Опасное лето

– Я попросил у него прощения, – ответил Антонио.

Свой первый бой испанского сезона Луис Мигель провел 7 мая в области Астурия, в Овьедо, и получил оба уха от обоих своих быков. Вторую корриду он провел 16 мая в Талавера-де-ла-Рейна. В тот же день Антонио в Мадриде бился со слабыми быками с фермы Пабло Ромеро. В Талавере Луис Мигель работал с быками из Саламанки, стал триумфатором, получил оба уха и хвост первого быка и оба уха второго. Он был в отличной форме и через два дня участвовал в корриде в Барселоне. В Талавере зрители не раскупили всех мест на арене.

Помимо двух боев в Испании Луис Мигель успел трижды выступить во Франции: в Арле, Тулузе и Марселе. Работал он блестяще. Мои источники сообщали, что во всех этих боях рога быков были в той или иной степени «доработаны». На следующий день он собирался выступать в Ниме, а еще через день после него в корриде должен был участвовать Антонио, на той же античной арене. Я люблю Ним, но мы только что приехали, и отправляться за тридевять земель, чтобы посмотреть на быков с подпиленными рогами, мне не хотелось. Поэтому мы остались в Мадриде.

Рано или поздно Антонио и Луис Мигель должны были встретиться в одном поединке, этого требовала экономика корриды. Устроители задирали цены, и сделать аншлаг могли лишь эти двое. Я знал их обоих, Антонио чуть ближе, и понимал: с учетом того, насколько меньше Луиса Мигеля он получает за бой, единоборство будет смертельным.

Антонио вернулся из Франции, где они с Луисом Мигелем, один за другим, стали триумфаторами. Луис Мигель срезал ухо у второго из двух своих быков 17-го числа в Ниме и на следующий день. Антонио получил уши всех своих быков и оба уха и хвост последнего быка, с которым бился и которого убил, замещая Эль Трианеро: тот попытался пропустить едва выпущенного на арену быка, стоя на коленях, был поднят на рога и получил трехдюймовую рваную рану на руке.

В областях, где Луис Мигель имел множество поклонников и всегда считался матадором номер один, публика приходила в восторг от Антонио. Таким образом, соперничество между ними перешло на международный уровень. Фотографы и репортеры из Франции и иллюстрированных журналов из других стран прибыли в Мадрид, чтобы освещать следующий бой Антонио.

Глава 4

В один из дней ферии Сан-Исидро в Мадриде после третьего быка полил дождь, мы промокли, и Мэри подхватила сильную простуду. Она пыталась перенести болезнь на ногах, но хаос ферии и беспорядочное расписание боев играло на руки местному ветерку, сбегающему со склонов Сьерры. Местные говорят, что такой ветер не способен задуть свечу, но может убить человека. Мэри пыталась больше времени проводить в кровати и раньше ложиться спать, пару раз мы даже обедали в постели, и вскоре она решила, что осилит поездку в Кордову 25 мая. Руперт Белвилл к тому времени вернулся в Лондон, оставив свой «Фольксваген» в Мадриде. Он просил перегнать автомобиль в Малагу, поэтому мы с Биллом Дэвисом взяли английский «Форд», а Мэри и Энни Дэвис – машину поменьше, и таким караваном мы отправились в Кордову через Кастилию и Ламанчу, той же дорогой, которую преодолели несколькими днями раньше. Все удивлялись, как сильно подросла за это время лоза и как сильно ветер, испортивший ферию, побил посевы озимой пшеницы.

Кордова, помимо прочего, скотоводческий город, и толпа, заполнившая «Палас-отель», была веселой, дружелюбной и приветливой. Свободных мест в гостинице не оказалось. Мэри с Энни заехали позже нас, поэтому один из наших знакомых уступил Мэри свою комнату, чтобы она могла прилечь отдохнуть перед посещением арены.

Это была странная коррида. Пепе Луис Васкес, некогда великолепный матадор с очень изысканным стилем, вернулся на арену, чтобы провести несколько боев и заработать на покупку какой-то крупной недвижимости. Это был хороший человек, верный и преданный другим матадорам, но он провел слишком много времени вдали от быков, и его реакция никуда не годилась. Он не мог совладать с нервами, если было видно, что бык может представлять угрозу. Пепе набрал вес, и теперь сложный орнамент его стиля в сочетании с очевидной грузностью и полным отсутствием легкости в движениях создавали печальную картину. Он не мог скрыть своего страха и очень плохо выступил с обоими быками.

Хайме Остос, парень из Эсихи, милого белостенного городка к западу от Кордовы, был смел, как дикий кабан в горах Сьерры. И, подобно дикому кабану, проявлял безрассудную смелость, если его разозлить или ранить. Мне кажется, он не вполне оправился от сотрясения, которое получил во время прошлой, совместной с Луисом Мигелем корриды в Барселоне. Хайме мне нравился, и я страшно волновался за него весь день, потому что он постоянно наращивал опасность своих маневров, дойдя до приемов, близких к самоубийству. Я знал, что он сражается на глазах у своих земляков, что в самом начале сезона у него уже были проблемы и он заявил, что не будет пытаться состязаться с Антонио. Но, даже принимая все это во внимание, я готов был биться об заклад, что он не доживет до конца сезона. На самом деле он закончил год с несколькими неопасными ранениями. В тот день в Кордове его бело-серебристый костюм был весь вымазан кровью – так близко он пропускал быка. Никто чаще Хайме Остоса не приглашал быка покуситься на жизнь матадора, чтобы потом уйти от смерти благодаря необъяснимой удаче, смелости и отчаянному мастерству. Он получил оба уха своего первого быка и отрезал бы уши и второму, если бы не неудачно вошедшая шпага.

Первый бык Антонио был хорош – достаточно большой, но не огромный, с серьезными рогами. Антонио был великолепен с капоте, он бросил быку вызов, покорил его и направлял, куда хотел в своем восхитительном плавном стиле. Он был так же хорош с мулетой и идеально прикончил быка. Вся арена была усеяна платками, но председатель не присудил ему ухо. Видимо, они ждут чего-то сверхъестественного, сказал я Мэри.

Его второй бык не был даже полубыком, на вид ему было года три, не больше. Мелкий, легкий, со слабыми рогами. Зрители протестующе загудели. Шум усилился, когда устроители корриды позволили быку броситься на пикадоров. Я тоже был зол и не мог поверить, что агенты Антонио подобрали ему такого противника. Они думали, что это сойдет им с рук? Этого быка должны были отбраковать на этапе ветеринарной проверки, ему не место в профессиональной корриде.

Антонио обратился к председателю с просьбой разрешить убить этого быка и оплатить быка на замену, чтобы устроить бой в конце корриды. Получив согласие, он околдовал быка при помощи мулеты, сделал несколько пасе, чтобы полностью подчинить его, развернул и убил с первого удара.

Бык, которого Антонио купил, чтобы исправить впечатление от жалкого пятого животного, вышел из полумрака торила – загона для быков, – потрясая самой большой, широкой, длинной и острой парой рогов, какие я только видел после возвращения в Испанию в 1953 году. Бык был крупным, но не казался жирным, он загнал одного из бандерильеро за барреру и даже там пытался достать его правым рогом через загородку. Антонио вызвал быка на себя и, когда тот атаковал, взял его под контроль плавными и аккуратными движениями капоте перед носом животного. Он разворачивал его, когда хотел, демонстрируя, как управлять настоящим быком с громадными рогами, как пропускать его медленнее, ближе и красивее, чем любой другой матадор способен даже с подпорченным полубыком. Антонио попросил председателя ограничиться одним ударом пики, чтобы не навредить быку, и объяснил бандерильеро, как и куда вонзать бандерильи.

Я смотрел, как он нетерпеливо ждет, не сводит глаз с быка, как делает мысленные пометки, анализирует, обдумывает и планирует. Он сказал Хуану, куда нужно выманить быка, потом выдвинулся вперед и заставил животное сделать четыре низких пасе. Его левое колено на песке, правое выставлено вперед, он водит и подсекает быка магией своей мулеты, обещая ему все на свете, демонстрируя цель, тонко и мягко показывая, что на этом этапе игры со смертью быку не грозят ни боль, ни унижение.

После этих маневров бык был у него в руках, и он продолжил убеждать зрителей в том, какой он великий артист, смелый и знающий быков, способный работать с настоящими красавцами, обладателями крепких, длинных и смертоносных рогов. Публика увидела классические приемы, без всяких ухищрений, фальши и компромиссов: бык проносился так же близко, как у Хайме, но под полным контролем матадора. Показав публике, как близко, чисто, медленно можно работать с быком, он прикончил его финальным пасе де печо, попрощался с быком последним взмахом мулеты, опустил и свернул ее, нацелил шпагу на верхнюю точку холки и вонзил клинок, перегнувшись через гигантские рога. Бык рухнул к его ногам, и толпа взревела. Председатель отдал Антонио оба бычьих уха, а десятки зрителей с освещенного солнцем сектора выбежали на арену, чтобы нести Антонио и Хайме на плечах. Антонио сопротивлялся, но в итоге они подняли его на руки. Было очевидно, что это не постановка. Слишком много было желающих, слишком возбужденными они казались.

Мы заночевали в усадьбе маркиза дель Мерито, расположенной на холмах подле Кордовы. Прежде это был Королевский монастырь Св. Иеронима в Вальпараисо, одна из достопримечательностей Испании. Взбираться туда было особым приключением: наверх ввела классическая разбитая дорога – как в большинстве интересных мест Испании. Мрачный средневековый аскетизм, номера, переделанные из келий, окна которых выходят на Кордовскую равнину, – на следующее утро все это выглядело значительно веселее. Мы прогулялись по местным садам, церквям, старинным комнатам.

Хозяев не было дома. Пепс Мерито настоял, чтобы мы остановились в усадьбе, потому что все номера в городских гостиницах были давным-давно забронированы. Он позвонил управляющему имением и велел ему позаботиться о нас. Мы планировали провести там всего одну ночь, однако у Мэри поднялась температура, и утром она была слишком слаба для поездки. Мы вызвали врача из города и задержались еще на день. Пепс все время звонил из Мадрида, чтобы удостовериться, что у нас все в порядке и мы проводим время в довольстве и комфорте. Мы действительно получили удовольствие: безлюдность этого места делала наше пребывание там чем-то вроде поездки на природу, только во дворце. В мирной жизни такое не часто случается.