Они нашли

— Тогда уж я сделаю свой выбор где-то между Пуффендуем и Когтевраном, — смеётся Стивенс, как раз уводя разговор в то русло, которое хочет девушка. Мир Гарри Поттера он знал даже не бегло, нормально — в конце концов тема субкультур иногда кажется вполне подходящей для разговора.

— Серьёзно? Даже на Гриффиндор не позаришься? — её тёплое дыхание он теперь ощущает где-то в районе собственной ключицы. Опускает глаза на тёмно-русые волосы, что прядями успели повыгорать на солнце.

— И не подумаю, — она тут же чуть отстраняется, заглядывая ему в глаза:

— Ты скучный, Питер, — Мари показательно поджимает губы, прищурив глаза. Они кажутся сейчас очень тёмными, но это не пугает, а скорее привлекает.

— Как и ты, кстати, — девушка морщит лоб, а затем чуть поворачивает голову вбок, в этот момент избегая взгляда его внимательных серо-голубых глаз. — Мы в этом схожи.

— Мы похожи во многом, — она поднимает голову, вмиг чувствуя уверенность. — Только ты добрый, а я злая, — чуть кривит губы в улыбке. — Всё просто, Стивенс — ты слегка слабохарактерный, а я слишком самовлюблённая сволочь, — её рука скользит по его плечу, затем смахивая с него невидимые пылинки. — В этом мы отличны от остальных, — клонит голову вбок, приопуская веки.

— Нет, мы просто приняли те штампы, которыми нас наградило общество, — Стивенс говорит то, что думает, и сейчас это кажется правильным. Их разговоры полны их мыслей, это почему-то тоже кажется слишком правильным. Будто они взаправду бегут от правил этого мира, выставляя всё так, как они видят это сами. — Это похоже на безысходность.

— Надо же, — медленно произносит девушка чуть отрешенно, отчего невольно кажется, будто она теряет интерес к разговору и собеседнику в паре сантиметров от неё. — Ты любишь меня веселить, ведь так? — внезапно спрашивает, облизнув губы.

— Мне нравится, когда ты кажешься несерьёзной, — усмехается Питер, выгибая брови.

— Правда? В этот момент, — она кажется наивным ребёнком, которого слишком интересует ответ. Но это — лишь иллюзия.

Так много «кажется» и так мало ясности в их жизнях.

— Чистая правда, — улыбается он ей искренне.

— Ты романтик, Питер, — она поднимает правую руку, пальцами касаясь его скулы. Ведёт медленно вниз, аж до подбородка. — Оставайся таким, иначе смоюсь ещё куда-то, — усмехается, заговорщически глядя на него.

— Кто сказал, что ты сумеешь ускользнуть от меня? Уж скорее это я сделаю, — она одёргивает руку, показательно резко произнося:

— И в тот же момент окажешься взаправду где-то в районе Полей Асфоделей, — а вот и черты дочери Аида, вот тебе и реальные гены.

— Угрожаешь, — не воспринимает угрозу в этот раз, как и в предыдущие.

— И не боюсь, — она самодовольно поднимает подбородок.

— Коварная, — его руки оказываются где-то в районе талии Мари.

— Какая есть, и, похоже, тебя всё устраивает, — она в свою очередь вновь касается ладонями его плечей, легко сжимая. Всё это время тихо смеётся. Смотрит в глаза, пока он смело отвечает, вновь намекая на кое-что другое:

— Брось смеяться, Мари, — он притягивает её ещё ближе, заставляя тут же оробело произнести:

— Это принцип жизни, — и где она берёт столько гордости?

— А что ж ты скромничаешь? — он усмехается, щуря глаза и играя бровями. Она вмиг серьёзнее, отвечая:

— Питер, не время для игр, — сжимает губы в тонкую полоску, но уголки их всё равно направлены вверх.

— Кто сказал, что я играю? — девушка легко вздрагивает, чувствуя, как их тела соприкасаются уже во многих местах. — Твоя чуйка, похоже, ошиблась.

— Она не ошибается, — обиженно отвечает, чувствуя, как что-то тут же больно колет в мыслях.

— Наивная, — усмехается Питер.

А Мари понимает, что не может ничего сказать, всё продолжая смотреть в его глаза. Их взгляды не отрываются друг от друга, а немой вопрос каждого так и застывает на губах.

Горло пересыхает, отчего оба сглатывают.

Взгляд вверх. Борьба где-то внутри грудной клетки, нервное облизывание губ.

Мари задыхается. Восхищённо смотрит на человека напротив, наконец чувствуя, как душу наполняет энергия.

Тонет в серых глазах, будто в прохладном небе.

Потрескавшиеся, бледные губы оттенка красного вина.

Не чувствуя ничего, всё равно думает, что это какое-то чудо.

Так странно, но одновременно с этим и легко.

Питер целует её нежно. Она закрывает глаза, сжимая пальцами курчавые тёмные волосы. Сладкие губы манят, заставляют девушку практически всем телом прижаться к телу Стивенса.

Будто в долгом полёте, когда ты остаёшься наедине с чем-либо.

Они вдвоём, и пусть весь мир подождёт.

Их движения неспешные, но осторожные. Будто боящиеся навредить.

Но в то же время отчаянные. Оба хотят забыться в друг друге.

Всё быстрее и быстрее, будто бы время для них вскоре иссякнет. Смятение, напряжение, благоговение.

Всё чувства сливаются в один сплошной поток, что заставляет задыхаться от недостатка воздуха.

Мари поднимает живой взгляд на Питера, тот отвечает лишь лёгким восторгом, теперь уже скользя ладонями по телу дочери Аида.

Томный выдох где-то в районе его уха. Хаотичные движения ладоней Мари, что так и тянется вверх — к нему.

И вновь Стивенс целует её, чувствуя вкус бархатных губ. Поглаживает большими пальцами нежные щёки девушки, испытывая трепет.

Три шага назад. Взгляды, что встречаются где-то между ними.

Осторожно ложатся на кровать. Продолжают целоваться, попутно раздеваясь. Мари через голову резко стягивает футболку, цепляя волосы, что затем медленно каскадом рассыпаются по плечам.

Забыть обо всём.

Любить и быть любимым.

И потеряться в ком-либо до конца веков.

Снимает лифчик, откидывая куда-то далеко. Невольно чувствует холод, но затем Питер вновь приближается к ней, целуя.

Мари кажется холодной, он — горячим. Ей становится тепло, отчего они так и не отдаляются друг от друга, постоянно соприкасаясь голыми телами.

Номер закрыт, никто не посмеет потревожить их в ближайшее время.

— Ты хочешь этого? — шёпот Питер тихий, но она так же тихо отвечает:

— Да, — разгорячённые губы накрывают её, заставляя дугой изогнуть спину, потянувшись к нему.

Эта ночь становиться их ночью. Не обычным временем для сна, а скорее моментом долгожданной разрядки обоих.