Она читала на ночь
Шрифт:
Вадим скривился. Те пьесы, что ставил режиссер Козленко в своем авангардном театре, казались ему такой белибердой, что смотреть их на трезвую голову было невозможно. Правда, Вадим не хотел портить отношения с сестрой и добросовестно высиживал все эти жуткие спектакли. Но чтобы идти на них по доброй воле?!
– А кроме пьес он ничего больше не пишет? – на всякий случай поинтересовался он.
– Ой! Я не в курсе… Может, и пишет.
«В конце концов, – подумал Вадим, – какой из меня ценитель литературного творчества? Что я в этом понимаю? Я до сих пор пишу с ошибками, а по литературе
Никто не поручал Вадиму заниматься анализом произведений неизвестного гения. Он должен был найти такого, и он его нашел.
– Слу-у-ушай, Лелька! А ты не могла бы поговорить с этим… Гусаровым? Какие у него планы? Как он собирается продвигать свои произведения?
Мадемуазель Усова допила свое пиво и с сожалением вздохнула.
– Могла бы, конечно… Но Илик исчез из театра. Они с Козленко поссорились. Не поделили чего-то. Так что даже не знаю.
– А где он живет? Адрес знаешь?
– Чей? Гусарова?
Вадим еле сдержал готовое вырваться крепкое словцо. Все-таки Леля бывает такой непонятливой!
– Естественно, Гусарова! Кого же еще? Можешь ты сходить к нему в гости? Поговорить, выяснить обстановку?
– Адрес я спрошу в театре. И схожу. А чего спрашивать-то?
Вадим, не жалея времени и сил, объяснил Лелечке, что и как она должна разузнать у писателя.
Теперь, сидя в неряшливой гостиной драматурга, мадемуазель Усова старалась тщательно придерживаться инструкций.
– Какие у тебя творческие планы? – кокетливо сверкая глазками, спросила она Гусарова, который откровенно зевал.
Он плохо выспался, с раннего утра сидел за работой, а тут приходится вести пустую беседу с Усовой. Отношения у них с Лелечкой были более чем прохладные. Чего это ее вдруг принесло?
– В театр я не вернусь! – заявил писатель. – Я решил переквалифицироваться. Буду теперь романы писать. Фантастические. Ты любишь фантастику?
– Обожаю! – захихикала Усова, сгибая свои неуклюжие тощие ноги.
Коленки у нее были острые и так плотно обтянутые кожей, что созерцать сии «прелести» Иллариону становилось невмоготу.
– Вот и хорошо, – сказал он, отводя глаза. – Это принесет мне настоящую славу. Не то что дурацкие пьесы!
– А у тебя уже есть что-нибудь написанное? Дашь почитать?
– Я заканчиваю фантастический роман, – гордо ответил Гусаров. – Вещь просто потрясающая! Все позеленеют от зависти. Я сам не ожидал, что могу создать такое гениальное произведение! Возможности истинного таланта неисчерпаемы!
Он так долго восхвалял себя, что Лелечка почти отчаялась вставить хоть слово.
– А как ты собираешься его издавать? – скороговоркой спросила она, пока Илларион набирал воздуха для очередной тирады. – Где? На какие средства?
Вопрос поставил Иллариона в тупик. Об этом он как-то не думал. Действительно! Как же быть с изданием? Необходимых связей у него нет, денег тоже. Настроение драматурга испортилось.
– Зачем ты пришла? – сердито спросил он, неприязненно глядя на Лелечку. – Хочешь денег предложить на издание моего романа? Так у тебя самой их нет.
– Откуда ты знаешь?
– Тоже мне секрет!
– Ну,
допустим, у меня нет, – вынуждена была согласиться Усова. – Зато у других есть!Господин Гусаров вздохнул и закатил глаза:
– И что? Ты хочешь сказать, что кто-то из твоих знакомых собирается дать денег на издание моего романа?
– Да.
– Издеваешься?
Драматург двинулся к Лелечке, недвусмысленно давая понять, что сейчас вышвырнет ее за дверь. Мадемуазель Усова взвизгнула и вскочила.
– Дурак! – закричала она. – Хам! Я пришла ему помочь, а он…
Господин Гусаров остановился. Внезапно перед его глазами возникла та благословенная ночь на балконе, запах сирени, фиалок и еще чего-то непонятного, таинственного и прекрасного. Как он мог сомневаться, что над ним простерлась длань Господня? Как он смел не верить в свою судьбу? Сами звезды предсказали его триумф!
– Ты не шутишь? – на всякий случай спросил он у перепуганной и готовой дать деру Лелечки.
– Боже, Илик! – пробормотала она. – Какой же ты все-таки идиот! Ты просто сумасшедший!
– Прекрати называть меня Иликом!
– Ладно… ладно… не сердись. Я и правда пришла спросить, нет ли у тебя книги, готовой к изданию. Один человек… очень богатый, известный человек хочет быть твоим спонсором.
– Именно моим? – спросил Гусаров, снова вспоминая странную лунную ночь.
– Ну… какая разница? Он готов выделить деньги на издание книги. Тебе ужасно повезло, Илик! Ой… прости.
– Так что это за человек?
Илларион больше не сомневался, что его звездный час настал.
Глава 9
В два часа ночи казино «Вавилон» светилось всеми цветами радуги. Швейцары открывали двери важным гостям, официанты разносили шампанское, из танцевального зала доносилась музыка – виртуоз-саксофонист превзошел сегодня самого себя. Мужчины играли в карты и бильярд. Дамы в вечерних туалетах напоминали ярких экзотических птиц.
Господин Шахров праздновал заключение важной и очень выгодной сделки. С немцами все уладилось, и пухлые щеки Берга лоснились от удовольствия. Как-никак он сыграл в этом деле первую скрипку. Но и Шах тоже оказался молодцом, не стал упираться и согласился устроить благотворительное шоу. Собрал прессу, телевидение, все как положено. Писатель, правда, роман еще не дописал, но главное сделано. Договор с крупным издательством подписан, деньги уплачены, публика довольна.
Какие мелочи порой влияют на финансовые потоки! Крошечная уступка – и западные партнеры пошли навстречу. Все просто замечательно. По такому случаю и выпить не грех.
– Сыграем партию, Егор Иванович? – спросил Берг, улыбаясь.
– Принесите нам закуску и коньяк в бильярдную, – распорядился Шахров, беря Берга под руку и доверительно наклоняясь к его толстому красному уху. – А славно мы поработали, Виталий Анисимович?
– Славно, славно, – закивал банкир. – Весьма славно!
В бильярдной было прохладно, пахло сукном и дорогими сигарами. За игрой Берг и Шахров не говорили о делах. Обсуждали погоду, летний отпуск, столичные новости.