Она ушла, не попрощавшись

— А санкция на обыск у тебя имеется, начальник? Без санкции не имеешь права! У нас правовое государство или как?

— Не переживай, Ольшанский, и санкция имеется, и заявление. Все по закону. Это даже хорошо, что ты так закон уважаешь. Легче сидеть будет.

— А ну, предъяви! — потребовал Влад.

— На, читай. Мне не жалко.

С этими словами Мельников полез в нагрудный карман и вынул оттуда листы, сложенные вдвое.

— Вот заявление пострадавшей, в котором она обращается в правоохранительные органы с просьбой найти ювелирные украшения, украденные у нее. А вот и санкция на задержание гражданина Ольшанского Владислава Юрьевича, подозреваемого в совершении данной кражи, и на проведение обыска багажа, жилища, а также личного досмотра подозреваемого.

Ольшанский выхватил листы из рук Мельникова и принялся их изучать. Я повернулась к задержанному спиной и вопросительно взглянула на Мельникова. Интересно, когда он успел взять заявление от потерпевшей, да еще получить санкцию на задержание? Всю ночь дежурил у гостиницы. Оттуда поехал сразу на вокзал. Непонятно! Мой вопросительный взгляд Мельников игнорировал, а задать этот вопрос вслух я не могла.

Налюбовавшись печатями и подписями на документах, Ольшанский бросил листы на стол.

— Это ничего не меняет. Можете обыскивать меня, сколько вам влезет. Можете даже обыскать номер в гостинице, в котором я останавливался. Найти вам все равно ничего не удастся.

— Посмотрим, — протянул Мельников.

В дверь заглянул дежурный.

— Вы понятых просили? Они за дверью ждут.

— Пусть проходят. И вот еще что, будьте добры, принесите багаж гражданина Ольшанского, — попросил Мельников.

— Будет сделано, — отрапортовал дежурный.

— Присядь, протокол писать будешь, — шепнул дежурному Мельников.

В комнату вошли две женщины. Обе в синих халатах с логотипом Российских железных дорог. Мельников объяснил им смысл процедуры, которую предстояло провести. Женщины понимающе покивали и встали у стеночки. Дежурный внес в комнату чемодан и спортивную сумку.

Мельников приступил к процедуре осмотра.

— Скажите, гражданин Ольшанский, это ваши вещи?

— Нет, не мои! У меня с собой не было багажа.

— Так и запишем. Подозреваемый в дорожном чемодане и спортивной сумке признать свой багаж отказался. Идем дальше.

Из-за протокола процедура обыска затянулась. Мельников осмотрел сумку, тщательно перетрясая каждую вещь. Прощупал все швы. Ничего не обнаружив, перешел к чемодану. Опять начал перетрясать вещи, прощупывать швы, простукивать дно и бока чемодана. Драгоценностей в чемодане не было. Тогда Мельников приступил к личному досмотру. Похлопал по карманам, пробежался руками по штанинам. Потребовал снять туфли и проверил каблуки. Ничего. Довольный Ольшанский ухмылялся все шире и шире. Женщины, приглашенные в качестве понятых, заскучав, глазели по сторонам. Лицо Мельникова выдавало недоумение. Как же так? Вроде все просчитали, все предусмотрели, а оказалось, что драгоценностей при задержанном нет.

Мне тоже было не по себе. Вон какую кашу заварила, и все напрасно! Как теперь вину Ольшанского доказывать? Да и задержать его мы не сможем. Основания какие? Правда, есть санкция, но каким путем Мельников ее получил? Неизвестно. Не желая признавать поражение, Андрюха принялся осматривать вещи по второму кругу.

— Все, начальник, отпускай меня. Сам видишь, ничего у тебя на меня нет. Давай, заканчивай балаган. Разойдемся полюбовно. Я даже жалобу на тебя катать не стану, — предложил Ольшанский.

Нет, не может быть, чтобы я ошибалась. Драгоценности у Влада, им больше просто негде быть! Я потянула к себе чемодан. Он был новенький, добротный. Кожаный, с выдвижной ручкой и широкой металлической вставкой на крышке. Я пощупала дно, провела руками по обивке. Взяла за ручку и встряхнула. В глубине чемодана что-то глухо звякнуло.

— Эй, а ты куда лезешь? Гражданин начальник, кто из вас обыск производит? Ты или баба твоя? — возмутился Ольшанский.

Я заметила, как забегали его глаза. Ага, значит, я все же права! Не обращая внимания на его возмущение, я снова придвинула к себе чемодан и принялась изучать его более тщательно. Потом потребовала, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Дайте нож!

Дежурный вопросительно взглянул на Мельникова. Тот утвердительно кивнул. Дежурный поспешно вышел и через минуту вернулся, неся перочинный нож. Я вытащила лезвие и осторожно поддела металлическую вставку. Под ней оказалось небольшое углубление. Мучиться, откручивая пластину, я не стала. Просто вырезала ее из кожи. Взглядам всех присутствующих открылась впечатляющая картина. К внутренней стороне пластины обычным монтажным скотчем был приклеен черный замшевый мешочек. Я оторвала скотч и высыпала содержимое мешочка на стол. Сомнений не было, на столе лежали драгоценности Элеоноры.

— Это не мое! Я не признавал этого проклятого чемодана. У меня не было багажа! — начал выкрикивать Ольшанский.

Но его уже никто не слушал. Задержанного увели. Я взяла Мельникова под локоть и вывела в коридор.

— Да, Мельников, поразил ты меня. Не думала, что ты такой расторопный. Скажи на милость, как тебе удалось убедить Элеонору написать заявление, и когда ты успел получить санкцию на задержание? — задала я вопрос, который не давал мне покоя.

Приятель отвел глаза в сторону и пробурчал что-то невнятное.

— Чего ты мямлишь? Говори, когда ты все успел?

— Понимаешь, Тань, времени-то было совсем мало, а я предполагал, что бумаги понадобятся. Вот и пришлось выкручиваться, — Мельников вздохнул и торопливо добавил: — Но я все исправлю.

— Чего исправишь?

У меня появились смутные подозрения насчет законности действий Андрюхи, и я прошептала:

— Ты что, подделал бумаги? Ты предъявил Ольшанскому липовые документы?

— Между прочим, у него у самого документы такие же, — тоже шепотом ответил Андрюха. — Я просто действовал его же методами.

— Ну ты даешь! — восхищенно произнесла я. — Никогда бы не подумала, что ты на такое способен.

— С тобой свяжешься, еще и не такому научишься, — буркнул Мельников и скрылся в кабинете.

* * *

Неделю спустя я сидела в доме Крутцовых. Просторная гостиная вместила в себя всех желающих. Как представляла себе когда-то Элеонора, я собрала всех героев в одной комнате и собиралась рассказать, как все на самом деле было.

Ленка Зубова, на правах главной героини рассказа, восседала с важным видом в центре комнаты. Она на время сложила с себя полномочия домработницы и теперь наслаждалась вниманием присутствующих. Как ни фантастично это звучит, но обязанности по обслуживанию гостей взяла на себя Элеонора. С подносом в руках она обходила присутствующих, предлагая им напитки.

Брат Элеоноры, Леха, полулежал в специально для него приобретенном кресле. Большую часть бинтов с него уже сняли. Синяки на лице зажили. Обе ноги и правая рука были еще в гипсе. Зато левая работала великолепно!

Чуть поодаль от Лехи расположилась массажистка Ольга Игнатова. Ольга долго отказывалась приходить, утверждая, что ее любопытство не требует внесения пояснений в недавнюю историю с празднованием ненастоящего дня рождения Татьяны Ивановой и внезапным бегством гостей. Но я просто не могла вынести мысли, что эта замечательная женщина так и не узнает истинной причины моего визита.