Опасная связь

Приближающийся к нам Рома улыбается во все тридцать два. Смотрит исключительно на Аленку. Да так, что мне аж неудобно становится. Будто в замочную скважину за ними подглядываю. [7] Потому и спешу отвести смущенный взгляд…

Глава 8. Обломинго

После шестого урока направляюсь… нет, не в кабинет отсутствующего по пятницам историка, я иду в столовую, где обедаю в компании Беркутова и Лисицыной. Лисицыной, пребывающей в шоке от количества еды, красующейся на ярко-желтом пластмассовом подносе.

7

История Беркутова и Лисицыной отражена в романе «Девочка-лед».

Алена занимается бегом. Она очень худенькая, эдакая девочка-тростинка, вот Ромка и пытается накормить ее при каждом удобном случае. Порой и правда, знатно перегибает. Вот как сегодня. Первое, второе (два вида: плов и котлеты с пюре), салат, булочки, вафли, чай и яблочный компот. Куда ей столько?

— Давай на котлеты налетай, Лиса, — недовольно посматривает на суп, который исчезает очень медленно.

— Сказала же, не хочу! — сдвигая густые брови к переносице, упрямится девчонка.

— Скоро костями начнешь греметь, ей богу! Ешь сказал, — тоже хмурится и выражает суровым взглядом почти что приказ.

— Тебе надо, ты и ешь! — строптиво рикошетит она, отодвигая тарелку. — И вообще, я не просила покупать мне обед! В состоянии сама выбрать и оплатить то, что хочу. Ясно тебе?

— К чему эта показушная независимость? Я твой парень, этим все сказано! — раздувая грудь от негодования, отвечает Рома.

— Парень. И что? — недоумевает Алена.

— И то! Буду насильно кормить, если потребуется! — выдает на полном серьезе.

— Обалдел?

— Или запру в частную клинику. Капельницы будем капать! Доиграешься у меня! — всем своим видом дает понять, что не шутит.

Они начинают горячо спорить. Я спешу удалиться. Все-таки выяснение отношений — дело исключительно двоих. Не имею привычки вмешиваться в конфликт этой пары и принимать чью-то сторону. Сами разберутся.

До начала географии остается целых четыре минуты. Я планирую подняться на второй этаж и по пути быстренько заскочить в библиотеку, чтобы сдать прочитанную книжку. Подхожу к ступенькам, но кто-то достаточно грубо тянет меня за рюкзак, утаскивая под лестницу.

— Эй!

— Тише, Конопля! Это я.

— Отпусти, — резко дергаюсь и отступаю к окну. — Спятил, что ли?

— Где ты шарахалась? — с наездом спрашивает Бондаренко.

— Обедала, — транслирую взглядом вызов.

— Тебе было сказано прийти в кабинет Ярохина. Туго доходит?

— Если забыл, крепостное право отменили в тысяча восемьсот шестьдесят первом, — чеканю ледяным тоном.

— Я прождал тебя долбаных пятнадцать минут! — громко возмущается.

Обломинго!

— Я же сразу в спортзале предупредила о том, что не приду, — максимально невинно хлопаю ресницами.

— Что еще за выкрутасы? — хватает меня за руку и больно сжимает запястье.

Никогда такого прежде не было.

— У меня для тебя новость. Больше никаких встреч, — сообщаю, глядя ему в глаза.

— Не понял, повтори-ка… — разительно меняется в лице и за пару шагов угрожающе оттесняет к стене.

— С Купцовой целуешься, потом этим же языком в мой рот лезешь, — морщу нос. — Противно.

— А чего ты хотела? Она моя девушка.

— А я кто? Та, которую можно в удобное время зажимать по углам? — интересуюсь гневно.

— Ты разве была против? — насмешливо приподнимает бровь.

— Теперь против, — высекаю уверенно.

— Помнится, еще недавно тебя все устраивало, — наклоняется, сжимает щеки ладонью и проходится вышеупомянутым языком по моим губам. Очень грязно и пошло это у него выходит.

— Знаешь, — отпрянув, одним движением скидываю его руку, — Я тут внезапно поняла, что остыла к тебе, Леш.

И ведь правда. Раньше, оставаясь с ним наедине, я жутко стеснялась. Испытывала какой-то невыносимый дискомфорт. Мандраж. Волнение. В данный момент не чувствую ровным счетом ничего. Как бабушка отшептала. Это настолько непривычно и удивительно, что даже в какой-то степени пугает.

— Че ты гонишь, Конопля, — лениво улыбается и смотрит на меня так, словно я несу какую-то околесицу. — Сама чирикала, что влюблена по уши. Записку написала.

Дура.

С нее и закрутилось…

— Я, похоже, заблуждалась, — задумчиво рассматриваю вблизи хорошо знакомые черты.

До недавних пор могла часами залипать на его фотографии, размещенные в соцсетях. Считала Алешу самым привлекательным парнем на свете. Мечтой. Почти божеством. Абсолютно все казалось в нем идеальным…

Светлые волосы, которые он эффектным, отрепетированным жестом периодически отбрасывает назад или убирает за ухо. Ровная, бледная кожа. Холодные серые омуты, чувственный излом верхней губы.

Однако былого восторга как ни бывало.

— Представляешь, а ты ведь совсем не в моем вкусе, — непроизвольно озвучиваю свои мысли.

— Ну-ну, — недоверчиво хмыкает, — то-то ты с восьмого класса томно вздыхаешь и кипятком при виде меня ссышь!

— Перегорела, — равнодушно пожимаю плечом. — Выросла, наверное. Теперь мне нравятся другие парни.

Звенит первый звонок, но мы не двигаемся, застыли друг напротив друга.

— Обдолбалась чем-то, что ли? — прихватывает пальцами мой подбородок, поднимает вверх и внимательно заглядывает в глаза. Реально зрачки проверяет. Придурок.

— Постарше. Повыше. Покрупнее телосложением. Темненькие, — продолжаю я невозмутимо.

— Заткнись.

— Руки убрал! — в моем голосе такая твердость, что он на пару секунд теряется.

А накипело потому что! Не могу больше принимать тот факт, что меня ни во что не ставят!

— Нашла себе кого-то? — подозрительно прищуривается.

— Может и так…

И плевать, что это, по большому счету, ложь.

— Брехня! Да кому ты нужна? — фыркает презрительно. — Рыжее недоразумение…

— Ладно, на том и закончим, — уголки моих губ непроизвольно приподнимаются. — Грасиас [8] за уроки поцелуев. Пригодились. Адьес амиго! [9] .

— Я тебя не отпускал! — сверкая потемневшими глазами, преграждает путь. Взбесила я его конкретно.

8

Gracias — (исп.) «спасибо».

9

Adios amigo — (исп.) «пока, дружище».