Он вам не демон 2

— Хозяева, куда высыпать?

Молодёжь предложила сыпать всё на ткань, и я опрокинул тачку, вываливая этот мусор, после чего быстро понял, что если бы не моя демонстрация «магии», то быть бы мне битым. Археологи постарше, увидев такое моё отношение к антиквариату, замерли, потеряв дар речи, а на глазах их выступили слёзы. Но паралич продлился недолго, уже через несколько мгновений они бросились на меня вооружившись кисточками, и не добежав всего пару шагов занырнули в кучку хлама, жалуясь друг другу на моё отвратительное отношение к истории. Я пожал плечами и пошёл за следующей партией.

Вторую партию встречали с огромным отрезом бархата в руках, на который я аккуратно высыпал добычу. Огляделся. Мегуми заняла выгодную позицию в развилке дерева и контролировала оттуда территорию лагеря. В красном коротком платьице она смотрелась на дереве просто потрясающе, отчего постоянно притягивала мужские взгляды. Я порадовался такому вниманию к ней и довольный спустился в усыпальницу.

Дальше я вошёл в ритм нудной работы и не обращал особого внимания на происходящее наверху. Заметил только, что ткань покрыла уже какие-то совсем гигантские площади, по которым туда-сюда снуют босиком археологи и, как ни странно, священники. Но, главное, Мегуми бдела, и я продолжил монотонный труд.

Позже, когда я уже заколебался, а куча уменьшилась лишь на половину, я попытался прикинуть сколько времени ещё это может занять и решил ускориться, чтобы не оставлять работу на завтра. Спускаясь в тоннель, я останавливал время, а поднимаясь — отпускал.

Через некоторое время в лесу появились два больших экскурсионных автобуса, и количество археологов увеличилось в разы, а уже ближе к закату нарисовалась полиция и тяжёлый синий фургон «Объединённого Института Надзора Италии».

И наконец в девять часов вечера я вытащил последнюю кучку хлама, после чего демонстративно перевернул тачку, обозначив окончание работы. Дно этого корыта внезапно порадовало меня красной эмблемой «Бугатти». Ничего себе, на какой крутой тачке я весь день катал всякий мусор!

Люди в отличие от меня не могли работать в темноте, поэтому подступы к холму осветились яркими прожекторами, а среди палаток застрекотали генераторы. Я отыскал взглядом Мегуми. Она стояла рядом с Абеле и вела беседу с двумя важными старикашками в дорогих костюмах. Я подошёл к ним.

— Невероятно! — увидев меня с ходу заявил старичок с галстуком-бабочкой. — Когда Джорджио предложил нам в этом участвовать, мы и не предполагали, что там будет такое количество ценных экспонатов. Одни только шумерские украшения урукского периода тянут на сенсацию! А ведь пока не обработана и четверть находок.

— И в связи с тем, что наши первоначальные ожидания оказались сильно занижены, мне хотелось бы, чтобы вы подтвердили некоторые изменения в наших договорённостях, — вступил второй старичок. — Та сумма, о которой шла речь безусловно поступит на ваш счёт в самое ближайшее время! Но даже несмотря на то, что привлекая такое количество специалистов, мы будем вынуждены многое безвозмездно пожертвовать музеям, ваша доля от прибыли всё равно будет в несколько раз больше ранее согласованной. Вот только сразу реализовывать такой объём невыгодно, да и просто бессмысленно! Поэтому с вашего разрешения, мы хотели бы официально продлить работу этого лагеря на несколько лет, чтобы залегендировать поступления на аукционы якобы новых находок. Вашу долю мы соответственно будем выплачивать после очередных торгов, если вы позволите.

Старички уставились на меня, а я стал переваривать их речи. Нет, в целом все понятно, вот только причём тут я? Они же договаривались с Камелией…

Я посмотрел на Мегуми.

— Я разговаривала с ней, — тут же отозвалась японка, — она подтвердила, только предлагает половину прибыли с аукционов перечислять общине Пьёмбино. Но решение она оставила за тобой.

— Хорошо! — согласился я с этой блажью Камелии. — В конце концов эти вещи принадлежат Вант, и я не буду спорить с её пожеланием.

Старичок с бабочкой отчего-то побледнел, когда я упомянул богиню смерти, но потом подобрался, мы пожали друг другу руки и повеселевший Абеле повёл нас к машине.

— Раз вы сегодня всё здесь закончили, то наверняка мне даже не стоит вас уговаривать посетить мой скромный дом и познакомиться со всей семьёй? — затараторил наш проводник, едва мы забрались в машину. — Да и вы конечно же устали, ведь мы даже не смогли сегодня предложить вам пообедать. Но без ужина мы не можем вас оставить, поэтому я предупредил дочку моего хорошего знакомого, она прекрасно готовит, просто пальчики оближешь, и мы сейчас к ним заедем, и вы сможете с ней познакомиться, она собирается поразить вас своим очередным кулинарным шедевром, и кстати, возможно в вашем доме нужна будет девушка из достойной семьи, которая знает с какой стороны подходить к печи, а то вы же знаете эту современную молодёжь…

А я сидел и пытался осознать суть его речей. Слова все были понятны, но смысл всё время ускользал. Он не хочет, чтобы мы напросились к нему в гости? Или же он хочет, но это против неких традиций и поэтому он боится предложить прямо? То, что нам пытаются впарить некую девушку, я понял, надо будет вежливо отказаться, потому что хватит уже девушек, да и маме на самом деле очень нравится готовить. Но с другой стороны дом у нас большой и возможно нам нужен как раз человек со стороны?

Через пятнадцать минут мы подъехали к аккуратному одноэтажному домику, утопающему среди цветов.

— Мария! — прямо от калитки заорал Абеле. — А вот и мы!

В воздухе витал потрясающий запах свежей выпечки и я, схватив Мегуми отправился по выложенной камнем тропе искать его источник. На крыльце нас встретила симпатичная девушка лет двадцати пяти, высокая, стройная, вот только слишком уж худая, особенно для человека, который умеет прекрасно готовить. Улыбнувшись, она поздоровалась с нами, при этом продолжая нервно мять в руках полотенце.

Что-то здесь было не так! В отличие от всех людей, с которыми мы сегодня общались, она слишком нервничала. Даже больше, чем священники. Я огляделся чувством мира.

Нет, никакой засады в розовых кустах нету, вокруг вообще никого нет и даже Абеле остался у машины, но девушка продолжает нервничать. Внимательно рассматриваю саму Марию и наконец нахожу разгадку: в её животе и даже костях таза, присутствует большое количество образований нехарактерных для здоровой женщины.

— Какой диагноз? — спросил я у неё.

— Рак, множественные метастазы… — потупилась она.

— Вылечить могут?

Она помяла полотенце подбирая слова.

— Я восемь лет лечусь. Шансы ещё остались, но мне сказали, что в лучшем случае я останусь инвалидом.

Вот же Абеле, вот же сукин сын! Или это Камелия? Но что я могу сделать? Дать денег на операцию? Заморозить, чтобы полежала до тех пор, пока медицина не начнёт такое излечивать? Или же они рассчитывали, что я вылечу её, превратив в слугу? Вот только нет у меня уверенности, что это ей поможет, уж слишком все запущено. Да и зачем мне это делать? Кто она мне?

Видимо прочитав всё на моем лице Мария совсем поникла и выронила полотенце.

Ну, хотя… если подумать, то я сегодня потратил Благодать на фокусы для детишек. Здесь нужно чуть больше, но зато я, возможно, спасу жизнь человеку. Или же добью в процессе. А если все получится, и она ко мне привяжется? Ну тогда дам ей свой адрес, будет писать мне письма.