Они могут все

– Как скажешь, командир. Да, даю еще одну запись, только что поймал. Наши провожатые с городом общаются…

В наушниках майора теперь не пищало, а скрипело от множества помех. И снова тот же знакомый голос. Только теперь по-киргизски, используя табельную рацию, давал указания своим подчиненным. И с ОМОНом трепался.

Батя прослушал диалог от начала и до конца, морщины на лбу то разглаживались, то становились более заметными. Транспорт легонько трясло на стыках дорожных плит. За окном неторопливо проплывали стройные «свечки» пирамидальных тополей, высаженных вдоль дороги. Мигалки сопровождающей машины снова крутились совсем близко, бросая на них синие блики.

– Все?

– Пока да, – бодро откликнулся Геня.

– Хорошо. Спасибо.

Милицейская «Нексия», совсем недавно подстроившаяся под общий неспешный ритм, неожиданно сбросила скорость. Ярко вспыхнули в ночи красные сигналы «стоп». Микроавтобус, а вслед за ним – все остальные вынуждены были резко затормозить, чтобы не протаранить легковушку. Новиков встрепенулся. Одолевавшая уже несколько минут полудрема вмиг исчезла. Идущий впереди патрульный автомобиль остановился в ярком конусе огней колонны. Проблесковые маячки все так же беззвучно и меланхолично озаряли округу.

– Чего это они? – вырвалось у доктора, хотя он изо всех сил старался не выдавать своей тревоги и делать вид, что все происходящее для него не в новинку.

– А шут их знает, – так же негромко отозвался Баюн и вопросительно «моргнул» сопровождению дальним светом. – Чего встали?

Майор снова включил рацию.

– Полсотни первый, что у вас?

Сквозь слабый треск эфира в кабину прорвался голос бурята:

– Две семерки, у нас все тихо. Работаем по плану.

Странная сцена затянулась. Милицейская машина после долгой паузы ответила Баюну «крякалкой».

– Нас зовут, что ли? – пробурчал тот, обращаясь к командиру. – Самим лень задницу поднять и сюда подойти? Или важные такие все стали?

Иванов наблюдал происходящее без тени беспокойства на лице. «Нексия» снова закрякала и на секунду включила сирену. Появляться из нее никто не собирался. Лейтенант медицинской службы не вытерпел:

– Товарищ майор, разрешите мне выйти и узнать, в чем дело?

Батя скривил уголок рта – доктор от переживаний снова перешел на «вы», чего в группе делать было не принято. Но отказывать в просьбе не стал.

– Иди, мы прикроем. Связь не выключай, чтобы мы разговор слышали, – кратко проинструктировал он молодого офицера. – Между нами и машиной не становись, прицел не загораживай.

На щеках врача выступил румянец – сказались и волнение, и легкая досада (совсем за юнца его считают!). Однако вслух огрызаться не стал: во-первых, сам вызвался, а во-вторых, вовремя вспомнил, что по сравнению с командиром он и есть «желторотик». Натянув посильнее шапку, поправив заодно беспроводную гарнитуру на ухе, он сдвинул дверь и выбрался в ночную прохладу.

Насколько он разобрался в обстановке, серые заборы и темные силуэты крыш впереди – это и был Кант. Сквозь шум двигателей, урчавших на холостых оборотах, издали слышался лай собак. Не тревожный, не угрожающее облаивание чужака, посмевшего приблизиться к охраняемой территории, а так, дежурная «брехня», перекличка. Владимир бодро зашагал к автомобилю киргизской милиции. Дрожь, вызванную сменой температур и томлением неизвестностью, едва удавалось скрывать.

Зайдя с правой стороны, он протянул руку, чтобы взяться за ручку, но не успел – опустилось стекло. Находящиеся в машине, очевидно, не планировали никого пускать к себе в гости.

– А где майор? – послышался наглый голос из недр прокуренного салона.

– Что случилось? Почему встали? – вопросом на вопрос ответил Новиков, нисколько не мучаясь угрызениями совести из-за несоблюдения правил приличий. Толстяк подался вперед, к окну, чтобы разглядеть, с кем приходится иметь дело.

– Ты кто?

Доктора задело хамское обращение.

– Не «ты», а «вы», – строго сказал он. – Мы с вами на брудершафт не пили. Лейтенант Российской армии Новиков. Объясните, пожалуйста, причину остановки.

– Лейтена-ант, – передразнил его кто-то с переднего сиденья и неприятно заржал. За тонированными «в зеркало» стеклами лица было не разглядеть. – Ты что, сопляк, на неприятности нарываешься? Представителей власти оскорбляешь? Вали отсюда, пока дубинкой не отхватил! Пусть майор придет.

С трудом удерживая вскипающую кровь, Владимир зло прищурился. Возвращаться с пустякового задания несолоно хлебавши не хотелось. Что о нем подумает Батя? Не сумел на простой вопрос ответ получить! Послать бы их всех подальше!

Вовремя вспомнив, что нескладывающийся разговор отчетливо слышится всей группой, лейтенант взял себя в руки.

– Командир сейчас занят, – он старался объяснять как можно спокойнее, но и сам чувствовал, что не больно-то у него получается. – Можете говорить со мной. Я все ему передам.

Даже в полутьме и синих всполохах было заметно, как толстяк скорчил недовольную физиономию. Ему и юнца хотелось поставить на место, и времени на это жаль было. Сунув в угол рта сигарету, он чиркнул зажигалкой и произнес, прикуривая:

– Короче, так… ОМОН по вашей большой просьбе приехал… он уже у моста. Но прошла информация…

Милиционер сделал глубокую затяжку, высунул руку из окна, стряхнул пепел и выдохнул клуб дыма наружу. Огонек сигареты, получив порцию кислорода от набежавшего ветерка, рьяно покраснел. Новиков непроизвольно отодвинулся – табачного запаха он принципиально сторонился.

– Мост заминирован, – выдал наконец информацию страж порядка. Его заплывшие жиром глазки испытующе сверлили лейтенанта. Маленький динамик в ухе у Владимира спокойным голосом командира попросил уточнить подробности. Доктор так и поступил.

– Каким образом об этом стало известно? Обнаружено место закладки? Какого типа устройство?

– Любознательный, б..! – снова послышался возглас спереди. Невидимый человек добавил еще что-то по-киргизски, Новиков не разобрал.

– Погоди, Болот, – грузный мент выбросил в воздух новую порцию табачного дыма. – Э-э… бомбу еще не нашли. Вернее, так – не искали даже. Какой-то придурок позвонил в дежурку и сказал, что… э-э… если русские попытаются перейти мост, он его взорвет. Может, там и взрывчатки нет никакой, но стоит ли рисковать?