Они существуют

– А кто? – удивился Кудесников.

– Из магнитофона.

– А я-то уж подумал… – разочарованно покачал головой бригадир, а потом крикнул в раскрытое окно. – Темушка! Чем кормить-то нас собираешься?

– На первое – борщ, Первопроход Петрович. На второе – пюре с котлетами. Ну и классика – компот. С печеньем. Нормально?

– Хорошо, Артем. Борщ – это очень хорошо. Он у тебя как, ничего? Наваристый?

– Обижаете. В нашей столовке – фирменное блюдо. Порция – девять-семьдесят.

Довольная физиономия Куребеды высунуласья в окно.

– К часу столы будут накрыты. Как велено.

– Ты, давай, не отвлекайся. Мои орлы знаешь какие? Опоздаешь – заклюют.

– Не опоздаю.

Артем скрылся за шторкой. В ту же минуту что-то щелкнуло, Смит умолкла, а через секунду захрипело по-русски. Голосом известного «профессора»:

– Я убью тебя, лодочник!

– Вот, обалдуй! – хохотнул бригадир. – Ты на него, Андрюх, не обижайся. Ничего, вроде, паренек. Только слегка без башни, как сейчас говорят.

– Да я, Петрович, и не обижаюсь, – открыто улыбнулся Андрей. – Эта песня – моя любимая. Мы ее всей деревней поем. На праздники. Под гармошку… Артем, сделай погромче!

Куребеда, услышав просьбу, немедленно ее исполнил. Видимо, не без удовольствия – тому подтверждением была довольная моська, промелькнувшая в окне.

– Эх, молодежь, – только и вздохнул Кудесников…

В час пополудни бригада собралась в вагон-ресторане. Куребеда стоял у входа в белоснежном фартуке и каждому входившему почтительно кланялся.

– Похоже, у Мухина появился конкурент. Вот, клоуны, – проворчал Петрович. А про себя подумал: «Не было б драки. Только этого нам сейчас не хватает».

Когда все расселись по местам, Кудесников потребовал у повара:

– Чего тянешь? Подавай уже!

– Один момент, господин бригадир, – отозвался Артем.

Он вальяжной походкой прошествовал через весь вагон в кухню и через минуту выкатил на тележке большую кастрюлю, дымящуюся чудесным ароматным паром.

Борщ удался на славу, Куребеда не соврал. Бригада поглощала варево с нескрываемым удовольствие. Один только Мухин сидел за дальним столиком с кислой миной. К еде так и не притронулся. Артем заметил. Подошел.

– А вам, господин Мухин, смотрю, наш супчик не по вкусу? Вы, должно быть, другую кухню предпочитаете? Восточную? Средиземноморскую? Или, может, японскую? Вынужден вас разочаровать – свежих суши в здешних прудах не водится. И кебабы в местном саду еще не созрели.

– Чего? – не сообразил Мухин, что над ним издеваются. – Какие еще кебабы в саду? Ты сам-то свой борщ пробовал? Отрава ж… Какое-то несъедобное варево, в натуре.

– Здрасьте, приехали! – искренне удивился Куребеда. – Всем – съедобное, а этому – отрава! Оглянитесь вокруг, милейший. Звук слышите? Это за ушами ваших коллег трещит. Господа, разве не вкусно?

– Объедение! Шикарно! Я б от добавки не отказался… – раздалось со всех сторон.

Артем сверху вниз посмотрел на посрамленного.

– Дело ваше, господин Мухин, можете не есть, – произнес он спокойно. – Вам же хуже. Но от картофельного пюре с котлетой вы, надеюсь, не откажетесь? Пока кебабы не собраны… Восточная кухня суеты не терпит.

– Тащи свое пюре, – полушепотом произнес покрасневший от обиды Мухин.

– Не свое, господин Мухин, а исключительно картофельное, – уточнил Куребеда.

Кто-то хохотнул. Артем скрылся в кухне – отправился за вторым.

– Да, Мухину с нашим поваром в остроумии не тягаться, – вытер ус Петрович. – Похоже, свергнут тебя, Паша, с должности штатного скомороха. Ох, свергнут!

Работяги засмеялись.

– Да идите вы все! – Мухин, не выдержав позора, выскочил из-за стола и, растолкав соседей, выбежал из вагона, напоследок крикнув от бессилия: – Куребеда сраная! В рот я тебя…

– Здорово обиделся, – прокомментировал Петрович. – Ничего, переживет. Артемка, хорош борщец получился. Второе тащи. И компот можешь сразу. Нам тут долго рассиживаться, понимаешь, некогда.

– Сейчас организуем, Первопроход Петрович, – крикнул из-за перегородки Куребеда.

Мухин, выскочив из вагона, от души выматерился. Не отпустило. Топая в голову состава, прямиком к локомотивно-проходческому комплексу, он бубнил себе под нос, вполголоса изливая на подземелье всю свою ярость и ненависть.

Нет, откуда только он взялся?! Козел! Я тебе покажу, как над Пашей Мухиным глумиться! Ты меня еще попомнишь! Тоже мне, острослов. Да я, знаешь, что сделаю?… Да я… Да я…

Мысли о неотвратимой мести, однако, отошли на второй план, когда Павел поравнялся с кабиной машиниста. Дверь открыта? Интересно, что там внутри? Ого, какая книженция. Это что, инструкция по управлению? Что говорят, что пишут? Черт, одни иероглифы. А это что за кнопка? Нажать, что ли? Так, для смеху. А?

Вдали послышались голоса.

Зараза, обед кончился. А ты, дурак, так и не пожрал. Сцепился с поваром. Ну и поделом тебе, ходи голодным. С этим Куребедой тоньше надо действовать. Тоньше…

Мухин выпрыгнул из кабины и, обогнув локомотив спереди, чтобы его не заметили, двинулся в обратном направлении. Мысли были… нет, не о поваре. О чертовой зеленой кнопке. С чего бы, спрашивается?

Петрович распределял нагрузку.

– Кошкин и Яковлев – контроль за подачей раствора, – распоряжался бригадир. – Голубев, Сергеев и Макаров контролируют работу рельсоукладчика. Жидков, ты ответственный за безопасность. Леша Иванов, ты со своими электриками на кабелях. Бляцкий и Мухин… Так, а где у нас Павел?

– Я здесь, – раздалось из-за голов.

– Прекрасно. Мухин с Бляцким на своем месте – в контрольной. Никого не забыл? И еще, парни. Если что пойдет криво, докладывать немедленно. Будем тормозить и разбираться. Лучше в начале все отладим, чтоб потом не мучиться. Договорились? Я в кабине с машинистом. Стартуем ровно через десять минут. Все по местам…

– Ну, что, Андрюха, не сильно мандражишь?

Бригадир с Лодочником сидели в кабине, ожидая «часа икс».

– Я в порядке, Петрович. Единственное, чего до сих пор понять не могу – на кой здесь эта зеленая кнопка? – Андрей почесал затылок.