Опасайся взгляда Царицы Змей (Зеленый омут)

Все последнее время Алена то хохотала, как безумная, то плакала, упрямо сжимая губы, молча и так горько, что у Богдана сердце кровью обливалось. Ему хотелось уничтожить Сергея, сделать так, чтобы он исчез, и ничто никогда не напоминало Алене о нем. Откуда он вообще взялся? Свалился на голову, как стихийное бедствие. Чем он покорил Аленушку? Чем приворожил к себе? Что есть в нем такого, чего нет, например, в Богдане? Деньги? Так их, если задаться целью, можно заработать сколько надо. Брат поможет. Москва – город богатый и щедрый; и дела найдутся, и те, кто готов за них платить. А Богдан для Алены готов на все, что угодно. Хоть в рай, хоть в преисподнюю, хоть в любой другой мир, со всем, что может там ждать его, – лишь бы вернулась улыбка на ее измученное лицо, лишь бы она снова была с ним! Он хотел встречать ее у театра, провожать домой по ночному городу, ждать у подъезда, смотреть в ее темные, горячие глаза, исполнять любую ее прихоть, любое желание…

Сергей ее погубит. Богдан просто знал это. Как это произойдет, он не задумывался. Но то, что Алена стремительно несется к своей гибели, было для него настолько очевидным, что говорить об этом казалось лишним. Она его, конечно, слушать не станет. Она полностью под злым влиянием этого невесть откуда взявшегося страшного человека. Что он сделал с ней? А, главное, зачем? Ведь он ее не любит! Зачем же тогда женится? Вернее, уже женился. Богдан скрипнул зубами, подумав об этом.

– Поздравляю вас! Желаю счастья и согласия на долгие годы!

Богдан поднял ничего не понимающие глаза. Худенькая, светленькая, похожая на подростка девушка, протягивала ему огромный букет цветов. Она сама была бледна, словно вот-вот упадет в обморок. Черт! Она принимает его за жениха! Проклятие!

– Спасибо. Только это не мне полагается вручать. – Он с трудом выдавил из себя улыбку. – Вон жених, в том конце стола. Ему нехорошо.

Лида растерялась, и Богдану тут же стало ее жалко. Он сегодня не узнавал сам себя.

– А вы кто? – Мягко спросил он и взял у нее цветы.

– Я сестра Алены. Приехала на свадьбу, а… – Лида расстроилась. Она опоздала на свадьбу сестры. Как это могло случиться? Неужели числа перепутала? Вроде не должно такого быть. – Это что, уже конец всего? – Слова вырвались у нее сами собой, неосознанно.

– Вы очень наблюдательная девушка, – сказал Богдан. – Это действительно конец!

В этот момент он вдруг отчетливо увидел Алену мертвой. Внутри него все похолодело. Что это? Он сходит с ума? Богдан обвел глазами комнату. Пьяная Алена спала у него на плече, Сергей уткнулся головой в стол, маленькая гримерша наливала сама себе и непрерывно жевала, не замечая ничего и никого. Закуска стояла почти нетронутая – икра, балык, копченый окорок, салаты, разные варенья и соленья, жареная птица, заливная рыба. Почему никто не ест? Все только пьют. Он и сам, не закусывая, выпил один бутылку коньяка.

Его внимание вновь переключилось на Лиду. Какая она тоненькая и бледная! Глаза, как бездонные зеленые озера. Она в смятении. Или в отчаянии? Богдан не догадывался об истинном положении вещей. Да и откуда ему могло быть это известно? Интуитивно он улавливал, что девушке так же страшно и неуютно здесь, как и ему. Но почему?

Платье Алены – вот что поразило Лиду, как только она вошла. Откуда она знает? Неужели прочитала письма? Но как они попали к ней? И тут Лида поняла то, что давным-давно находилось прямо перед ней. Адрес! Как же она сразу не додумалась?! Ведь это квартира Сергея! Но почему свадьба именно здесь?

Ужасная правда, в которую не хотелось верить, начала проявляться в ее сознании, словно выплывая из тумана заблуждений и ложных данных, обретая ясность и твердость. Эта правда вонзалась в сердце Лиды, словно обоюдоострая сталь, отнимая жизнь и остатки благоразумия. Алена и Сергей… Вот в чем состояла эта убийственная, беспощадная и жестокая правда. Зеленый туман заполнил ее сознание, гулкий медный звон наплывал из его темных глубин, отдаляясь и затихая…

Богдан едва успел подхватить девушку. Что с ней? Наверное, здесь слишком душно. Да и картина безрадостная. Все пьяные, отрешенные…Не свадьба, а поминки. Он с трудом привел Лиду в себя. Ей не хотелось возвращаться в эту страшную комнату, где пьяный Сергей праздновал свое предательство. Сомнений больше не было, – это он там, нетрезвый и безразличный. Как она сразу не узнала его?

Сергей поднял мутные стеклянные глаза, скользнул ими по лицу Лиды, бесстрастно, совершенно спокойно, как будто он видел ее впервые в жизни, ничего не обещал ей, не стоял на коленях в жарко натопленной баньке, не целовал ее страстно, до самозабвения, не носил на руках под звездным небом, не произносил клятв любви…

Как он мог так поступить с ней? Как он вообще мог поступать подобным образом? Это не только необъяснимо, это чудовищно! И зачем? Почему так жестоко? К чему вся эта ложь? Что заставило его?

Лида знала, что поведению Сергея нет оправданий, и все-таки искала их. Он любил ее, там, в лесном доме. Такое ни с чем не перепутаешь. Лида вспомнила его нежность, его страстные ласки, его шепот и те слова, которые идут прямо из сердца. Их нельзя придумать заранее. Нет, так притворяться невозможно! И все-таки он притворялся…

Все, что произошло с ними, оказалось ложью.

Марфа всегда говорила ей, что ложь – это страх. Это щит, которым человек пытается защититься от атак жизни, закрыться от нее. Он прикрывает этим свое бессилие, неспособность справиться с обстоятельствами иным, более достойным образом.

Лида развенчивала своего кумира и горько рыдала над обломками. Она молилась все это время идолу, который не стоил порывов ее души, ее привязанности. Она предала себя, свою мечту, свой сон о счастье! Сергей оказался жалким шутом, а не романтическим рыцарем и принцем ее царства, бездонного, полного ангельских тропинок и светящихся вод, в которых отражаются белые цветы. Она презирала его за его ложь и себя за то, что в нее поверила, но ничего не могла поделать с неодолимой тягой к этому мужчине. Узы, связывающие их, оказались прочными и неразрывными, несмотря ни на что.

Лида не знала, что бывает такая боль, такая бесконечная, неизбывная печаль. Она не верила, что может испытывать такое и все еще жить. Неужели это она дышит, это ее сердце бьется? Почему оно не разорвалось в ту самую минуту, когда она узнала в женихе Сергея? Она закрыла глаза, которые не могли даже плакать, и увидела перед собой лицо Марфы. Или это лицо Царицы Змей? Все смешалось в ее помутившемся от боли разуме. Царица Змей, золотая и сияющая, протягивала ей зеркало, в котором ничего не отражалось, кроме пустоты.

– Ничего нет, – говорила она. – Нет счастья и нет печали. Жизнь – это всего лишь ядовитый напиток из соблазнов. Все знают об этом… И все пьют его! Люди проклинают жизнь и предают ее, они тысячу раз от нее отказываются. Но попробуй отнять у кого-нибудь этот золотой кубок, полный любви и ненависти, и увидишь истинное положение вещей. Никто добровольно не расстанется с ним. А, расставшись, тут же пожелает вернуть обратно.

Царица Змей засмеялась, и изумруды на ее короне нестерпимо засверкали, а жемчужные нити в волосах зашевелились, как живые.