Она назначает жертву

— Послушайте, Зинчук! — Лисин устало растер лицо и посмотрел на рыбака. — Я понимаю, вы долго были в море, отвыкли от русской речи. Но у меня нет времени слушать ваши побасенки. Или вы начинаете изъясняться понятными для меня категориями, или мы едем в участок, а оттуда — в аэропорт. Я ужасно истосковался по родине.

— Гражданин следователь, если бы вы истосковались не по родине, а по женскому телу, то давно уже поняли бы меня. Во всем Западном полушарии алиби мне может создать только один человек. Это жена мистера Даддли.

— То есть?

— Я и говорю, мужской разговор, без посторонних. — Зинчук качнул головой. — Пока старина Фрэнк конвоировал врагов канадского государства, мы с его женой… Господи, мне нужно рассказывать, чем мы с ней занимались?

Лисин пожевал губами.

— Вы с женой… — Он показал большим пальцем себе через плечо. — Этого полицейского?..

— Надеюсь, вы не собираетесь проверять?

— Именно это я сейчас и сделаю.

— Если вы честный человек, то не посмеете так поступить, — заявил Зинчук, краснея не только лицом, но, наверное, и душой.

— Еще как посмею. Констебль!..

— Сукин вы сын!

— Тихо, — предупредил Лисин. — А то он вам рожу набьет. — Он улыбнулся приблизившемуся констеблю, положил руку на его плечо и спросил: — Вы не угостите меня чаем? Когда я летел сюда, мне сказали, что канадцы любят украшать свои дома фиалками.

Даддли засуетился и сказал:

— Конечно, канадцы любят фиалки. Просто удивительно, что человек из далекой России знает об этом. Такова наша слишком уж интимная национальная черта.

— Не такая уж интимная, как некоторым думается, — проскрежетал Зинчук.

— Моя жена готовит чудесный кофе, — с гордостью предупредил Даддли. — А где все это время будет находиться мистер Зинчук?

— В камере вашего участка, — улыбаясь, объяснил Лисин.

Алиби, несомненно, требовало подтверждения. Лисин еще не знал, как это можно сделать, не устраивая международного скандала на уровне городов, молочных побратимов Старооскольска и Фрейшер-Бея.

Зинчук вспомнил о жене констебля в приступе отчаяния. Значит, это либо наглая ложь, либо вынужденная правда. Такое заявление в любом случае необходимо было проверить. Стоило ли пересекать Атлантический океан только ради того, чтобы просто поболтать в прибрежном кабаке с главным подозреваемым!

Фрэнк показал фотографии, висящие на стене. Даддли был полисменом в пятом поколении! Оказывается, его предок участвовал в войне Севера с Югом, но потом свалил в Канаду. Там он родил сына, который стал копом. Тот произвел на свет еще одного копа, который… Это было похоже на Библию. Лисин слушал и размышлял о том, как в присутствии мистера Даддли расспросить его жену о том, трахалась ли она во время отсутствия супруга с мистером Зинчуком.

Миссис Даддли еще не догадывалась о том, какую змею привел в гости муж. Она стала водить Лисина по фанерному дому и показывать фиалки. Их оказалось никак не меньше двухсот, и у каждой, как и у предков мистера Даддли, была своя история.

— Не знаю, к месту ли, но мистер Зинчук передает вам привет, — мимоходом сообщил Лисин, принюхиваясь к очередному желтому цветку.

Он воспользовался отлучкой констебля, который ушел за сигарами.

— Мистер Зинчук? — проговорила миссис Даддли, окатив Лисина двумя ведрами воды из своих голубых глаз.

В этот момент вернулся констебль. Лисин был настолько зол на Фрэнка, что едва не разбил о его голову горшок. Сценка, которая вот-вот должна была закончиться моментом истины, провалилась с треском. Лисин буквально через секунду должен был понять, знает ли миссис Даддли мистера Зинчука.

Мистер Даддли, сияя лошадиной улыбкой, ввалился в комнату и все испортил. Между тем ему самому в большей степени, чем Лисину, не мешало бы узнать ответ на этот вопрос.

— Вы по старинке режете кончики сигар машинками. — Лисин снисходительно рассмеялся. — Между тем в лучших домах Лондона и Парижа сигары режут простыми ножницами. Попробуйте, Фрэнк. Кончик при отрезании сжимается, сигаре придается неповторимый вкус.

До изумления доверчивый мистер Даддли направился искать ножницы.

— Да, мистер Зинчук просит передать вам, что эти три дня были лучшими в его жизни, — пробормотал Лисин, поднимая горшок и втягивая ноздрями пыльцу.

Фиалка пахла точно так же, как и прочая трава — раздражающе свежо.

Миссис Даддли прохаживалась вдоль цветочных рядов, то и дело опускала длинный тонкий носик лейки в очередной кустик и, казалось, этого не слышала. Повторять то же самое в третий раз, да еще в присутствии констебля, который принес ножницы и сигарный ящик, было невыносимо.

— Фрэнк! — сказала вдруг она. — Принеси белого вина. Пожалуй, я тоже пригублю.

— В четыре часа? — недоуменно поинтересовался Даддли, и Лисин понял, почему некоторые сатирики считают жителей Северной Америки идиотами.

«В четыре часа?» — спросил констебль. Можно подумать, речь шла о сне, а не о выпивке. Но супругу пришлось отправиться в путь в третий раз.

— Я не понимаю, зачем вы так настойчивы. — Женщина оторвалась от своих зарослей и поставила, почти бросила лейку на полку.

Вода из нее выплеснулась и залила листы фиалки с голубенькими цветочками.

— Я могла бы подумать, что муж натравил на меня и Ника частного детектива, но мне трудно предполагать, что во время розыскной работы Фрэнк будет присутствовать в качестве эксперта. Какого черта вам нужно?

— Поосторожней, мэм, — угрожающе предупредил Лисин. — Вы могли бы обратить внимание на мою корректность. Я могу получить информацию так или иначе, но для вас выгоден, думаю, вариант «так». Вот, кстати, идет ваш муж. Как прикажете выяснять интересующие меня детали?

— Поделикатней. Будет лучше, если Фрэнк не окажется втянутым в эту грязь. Для него прощание станет легче прощения. Он чудовищно ревнив и вспыльчив. Ошибетесь, и я выставлю вас за дверь, ясно?

— Ясно. Но если я не узнаю правды, то о ней будет осведомлен ваш супруг. По рукам?

— Вы умеете убеждать женщин.

— Это мой конек.

«Он чудовищно вспыльчив», — улыбнувшись в глубине души во весь рот, подумал Лисин.

Ему не давала покоя сценка с задержанием особо опасного преступника в ресторане. Этот вспыльчивый малый с одинаковым выражением на лице выпишет квитанцию о штрафе и нарушителю дорожного движения, и лосю, который решил перейти дорогу в неположенном месте.