Опасная связь

Каждое прикосновение током по нейронам расходится.

Будоражит до дрожи и трепета.

Заставляет желать большего, как не стыдно это признавать…

Хватаюсь за Илью, когда он вдруг переключается на изгиб шеи и достаточно грубо прикусывает тонкую кожу.

— Ммм…

Надо бы срочно остановить это и подумать о том, что завтра там останутся следы, но вместо этого я лишь зажмуриваюсь и блаженно выпускаю из себя какой-то пошлый звук.

Божечки…

Как же это невероятно приятно. Даже когда больно.

— Еще… — прошу бессовестно, и тут же, задохнувшись, жалобно постанываю оттого, что мучительно-сладкая пытка повторяется.

— Вот бы тебя трахнуть, Рыжая. Прямо здесь, — тяжело дыша, хрипло произносит в ухо.

— Сдурел? — разомкнув веки, испуганно цепляюсь за ускользающую реальность.

— Тихо.

— Что ты делаешь? — спрашиваю растерянно, когда разворачивает к столбу.

— Да не бойся ты, — плотно прижимает спиной к себе.

— Не надо, мы же…

Вздрогнув, замолкаю. Потому что его ладонь нетерпеливо накрывает и стискивает мою грудь.

— Илья…

— Тссс, не дергайся. Дай потрогать. Последние часа три только это себе и представлял, — сознается, стиснув ее сильнее.

— Она тебе нравится, да? — поднимаю правую руку, обхватив его за шею. Взмокшую не то от воды, не то от напряжения, которое есть между нами.

— Бля, Сань… Я пиздец как хочу тебя, — толкается возбужденным пахом в мои ягодицы и рвано выдыхает.

Матерится опять, но с таким чувством это говорит, что мураши ползут вдоль позвоночника.

— Пошалим немного.

— Стой!

Но поздно.

Уверенно скользнув по моему животу пальцами, спускается ниже…

Глава 25. Обесточена

В машине сперва едем молча, но потом, как и ожидается, Паровозова резко пробивает на смех.

— Ты придурок! — бью его по плечу, в то время как мы застреваем на долгом светофоре.

— Да расслабься ты, Сань!

— Расслабься? — пищу на верхах. — Нас застукал какой-то мужик! Позорище!

— Застукал? Брось, он ни хрена не понял, — уверяет, снова хохотнув.

— Все он понял! Твоя рука была у меня в трусах! — напоминаю, заливаясь краской.

— Ну этого он не видел, будь спокойна.

— Да уж конечно!

Отворачиваюсь к окну.

Тоже хороша! Средь бела дня позволить ему такое! Это еще спасибо, что нам помешали. Неизвестно, чем бы кончилось, ведь обоим капитально сорвало крышу…

Роняю вспыхнувшее лицо в ладони. Как назло, память подбрасывает картинки того, что происходило час назад.

Я все детально помню, к сожалению…

Его прерывистое, участившееся дыхание.

Влажную горячую кожу, тесно соприкасающуюся с моей.

Напряженные мышцы, которые я ощущала всем телом. До мельчайших подробностей.

Сильные руки, стискивающие меня в медвежьих объятиях.

И то, как он трогал меня пальцами. Там… Еще бы чуть-чуть и я…

— Че притихла, Сань? — слышу его голос и, встрепенувшись, прогоняю непотребные мысли прочь.

— Еще раз устроишь нечто подобное на людях, и я вообще никуда с тобой не пойду! — заявляю, намеренно глядя перед собой в лобовое стекло.

— Ты так-то не особо сопротивлялась, — ехидно подмечает он.

Швыряю в него бутылкой воды.

Правда. Не сопротивлялась. Но разве ж можно это открыто признавать?

— И где мы? — целенаправленно перевожу тему, когда паркуемся у невзрачной пятиэтажки в одном из московских дворов.

— Ко мне приехали, — сообщает, выключая мотор.

— Ясно.

Старательно сохраняю невозмутимый вид, а саму внутри от волнения аж потряхивает.

— Идем, — забирает из бардачка пачку сигарет и дешевую зажигалку, купленную в супермаркете.

— Угу, — послушно выбираюсь из машины.

На улице легкий морозец. Он приятно холодит щеки и бодрит. Однако стоит нам войти в обшарпанный подъезд, как нервничать я начинаю пуще прежнего. Прекрасно ведь понимаю, что парень не на чай меня пригласил.

— Ты говорил, что живешь со своими друзьями…

— Ну да.

Мы поднимаемся по ступенькам и вскоре оказываемся на одной из лестничных площадок.

— Они дома? — поборов стеснение, все-таки решаюсь спросить.

— Нет.

Достает ключи из кармана. Открывает черную железную дверь и пропускает меня вперед.

— Так значит вы снимаете квартиру втроем? — осматриваю узкий коридор и снимаю шапку, от которой жутко чешется лоб.

— Вообще да. С Черепановым и Дымницким.

— Но…

— С недавних пор балкон тоже занят.

— И кем же? — невзначай интересуюсь, расстегивая молнию на ботинках.

— Данилой. Он временно с нами коптится.

— Так вас, выходит, четверо?

— Четверо. Раздевайся, — скидывает обувь и снимает куртку. — Кофе будешь?

— Чрезменное употребление данного напитка является причиной возникновения гастрита, колита, язвы желудка, гипертонии, а также некоторых неврологических и психических расстройств. Так ответила бы моя мама, — поясняю, встречая его недоуменный взгляд. — Буду, да, — улыбаюсь по итогу.

Кивает. Проворачивает щеколду. Забирает у меня верхнюю одежду, вешает в полупустой шкаф.

— А где у тебя тут ванная?

— Давай покажу.

— Чтобы ты знал, на ладонях человека обитают около ста пятидесяти видов бактерий, — умничаю я, топая за ним хвостом.

— И?

— Нужно обязательно мыть руки, дабы избежать развития условно-патогенной флоры.

— И обрабатывать спиртовой херней. Я помню, да.

Заходим в маленькую ванную. Илья закатывает рукава и моет руки первым.

— Я буду на кухне. Не заблудишься? — ухмыляется, срывая с вешалки полотенце.

— Думаю, нет, — мямлю под нос, сосредоточившись на мыле.

— Отлично. Тебе крепкий?

— М?

Поднимаю голову, и наши глаза встречаются в зеркале.

Секунда. Две. Три…

— Кофе. Крепкий? — повторяет свой вопрос.

— Я… Обычно я…

Хочу сказать, что люблю с молоком, но слова застревают в горле, когда он подходит сзади.

* * *

— Так что?

— Холодные, — вздрагиваю, как только его пальцы пробираются под вязаную кофту.