Она мое безумие

Денис, наконец, соизволил повернуться и посмотреть на меня. Его взгляд, полный одобрения, встречается с моим, и он дарит мне легкую улыбку, которая, казалось бы, должна быть ободряющей. Однако я ощущаю, что за этой улыбкой скрывается что-то большее — не только признание, но и странная, труднопередаваемая вина, которая заставляет меня задуматься о том, что происходит в его мыслях.

— Я хотела поблагодарить тебя, Влад, за эти вещи, — говорю, протягивая руку к платью и туфлям, которые он мне подарил. — Но если ты считаешь, что можешь просто купить меня, то сильно ошибаешься!

Моя улыбка становится приторной, почти искусственной, когда я начинаю разрезать яичницу на тарелке. Каждый движением ножа я словно создаю невидимую преграду между нами, разделяя наши эмоции и мысли, отделяя себя от любого возможного недопонимания или манипуляций.

Монстр начинает заливисто смеяться, наблюдая за мной с каким-то зловещим удовольствием. Его смех эхом отражается от стен, как скрежет железа по стеклу.

Я недоуменно смотрю на него, затем быстро переводя взгляд на Дениса, который снова стал немой садовой мебелью, словно потерял способность выражать эмоции.

— Принцесса, сегодня мы встречаемся с моими партнерами на яхте. Ты должна соответствовать своему статусу, — говорит Кадоган, его улыбка кажется зловещей, как свет фар на темной дороге.

— Какому статусу? Жертвы, которую похитили? — гневаюсь я, пережевывая еду, и сверля его гневным взглядом. Я чувствую, как ненависть к нему расползается по моему телу, проникая в каждую клеточку.

Как же я ненавидела его! Каждый его жест, каждое его слово превращают его благие намерения в грязные манипуляции, стирая всю светлую видимость.

— Они не знают, что я тебя похитил, — наконец-то произносит Влад, и его голос звучит ровно, как холодный металл. — Марина, принесите Изабелле еще апельсинового сока.

— Да, конечно, Владислав Дмитриевич, — женщина быстро уходит, её ноги словно растворяются в полумраке, как тени на вечернем солнце.

Я остаюсь сидеть за столом, ощущая, как напряжение и холод проникают в каждую пору, оставляя лишь скользящий след ужаса и ненависти.

— Ты серьёзно? Сок? У меня закончился сок?! — мой крик, разрывающий тишину сада, звучит как последняя капля в океане молчания. Шум листвы вокруг нас застывает, и каждый звук кажется предельно четким, каждое движение — замедленным. Я чувствую, как буря эмоций вырывается изнутри, как если бы каждый крик был криком всей моей боли и бессилия. — Как они не могут знать, что ты похитил меня? Или ты каждый год похищаешь девушек, чтобы мстить их отцам?

— Принцесса, не говори ерунды, — Влад отвечает равнодушным голосом, словно обсуждает погоду. Его спокойствие контрастирует с моим взрывом, и это звучит ещё более зловеще в этом гнетущем молчании. — Новости о твоём похищении нет в СМИ. Тим позаботился об этом.

Его слова ударяют в меня, как гром среди ясного неба, заставляя меня замереть. Я не могу поверить, что моя трагедия известна только нескольким избранным. Вся эта иллюзия, что мир знает о моём бедственном положении, развеивается, как утренний туман, оставляя только пустоту и страх.

Мои мысли обрушиваются на меня, как волны, готовые поглотить. Я чувствую, как холод начинает пробираться в моё сознание, как кровь стучит в висках с нарастающим гулом. Внутри меня пробуждается темная энергия, заполняющая каждый уголок разума. Моё воображение рисует жуткие картины, которые и представить-то страшно.

Я представляю, как медленно и осторожно беру нож из ящика стола. Его лезвие сверкает в утреннем свете, как зловещий намёк на возмездие. В своём воображении я вижу, как это лезвие пронзает правый глаз Влада, как он скручивается от боли и страха. Каждая деталь его страдания становится для меня источником мрачного удовлетворения.

Представляю, как наблюдаю, что его самодовольная улыбка медленно исчезает, его лицо искажается от ужаса, а затем замирает в мертвой неподвижности. В этих тёмных мыслях я нахожу странное утешение, которое наполняет меня ненавистным восторгом.

Мои губы растягиваются в улыбке, которая не имеет ничего общего с радостью. Это улыбка, которую носит только человек, преодолевший ужас и принявший свою тёмную сторону. Я чувствую, как это удовлетворение проникает в каждую клетку моего тела, как тёмная энергия заполняет всё существо, готовое к действию.

Я смотрю на Влада, видя в его спокойном выражении лицом оскорбление. Моя душа наполняется решимостью разрушить эту маску, отомстить за все страдания и боль. Я принимаю это чувство как свою защиту, как способ противостоять внешнему миру, который продолжает игнорировать моё существование.

В этом месте, в этом доме, где каждая тень кажется настойчиво подкрадывающейся, я осознаю, что потеряла остатки контроля и погружаюсь в бездну своих тёмных эмоций.

— Планируешь в своей удивительной головке план моего убийства? — с ехидной усмешкой спрашивает Влад, медленно поднося чашку кофе к губам.

Его взгляд, полный цинизма, кажется ещё более зловещим на фоне мягких утренних лучей.

Аромат кофе, некогда приятный, теперь воспринимается как издевательство. Каждый его вдох наполняет воздух жгучей иронией.

Я хмыкаю, пробуя на вкус яичницу. Вкус её удивительно безупречен — ни горечи, ни жирности.

Я смотрю на Влада, и моё сердце бьётся всё быстрее, пытаясь удержать нарастающее чувство мрака. Его насмешливая улыбка всё ещё сверкает в утреннем свете, но в этом свете я вижу и тени, которые он сам создаёт. Я медленно поворачиваю голову, всматриваясь в его лицо, пытаясь найти в нём тронутые страхом черты.

— Как ты думаешь, Влад? Планирую твою смерть или нет? — произношу я, мои слова становятся словно остриё ножа, которое медленно скользит по коже. В моих глазах сверкает что-то зловещее, и каждый мой взгляд наполняется мраком, готовым разорвать невидимую границу между нами.

Влад медленно опускает чашку, его глаза становятся холодными и бесстрастными. Его усмешка превращается в тонкую линию, как будто все шутки и игривость, с которыми он привык обращаться, исчезли в воздухе. Мой вопрос, который казался лёгким и игривым, на самом деле заполнил пространство вокруг нас напряжённым молчанием.

Марина останавливается, её руки дрожат всё сильнее, когда она вытирает пот со лба, её глаза сверкают тревогой. В этом моменте, в тишине, которая наступила после моего вопроса, я чувствую, как каждый звук, каждая тень, каждое движение становятся частью более глубокой и страшной картины.

— Да, это видно, как ты стискивала нож в левой руке, — с холодной улыбкой отвечает Влад, его слова вызывают у меня дрожь. Это ощущение, как будто кто-то провёл по моей коже острым лезвием.

Если бы я стояла, мои коленки дрожали бы, но я сижу, и это хоть немного спасает ситуацию. Однако, как он умудряется так быстро менять моё отношение к нему, остаётся загадкой.