Они
Шрифт:
Жанна вошла в кухню и посмотрела на мужа. Он сидел у мойки и, округлив глаза, смотрел на стол.
– У тебя что, сегодня нелетная погода?
Леша посмотрел на нее, потом снова на стол. Вскочил на ноги, схватил снимок и побежал к выходу.
– Я скоро, – буркнул он.
Теперь он был уверен, что это именно та фотография, о которой говорил Вадим Головко.
Поездка до психиатрической лечебницы заняла не больше двадцати минут. По крайней мере, Алексею так показалось. Он не заметил, как добрался до огромных ворот с надписью: «Храм душевного равновесия». Он вспомнил
– Чего надо?
Несмотря на электронное искажение голоса, Страхов узнал санитара-охранника, любящего деньги.
– Мне бы повидаться с Головко.
– А его нет, – ответил надзиратель.
– А где он? – спросил Леша, не совсем понимая, куда мог деться с режимного объекта псих-убийца.
– Он вспомнил, что у него осталась бабушка, – серьезно проговорил электронный голос.
– И что?
– Он пошел ее замочить.
Охранник дал посетителю время, чтобы обдумать услышанное, и только потом заржал. Электронный замок пискнул, и Леша вошел внутрь.
«Вот и кто здесь психи?» – подумал Леша.
– Ну? – протянул руку охранник.
Ответ на его односложный вопрос лег в ладонь и тут же перекочевал в боковой карман куртки.
– План тот же, – произнес санитар и пошел по коридору. Леша пошел за ним.
В этот раз Головко привели быстрее. Он вошел и посмотрел на Страхова, будто видит его впервые.
– Я нашел, – сказал Леша и положил снимок на стол перед Вадимом.
Головко смотрел на Алексея, к фото не проявляя никакого интереса.
– Вадим, это тот снимок?
Уголки губ мужчины задрожали с какой-то неистовой силой. Казалось, что обладатель столь незаурядной мимики сейчас расплачется или, что еще хуже, рассмеется. Но Вадим произнес:
– Поздравляю.
– И все? Ты, херов мудак, заставляешь меня найти этот сраный снимок, а теперь просто поздравляешь?!
– Эй! – раздалось из-за двери. – Кто из вас псих?
Леша посмотрел в сторону двери. Забавляется, сука.
– Помнишь снимок, – вдруг заговорил Вадим, – где Борька с огромным котом?
Алексей кивнул, но понял, что Головко наплевать, помнит он или нет. Вадим смотрел куда-то в угол.
– Его звали Флинт.
Слава богу, что не Бармалей.
– Он ни на шаг не отходил от Борьки. Спал с ним, ел, выходил гулять. Но однажды он исчез.
Пауза слишком затянулась. Леша собирался спросить, вернулся Флинт или нет, когда Вадим продолжил:
– Он вернулся сразу же, как Боря чудным образом исцелился. Он не только больше не подошел к своему хозяину… Он избегал его. Но не это меня удивило тогда. Коты ведь со своими тараканами в голове. Мало ли чего съел, на кого обиделся. Меня поразило, как к коту отнесся Борис.
– Как? – Леша не выдержал очередной театральной паузы. – Как он к нему отнесся?
Вадим посмотрел на Страхова точно так же, как и при первой встрече. Ему осталась только задать вопрос: «Кто здесь?»
– В том-то и дело, что никак. Он закрывался у себя в комнате, и… Он бегал там.
Лязг засова заставил Алексея вскочить с места.
– Время.
И только когда Вадим встал и пошел к двери, Страхов понял,
что так и не узнал, кто на этом снимке.– Стойте! – Он схватил карточку и подбежал к Головко. – Кто это?
Губы психа задрожали, будто с них так и хочет сорваться ответ, вот только их кто-то держит.
– Ты знаешь, кто это?!
Вадим улыбнулся.
– Это ОНИ.
Он подъехал к дому, когда рабочие уже собирали инструмент. Новая дверь выглядела прочнее старой, но это как-то мало радовало Алексея. Он знал, что если ОНИ в доме, то их не удержат ни новые двери, ни сигнализация.
«Убей ИХ!»
Страхов достал фотографию и еще раз посмотрел на нее. То, что это ОНИ, Леша понял и без Вадима, но вот кто они, так и осталось загадкой. Он вышел из машины и словно нежеланный гость посмотрел на дом, потом на летнюю кухню. Они здесь были до трагедии, разыгравшейся в семье Головко. Этот обрубок, который они назвали летней кухней, когда-то был домом.
«Вот здесь умер Дмитрич».
Леша глянул на лицо мужчины со снимка. Мог ли это быть Дмитрич? Колдун Борис Нестеров? Страхов поднял голову и посмотрел на дом Семена Игнатьевича. Вот что скрывал старик. Он хлопнул дверью и пошел к калитке соседа.
– Присаживайся, сынок, – сказал дед Семен и указал на стул.
– Вы знаете, кто это? – Леша положил на стол снимок, как только присел.
Старик нацепил на кончик носа очки и взял в руку фотографию. Посмотрел, потом поднял глаза на гостя. Взгляд поверх очков вызвал у Страхова улыбку.
– Откуда это у тебя?
– Неважно. Вы знаете, кто это? – терпеливо задал свой вопрос Алексей.
– Борис Дмитриевич Нестеров, – ткнул горбатым ногтем старик в мужчину на фото. – Рядом Вера Сергеевна Нестерова. А это их детки Борька и Настенька.
Леша взял фотографию и, не поднимая глаз от людей, изображенных там, спросил:
– Что с ними произошло?
На дровяной плите закипел чайник. Старик встал и пошел к печке. Он делал это медленно, будто тянул время. Снял чайник, осмотрел комнату в поисках, куда его пристроить. И, видимо, не найдя, вышел в кухню. Алексею даже показалось, что он уже не вернется.
– Сынок, ты чай с мятой будешь?
– Да, – ответил Страхов и снова посмотрел на снимок.
«Старик что-то знает».
Семен Игнатьевич поставил перед Лешей кружку с плавающими на поверхности светло-коричневой жидкости листьями, а сам подошел к комоду, открыл ящик, порылся там и, достав какую-то газету, вернулся к столу.
– Ты думаешь, на шахтах работали одни передовики? – спросил старик, сел за стол, сложив руки на газете.
Леша пожал плечами. На самом деле он плевать хотел, кто там работал или работает. Кому нравилось, тот там и работал.
– Нет, сынок. В послевоенные годы это было по принуждению. Я и бабка Маша, например, были возвращены из Германии. Меня увезли туда в самом начале войны. Врагом народа и предателем меня объявить не могли по малолетству, а в покое оставить не хотели. Вот и нашли нам всем применение.
– То есть и Дмитричу тоже?
– Да. Истории у всех разные, а концовка одна – загнуться на шахте.
– Ну? – Алексей попытался подтолкнуть в нужном направлении рассказ старика.
– Обычная семья. Обычные проблемы. Их детки с моими лоботрясами игрались.