Они нашли

— Удивило, но не более. Всякое бывает, — отвечает ему сын Аида, морщась. — Ты чувствуешь это? — настороженно обращается к Вальдесу, что так же слегка удивлённо смотрит на него.

— Это ты тёмной энергией направо и налево кидаешься, или… — оба в один момент поворачивают головы в сторону персон, за которыми прежде наблюдали.

Издалека видно, как Вуд бледнеет, в то время как Питер непонятливо вертит головой из стороны в сторону.

— Ты про такие всплески говорил? — уточняет, мотнув волосами, курчавый.

— Скорее всего, — Нико делает шаг вперёд, моргая. — Такое ощущение, будто она вспомнила что-то плохое, или…

— Ну, никакой опасности она ведь не представляет? — уточняет Лео, нервно хихикнув. — У всех есть свои секреты, Нико. И, думаю, тебе всё же стоит смирится, что твоя новоприобретённая сестрёнка не исключение из правил.

— Но ей бы определённо стало проще… — хмуро начинает сын Аида предложение, так и не закончив.

— Рано или поздно, я считаю, она всё же расскажет тебе о всяких там проблемах, или о чём-то типа того. Но пока просто не пришло время.

Нико кивает. Лео всё так и продолжает смотреть на ди Анджело, что так и замирает на месте на ближайшие пять минут.

А затем Лео уходит за колой, оставляя его наедине с собой и наблюдением за новым поколением героев.

***

— Можно пойти на крышу, — предложил черноволосый мальчик.

Сегодня был пятый день, как они жили вместе. Не знали что делать, ведь во все игры в доме они уже успели поиграть.

— Как? — спросила девочка. В синих глазах промелькнули искорки. Дин приметил, что всегда, когда она радуется, её глаза будто бы сверкают.

— Там лестница на улице. Мы можем залезть и посидеть там. Там красиво, — объяснил Дин, улыбнувшись, и всё глядя на Лили, что в этот момент побежала схватить свою куртку.

Они вышли на улицу. Было холодно и за деревьями не было видно небо. Дин подошел к лестнице и запрыгнул на первую ступень. Пошевелился, чтобы проверить, всё ли держится, и полез вперед.

Лили залезла за ним. С лица маленькой девочки не сходила улыбка.

Когда они наконец добралиь до плоской крыши, то сразу же подняли головы вверх.

— Небо красивое, — сказал Дин тихо, рассматривая звёзды, которыми было усыпано все тёмное небо.

— Да, очень, — Лили подняла руки, будто пытаясь достать до звезды, что выглядело крайне забавно.

— Ты тоже красивая, — смущенно сказал Дин.

Девочка залилась краской и подняла глаза на мальчика.

— Правда?

— Конечно, — Дин крепко обнял её, не изменяя улыбки.

***

Когда Тэд возвращается в здание вокзала, то замирает напротив зеркала. Подходит ближе, наблюдая за собственным отражением.

Он вроде такой же, как и всегда.

Высокий, подкачанный. Волосы чуть завиты, но идеально уложены.

Взгляд уверенный, безоговорочный.

Но такое впечатление, будто бы он сам не похож на себя.

Новак смотрит на своё отражение, оглядывая абсолютно всё. Он будто устал за эти несколько дней, будто впервые понял, что означает быть полубогом и оказываться в совсем незнакомой среде.

Он видел себя сыном Аполлона с четырнадцати лет, ровно с того момента, как мать рассказала правду. Его не волновал божественный родитель, его абсолютно устраивали все его способности.

Тэд не знал о Лагере, да и тот, собственно, ему вовсе и не был необходим. Его не интересовала жизнь полубога, он был готов самостоятельно пробиваться, строить себе жизнь и пользоваться некоторыми «бонусами» к его обычным физическим способностям.

Ему от рождения была дана привлекательная внешность. Он не нуждался в славе, во внимании — практически все девушки школы были у его ног, готовые сделать любую вещь, если он великолепно сыграет им на фортепиано, а затем улыбнётся своей фирменной солнечной улыбкой.

Но это не утешало. Это не заставляло сердце сына Аполлона биться быстрее, заглушая всё остальное.

В реальности Новак был одинок. Он скрывался порой за своей улыбкой, не желая показывать, что же у него на душе.

Тэд не хотел, чтобы люди видели его настоящего.

Тэд хотел, чтобы люди видели то, что нравилось бы им. Тэд хотел быть центром, тем самым солнцем, за которым готов пойти каждый.

Но в глубине души он хотел быть важной частью чьей-то жизни.

***

Дин сел рядом с Лили, что просто смотрела в одну точку. Слёзы в глазах блестели на солнце, а руки были сжаты в кулаки.

— Что такое? — спросил парень, наблюдая за резкой реакцией Лили. Она повернулась к нему и попыталась сморгнуть слезы, но безуспешно.

— Я так упорно это скрывала, — она грустно улыбнулась, разжав ладони. — Все начинают меня жалеть, когда узнают. Меня это не бесит, нет, просто люди начинают общаться со мной, как с каким-то слабым человеком.

— Ты вовсе не слабая, — сказал Дин.

— Я знаю, — Лили слабо кивнула, отвернувшись. — Знаю, но люди этого не понимают. Я не чувствую себя как-то плохо, и мне не больно. Может, люди думают иначе.

Дин взял ее ладонь.

У нее холодные руки, хоть на улице и тепло. И грустные глаза.

И это будто бы печалит его самого.

— Хочешь, я не буду так думать? — тихо сказал он, сжимая руку.

Лили улыбается и переводит на него взгляд. Слабо кивает и кладёт голову ему на плечо.

— Я скучала, — прошептала она, а Дин усмехнулся.

— Я не сомневался.

***

Мари борется со сном, но упорно клонит голову вниз, всё ещё сидя на лавочке на необходимой им платформе.

Осталось только полчаса. Несчастных полчаса, чтобы не заснуть, завалиться в поезд и сразу же вырубиться в сиденье, прислонившись лбом к холодному стеклу. Плевать, рядом с кем и как, но просто сделать это, ибо усталость уже берёт своё.

Но Вуд не выдерживает.

Она засыпает, всё ещё сидя на деревянной лавочке и по-забавному хмурясь. Но то, что она видит в этот момент в коротком сне, далеко от милых реалий…

Мари медленно идёт по пустому коридору, удивлённо оглядываясь.

Странно.