Они нашли

— Чиабатта? — слышит девушка голос Питера рядом с собой, а точнее, точно напротив.

Стивенс не улыбается. Чуть поднимает на неё взгляд светлых серых глаз с лёгкими, полупрозрачными вкраплениями голубого. Волосы парня растрёпанны, пребывают в лёгком хаосе.

— Д-да, — заикается девушка. Несколько раз оробело моргает, мотнув головой. Опускает глаза на тарелку, на то самое мучное изделие, о котором, собственно, и ведётся их беседа.

Продуктивно. Они могут спокойно разговаривать об еде.

Это определённо прогресс.

— Я люблю всякое мучное, булочки, багеты, пироги. И…сладкое, наверное, тоже, — Мари чувствует лёгкое неудобство, делясь информацией.

Но чёрт, эта атмосфера за столом в ближашие пять минут её точно на тот свет отправит.

Жертвует своим цинизмом и изоляцией, искренне глядя на всех.

— Когда я была поменьше, моя приёмная мать делала шоколадные маффины. Мы со сводным братом ели их после обеда, иногда брали в школу, — она вздыхает. — Жаль, что она перестала их делать год назад — получила хорошую работу на полную ставку.

— У тебя есть брат? — Нико с сомнением хмурит брови, глядя на неё.

— Сводный. Ребекка родила его через год после того, как они меня взяли. Макс младше меня на три года, — кивает Мари, закидывая кусочек выпечки в рот.

Ди Анджело кивает. Смотрит несколько секунд на Лили, что сидит напротив него. Дочь Посейдона упорно молчит, с явной неохотой разрезая бекон по кускам. И всё это сопровождается её нервными взглядами на брата, что будто контролирует, сколько сама девушка съест.

Мари аккуратно берёт чашку с горячим капучино, глотая горький напиток, что тут же бодрит. Ставит чашку на стол, вздыхая.

Оставшаяся пенка над её губами лишь забавляет ранее грустного Питера напротив неё, заставляя прикрыть ладонью губы, что растянулись в широкой улыбке.

— Что? — озадаченно смотрит на него Мари, удивленно глядя из-под бровей.

Питер не перестаёт смеяться, затем опуская глаза себе в тарелку.

— Пенка над губой, — молвит тихо, отчего Мари тут же облизывает верхнюю губу, нервно оглянувшись.

На лице Нико проскакивает тень улыбки, а Лео подмигивает ему.

Ди Анджело закатывает глаза.

— Мы вчера узнали, что следующей нашей остановкой должен быть большой город, — внезапно говорит он, обращаясь к Перси. — Думаю, Денвер вполне подойдёт.

— Денвер? — поднимает с интересом голову Тэд. — У меня там бабушка живёт, у неё большой особняк. Мой дед был мормоном, он ей остался от него.

— Мормоны? — скептично спрашивает Мари, поворачиваясь к сыну Аполлона. — Разве у них не многоженство?

Лили заинтересованнно поднимает глаза, будто оживившись.

— Э… — теряется Тэд, замечая, что все уже слушают разговор. — Да, просто дед прожили с бабушкой примерно семь лет вместе, а затем он с двумя новыми пассиями укатил в закат на свою родину, в Юту, — чешет затылок, нервно сглатывая. — Но в любом случае мы можем остановиться у бабули, у неё где-то пять гостевых спален. Поэтому это прекрасный шанс пожить наконец не в мотеле, а в прекрасных условиях с ванными и хорошей едой, — кивает, хмыкая.

— Это не такая плохая идея, — произносит спустя несколько секунд молчания Перси, повернув голову к Нико. — Денег же у нас не так и много осталось, м?

Ди Анджело кривит губы, кивая. Дин настороженно дёргает головой:

— В Денвер, значит?

— В Денвер, — кивает, вздыхая, Лили.

***

Тэд отрешенно смотрит на проходящие мимо поезда и электрички. Он до сих пор не может понять, почему поехал с этими совсем незнакомыми людьми, почему внезапно решил помочь им с поиском этого чёртового мифического золотого яблока.

Мари вновь вздыхает, глядя на людей вокруг. Все либо спешат, либо бегут, либо же продолжительно ждут. Кого-то, чего-то — плевать. Долгое ожидание того, что рано или поздно должно либо вихрем, либо плавным ветерком ворваться в их жизнь.

— Тебя это не забавляет? — слышит голос Питера рядом с собой, вновь тяжело вздохнув.

— Не особо, — ей просто лень препираться, лишь поэтому переходит в тень платформы, останавливаясь у стены и опираясь на неё.

— Меня лично буквально чуть-чуть, — усмехается парень, становясь рядом с ней. Плечом прижимается к прохладному камню, наблюдая за дочерью Аида, что задумчиво смотрит куда-то вдаль, будто сквозь все поезда и стены здесь.

— Где бы ты хотел сейчас оказаться? — спрашивает она внезапно, поворачиваясь к нему.

— Где-то однозначно далеко от Небраски, может на севере. А то что-то жарко здесь, — хмыкает, видя, что девушка всё так же хмуро и отрешенно смотрит вокруг. Стивенс всё же почему-то наивно продолжает, будто бы желая вытянуть её из состояния апатии:

— А ты? Где бы ты сейчас хотела оказаться вместо душного Линкольна? — сначала дочь Аида ровным счётом ничего не говорит, будто бы не заметив вопроса. А затем Питер слышит тихий, будто бы шелестящий голос:

— Далеко отсюда, в прохладном месте, в полной тишине, где нет таких проблем. Где нету проблем Лили с биполяркой, где нам не надо ехать неизвестно куда и волноваться, что завтра какая-то дрянь типа той медузы-горгоны или ветряного монстра насквозь проткнёт мой живот, — она усмехается, выдохнув.

Питер кивает, кривя рот. Потирает ладони, оглядываясь по сторонам.

— Тебя никак не волнует биполярка Лили? — спрашивает Мари устало, так и не глядя на сына Гермеса. Тот пожимает плечами:

— Это видно и вначале было. Резкая смена настроения, фанатичные идеи. Просто сам факт того, что что-то не так. По меньшей мере пять человек из тысячи больны биполяркой, поэтому это — банальная закономерность, что рано или поздно тебе встретится кто-то необычный, — он вздыхает, печально улыбнувшись.

— Ты оптимист, — внезапно произносит Мари, переводя взгляд внимательных зелёных глаз.

— А ты всё упорно усложняешь, и сегодня, похоже, день очевидных фактов, что мы открываем о друг друге, — он подходит чуть ближе, замечая, как девушка чуть отступает назад, от него.

— Я реалистка, — фыркает, закатив глаза.

Разговор заканчивается. Питер смиренно складывает руки на груди, отслеживая, на что она смотрит.

И будто в пустоту, видимую только ей.

А Стивенс понимает, что у некоторых в их компании могут быть секреты посерьёзней, чем болезнь Лили, или даже чем его собственные тайны.

***

Мари восемь и она уже ощущает себя взрослой.

Она точно помнит весь тот роковой день, что случился полгода назад. Помнит, как медленно выходила из дому, прощаясь с приёмными родителями.