Опаленный звездами

До корпуса мы дошли всего за несколько минут, войдя внутрь, довольно быстро зарегистрировались. Смирнов все оформление взял на себя. По реакции работников при сканировании личного дела агента я понял, что мой спутник тут в авторитете.

Смирнов дал охране указание не выпускать меня из номера, извинился за это передо мной, а потом пожелал спокойной ночи.

– Через семь часов вылет, – добавил агент. – Я разбужу тебя. Пока выспись и прими душ.

– Вылета не будет, если вы не привезете мне Ирку! – напомнил я.

Агент коротко кивнул и ушел. А я последовал его совету и залез в душ. Под упругими теплыми струями хорошо размышлять.

Ну что же. Очередное задание, от которого я просто не могу отказываться. Нужно лететь в пустующую систему овров, уговаривать неведомое существо сдаться Изначальным, чтобы те пощадили людей. Возможно, придется выдавать это существо ЗЕФ в обмен на независимость Марса и пересмотр договора с ПНГК. Если, конечно, я правильно понял слова Руснака.

До визита сюда мне казалось, что ПНГК живет только туризмом и субсидиями, получаемыми от ЗЕФ и АС. Я вспомнил восторг Пашки, его упоительные рассказы о ледяных кольцах Сатурна, о гидропонных теплицах и верфях, об отважных внеземельщиках.

Тогда я думал, что жизнь в ПНГК проста, сурова и романтична, представлял ледяные миры, застроенные заводами. Теперь же выяснилось, что тут все совсем по-другому. Политическая борьба и тайные агенты, совершенные космолеты за пределами системы, умные роботы. Условия жизни даже лучше, чем на Марсе, – искусственная гравитация, огромные купола, развитый транспорт.

Но все всегда сложнее, чем кажется на первый взгляд. Общественное устройство подчас таково, что для того, чтобы проникнуть в его сущность, нужно снимать слой за слоем, начиная с самого верха. Кочан капусты порой выглядит вполне здоровым и белым, но сердцевина его давно почернела и сгнила. Может быть, и в ПНГК за внешним благополучием скрываются серьезные внутренние проблемы.

Но сейчас у меня нет выбора. Хочу я или нет – мне придется помогать внеземельщикам в их борьбе с Изначальными и ЗЕФ. Потому что на родине меня убьют, а больше мне и податься-то некуда.

Я настолько устал за этот длинный день, что уже не мог прикрывать свои цели борьбой за свободу людей. Я однажды подарил им эту свободу, а что получил взамен?!

Цели у меня были сейчас самые эгоистичные Собственная свобода или хотя бы просто спокойствие. Чтобы, выполнив все, что от меня хотят, улететь куда-нибудь далеко. Например, на Полушку. Сесть там на скалистом берегу, свесив ноги. Слушать теплый океан, вдыхать ароматы трав и цветов. Смотреть на отражения звезд в черной водной глади. И, конечно же, знать, что так же когда-то сидел Пашка.

А когда спокойствие утомит меня – пойти в рабочий поселок и выяснить наконец все подробности того, что случилось с моим другом. Потому что я поклялся, что сделаю это.

Я еще не знал, чем займусь после того, как все выясню. Может, попробую узнать, кто мои настоящие родители. Может, стану копить на собственный космолет. Буду возить какую-нибудь контрабанду. Например, тот же псилин с острова Забвения.

Я улыбнулся. Еще по пути на Марс я воображал себе нечто подобное. Спокойная жизнь, как же! Навряд ли этим мечтам суждено сбыться.

После душа я лег спать и долго ворочался, прежде чем заснуть. В голове то и дело возникали видения с умирающими оврами, захлебывающимися кровью людьми Грега в Забвении, разорванными на части телами в коридоре у Комнаты. Кошмары настолько часто стали входить в мои сны, что я в ближайшее время рассчитывал сродниться с ними и перестать тратить на них нервы. Привычка – великая вещь. Когда-нибудь, вероятно, я буду тихо посмеиваться над кровью, смертью и болью. И меня это даже радовало.

13.12.2222

Нормально заснуть той ночью у меня так и не получилось. Я думал, что меня разбудят новостями о том, что прибыла Ирка, нервничал, размышляя, что ей сказать, как объяснить все те сложные чувства, которые я испытываю по отношению к ней. С одной стороны, раз я назвал ее своей девушкой, значит, придется в этом статусе ее и принимать. С другой – я не был до конца уверен в том, хочу ли этого.

В итоге сон не шел. Я ворочался с боку на бок на мягкой кровати, вполголоса проклиная эти перины и вспоминая жесткий пол бараков в Забвении. Там у меня проблем со сном не возникало. После трудового дня, проведенного на картофельном поле, спалось просто отлично!

Я все глядел и глядел в потолок, стараясь дышать поглубже, чтобы пресытить кислородом мозг. Голова начала кружиться.

Но вместо сна ко мне вдруг пришли звуки далекого разговора.

Сначала я слышал лишь обрывки фраз, потом голоса стали четче и ближе. Тогда-то я и испугался по-настоящему.

– Можно активировать! – уверенно говорит Шамиль.

– Точно? – сомневается Председатель. – Больше его не будут инструктировать? Может, удастся вытянуть еще что-то?

– Нет, – отрезает Шамиль.

– Ты же больше не видишь будущего. Почему же так категоричен? – снова спрашивает Петр Николаевич.

– Чтобы видеть будущее, надо не только иметь способности, но еще и психологию с логикой изучать, – поясняет Шамиль. – Если завтра его хотят отправить на Фронтир, то инструктировать явно больше не будут. А на Краю наши приборы до него не дотянутся. Да и нету там нужных сведений.

– Да, ты прав. – Председателя явно убедили доводы Шамиля. – Сейчас отдам приказ. Как жаль, что нам ничего толком услышать так и не удалось.

– Устройство еще несовершенно, – отвечает Шамиль. – Что вы хотели, опытный образец.

– Да я понимаю. Если что-то пойдет не так, потащим Краснова под землю. Там у них есть замечательный химический завод. Никаких следов остаться не должно!

– Рискованная авантюра, – вздыхает провидец. – Но раз уж она началась без моих пророчеств, будем надеяться на дальнейший успех.

– Ладно. Что толку трепаться, надо включать!

Через несколько секунд по моему телу разлилось непонятное онемение. Мне становилось все труднее шевелить руками и ногами. Почувствовав тревожные симптомы, я, естественно, попытался встать и позвонить Смирнову, благо номер он мне на всякий случай оставил.

С трудом поднявшись с постели, я даже смог сделать три шага по направлению к комоду со стационарным телефоном. Но когда рука уже находилась в нескольких миллиметрах от трубки, силы окончательно покинули меня. Я кулем рухнул на пол.

Сознание подернулось полупрозрачной вуалью, но окончательно не помутилось. Я все еще был в состоянии видеть и чувствовать, но меня будто парализовало. Мне не удавалось пошевелить ни рукой, ни ногой. Некоторое время я лежал лицом вниз, борясь с непонятной силой. Самым обидным было то, что даже закричать я не мог.