разобрать, с какой целью она здесь повешена и о чем она сообщает – исходящий из двери свет настолько слаб, что все равно ничего не увидишь, – можно с большой степенью уверенности утверждать, что это массивная черная плита, на которой золотистыми буквами написано что-нибудь вроде «КБ ДСП АБЫРВАЛГ при Совете Министров СССР». Все учрежденческие вывески сделаны по такому образцу, и никаких других в природе просто быть не может – они вымерли еще в доисторическую эпоху.

Притиснув нос к стеклянной части двери, можно разглядеть темный коридор (или обширный холл, стены которого теряются в темноте), ведущий вглубь здания. В конце его – метрах в десяти-пятнадцати от двери – видна какая-то выгороженная из коридора клетушечка, верхняя часть которой застеклена и в которой находится источник видимого нам света. Лампочка там слабенькая, но все же света достаточно, чтобы осветить прилегающую часть коридора и несколько ступенек широкой лестницы, ведущей куда-то влево и большей частью невидимой – ее верхняя часть заслонена стеной коридора. В клетушке кто-то шевелится – мелькает неясная тень, частично заслоняющая тусклый свет лампочки. Вот тебе и свет, и движение, и противостоящее первобытному мраку живое существо.

Конечно, это вахтерская и шевелящийся в ней ночной вахтер. По всей стране десятки тысяч таких вахтеров сидят сейчас в подобных клетушках, смиренно перенося тяготы своей ответственной службы – мы спим, они сидят (ну, лежат или обходят вверенные им объекты, какая разница), а служба идет. Неплохая, кстати сказать, работёнка. Делать, фактически, ничего не надо: заступил на вахту, запер за последними уходящими входные двери, и занимайся, чем хочешь, – времени до утра много, а все дела уже – в основном – сделаны. Ешь, пей (чай, разумеется, или кефир – я надеюсь, вы меня правильно поняли), смотри телевизор или слушай по радио «Программу для полуночников», читай (хочешь – продолжение романа «Хмель» в Роман-газете, а хочешь – так и «Пролегомены ко всякой будущей метафизике»), вяжи, занимайся гимнастикой цигун, разгадывай кроссворды – здесь широкий простор для творческой личности. Можно, в конце концов, и вздремнуть часок-другой – если, конечно, не увлекаться этим и быть настороже: тебе позвонят (в дверь или по телефону), а ты тут как тут – сна ни в одном глазу. По инструкции, надо в течение ночи сделать несколько обходов вверенных тебе помещений – проверить всё ли в порядке, нет ли запаха дыма, не хлещет ли вода, не слышны ли какие-то посторонние звуки. В этом и заключается твоя служба: неустанно бдить за порядком, и в случае его нарушения, принимать неотложные меры и вызывать соответствующее подкрепление, то есть милицию, пожарных или кого-то еще. Ну что ж, если ты такой службист и педант, сделай ты эти обходы (каждый из них займет у тебя несколько минут), убедись, что ничего не произошло, и продолжай заниматься, чем тебе захочется – в инструкции на этот счет ничего не сказано. Главное, не напивайся на рабочем месте и не забывай потушить сигарету, когда укладываешься на свой диванчик. А утречком: дождался дневного сменщика, передал ему ключи от помещений – вот они, все на своих гвоздиках, и отдельно ключ от бухгалтерии в специальном патрончике – печать нетронута – и всё. Работа выполнена, и начинается твой законный – настоящий – отдых. Гуляй себе до следующей смены: ешь, пей, спи, занимайся гимнастикой цигун и так далее.

Не надо, разумеется, забывать, что у этой привлекательной службы есть и крупные недостатки, и главный, ясное дело, зарплата. Для пенсионера или инвалида – самое то, в качестве приработка – терпимо (правда, тогда встает проблема со сном), но в качестве основного заработка – никак не годится. Даже если ты одинокий, не обремененный семьей индивид и аскет по натуре, долго ты на такой зарплате не протянешь. А второе (тесно связанное с первым) – низкий социальный статус. Опять же понятно, что работу вахтером окружающие легко простят инвалиду и пенсионеру – для них это не укор, и никак не влияет на общую оценку их личности. Это естественно. Но если на месте ночного вахтера появится некто трудоспособного возраста, да к тому же мужского пола (вместо привычной глазу старушенции), то окружающие дружно его осудят. Либо зачислят его в ряды совершенно никчемных бездельников, сидящих на чьей-то шее, либо – что гораздо вероятнее – заподозрят в таком «вахтере» темную личность, эдакого жучка-пройдоху, имеющего какие-то свои не декларируемые и тщательно скрываемые источники доходов. То ли он спекулирует джинсами и польской косметикой, то ли распространяет наркотики, то ли занимается еще чем-нибудь из этого разряда, а работа вахтером для него – только способ маскировки, позволяющий ему изображать из себя примерного члена профсоюза. Так что такой «мужчина в расцвете лет» (для женщин этого разряда могут быть всякие извиняющие обстоятельства и послабления в оценках) вряд ли даже сможет устроиться на вахтерскую должность – вахтерское начальство, имея в виду вышеописанные подозрения, не захочет связываться с темной личностью, от которой можно ожидать разнообразных неприятностей. Так что, скорее всего тот, кто шевелится в вахтерской, должен представлять из себя бабушку-пенсионерку, однорукого субъекта, замученного язвенной болезнью, либо – в крайнем случае – тощего студента с красными от недосыпа глазами. Другие представители вахтерского племени встречаются редко.

Но… Внимание. Пока мы, заинтересовавшись источником тусклого света, рассматривали внутренности неизвестной нам конторы и рассуждали о знакомых нам лишь понаслышке достоинствах и недостатках работы ночным вахтером (да простят нам эти рассуждения те, кто знает эту работу изнутри), дверь вахтерской отворилась, и на слабо освещенную площадку перед лестницей выплыла какая-то фигура. Кто это разглядеть не удается, но, по всей вероятности, фигура женская. Тут мы не ошиблись: вахтер – как и подавляющее большинство ее товарок – женщина. Вот она переместилась к дальней от нас стене и включила свет: загорелись лампы, освещающие лестничную клетку. Старательная… На обход отправилась! – это, по-видимому, единственный вывод, который возможен в данной ситуации. Несколько шагов вверх по лестнице, и вахтерша пропала из поля зрения, скрывшись за углом стены, закрывающей нам обзор. Всё. Обрыв только что начавшегося фильма. Смотреть больше не на что.

Однако, если воспользоваться возможностями автора романа, занимающего всевидящую позицию и способного сле­дить за своими персонажами во всех обстоятельствах, оставаясь при этом за кулисами действия и никак в него не вмешиваясь, мы можем последовать за вышедшей на сцену героиней повествования и стать свидетелями интересных событий, последовавших за столь банальным и ничем не примечательным началом действия.

Следуя за ушедшей наверх вахтершей, заглянем по пути в ее оставленную открытой каморку. Действительно, вполне домашний уют: прикрытая занавеской лежанка, столик с телефоном и какими-то бумажками, рядом недавний номер «Науки и жизни» и затрепанное «Второе нашествие марсиан» Стругацких (не Кант, конечно, но тем не менее), около столика табуретка с электроплиткой и стоящим на ней зеленым эмалированным чайником. Небольшая (ватт на сорок), но вполне достаточная для освещения стола лампа с абажурчиком, которую можно направить, куда тебе нужно. Тепло, хотя и не скажешь, что жарко. Короче, все удобства налицо, и контраст с мрачной жутью только что покинутого нами ночного двора просто разительный. Нет, всё же участь вахтера не вызывает особых соболезнований – жить можно.