Опасные клятвы

Он огромный. У меня не так много опыта в изучении мужской анатомии, но он больше, чем я предполагала, даже при виде его твердого тела за слоями ткани. Головка члена задевает его пупок, толстый ствол прижимается к животу, и я ошеломленно думаю, смогу ли я обхватить его рукой, пока он тянется к своему стволу, наклоняясь вниз, и медленно проводит по толстому стволу, его челюсть сжимается от удовольствия.

— Черт, ты мне нужна, — простонал он, проводя большим пальцем по набухшему кончику. С его кончика постоянно капает сперма, ствол мокрый и блестящий, и я понимаю, насколько он был возбужден все это время, насколько сильно он сдерживался. — Я буду медленно, — обещает он, другой рукой мягко сжимая мое бедро, так что мои ноги раздвигаются шире, когда он наклоняется вперед. — То, как ты смотришь на мой член, девочка… я хочу увидеть, как он входит в тебя...

У меня на мгновение возникает страх, что он каким-то образом узнает, что я не девственница, когда его толстая головка прижимается к моему входу, но мне не нужно было беспокоиться. Он такой большой, что даже если я буду такой мокрой, даже если я уже делала это раньше, он не сможет легко проскользнуть внутрь.

Тео отпускает свой вал, его руки лежат на моих внутренних сторонах бедер, удерживая меня открытой для него, пока он толкается вперед. На мгновение я задумываюсь о том, что он действительно не поместится, и вдруг головка его члена оказывается внутри меня, растягивая меня. Я издаю смешанный крик удовольствия и изумленной боли, совсем не похожий на тот, что был в первый раз. Я не ожидала этого, но ощущения похожи - и это тоже приятно.

На мгновение он замирает, давая мне привыкнуть, а затем, еще одним легким движением бедер, проникает чуть глубже. Еще дюйм, и еще, и я стону, чувствуя жгучее напряжение его члена, переходящее в невероятное наслаждение по мере того, как он проникает в меня все глубже.

— Ты в порядке? — Голос Тео звучит почти приглушенно, его взгляд прикован к виду его члена, раздвигающего мою киску, прежде чем ему наконец удается поднять глаза на мое лицо. Я не могу говорить, горло сжимается от желания, страха, вины, удивления и других эмоций, которым я не могу дать название. Но когда он проталкивается чуть глубже, он наклоняется вперед, отпуская мои бедра, чтобы прижать одну руку к моей щеке, а свой рот к моему.

Поцелуй пугает меня не меньше, чем удовольствие от того, что он во мне. Я целую его в ответ, не задумываясь, обвивая руками его шею, и когда его язык проникает в мой рот, имитируя его член, все еще медленно проникающий в меня, я теряюсь в том, как это приятно. Он делает еще несколько толчков, последние сантиметры погружаются в меня, и я стону в поцелуе, когда Тео снова замирает, давая мне возможность приспособиться.

Он так чертовски хорош. Я никогда не была заполнена так полностью, почти до отказа, его твердое тело напротив моего, жар его кожи и рта, ощущение его рук на моем лице и в моих волосах…я не могу бороться с этим. Наслаждение нарастает, сжимая меня вокруг него, и я не могу притвориться, что это не лучше, чем все, что у меня когда-либо было, что это не что-то новое, чего я захочу снова.

Он так долго тянул с этим, и все это стоило того.

— Я не знаю, как долго я смогу продержаться, девочка, — пробормотал он мне в губы, и его бедра наконец-то пришли в движение, он начал входить в меня длинными, медленными толчками, от которых я задыхалась с каждым разом. — Ты такая тугая, боже, так чертовски хорошо...

Я вдыхаю еще раз, когда он целует меня, его бедра двигаются немного быстрее.

— Ты можешь кончить еще раз для меня? — Мягко спрашивает он, погружаясь в меня до конца, покачивая бедрами так, что он вдруг начинает тереться о то место глубоко внутри меня, о котором я даже не подозревала.

— Да, — дышу я, не задумываясь, пальцами сжимая его плечи, пока наслаждение нарастает, мысль о том, что он кончает внутрь меня, заводит меня до тех пор, пока я не убеждаюсь, что не смогу удержаться от того, чтобы кончить снова, если захочу, а почему я должна хотеть этого? Это так приятно, так чертовски приятно, как он и говорил, и каждый жесткий толчок приближает меня все ближе и ближе...

— О, черт, девочка-Марика...

Тео громко произносит мое имя, его бедра подаются вперед, а руки впиваются в подушки возле моей головы, его тело вздрагивает, когда я чувствую, как он входит в меня, наполняя меня, и мое собственное удовольствие проносится по моей коже, мой оргазм присоединяется к его, когда я вскрикиваю и плотно прижимаюсь к нему. Мы спутаны, прижаты друг к другу так плотно, как только могут быть прижаты два человека, и ничто и никогда не было так хорошо, я уверена в этом.

Он замирает надолго, дышит так же тяжело, как и я, его грудь бьется о мою. На мгновение я не чувствую ничего, кроме эйфории от того, как хорошо это было, пьянящий адреналин от кульминации все еще пульсирует в моих венах, а затем медленно мир вокруг меня возвращается в фокус, и я вспоминаю, где я, и с кем я, и почему.

Я сдвигаюсь под Тео, намекая ему, чтобы он скатился с меня, и больной узел в моем животе сменяется удовольствием, которое я испытывала мгновение назад. Мне придется позаботиться о том, чтобы кровь потекла на простыню, напоминаю я себе, чувство вины закрадывается все глубже, и я надеюсь, что он встанет и пойдет в ванную, чтобы у меня была возможность побыть наедине.

Он понимает намек и перекатывается с меня на спину, прижимая одну руку к груди, чтобы перевести дыхание. Он смотрит в потолок, и я не могу разобрать его выражение лица. Я с ужасом вспоминаю, что мы находимся в его спальне - нашей спальне, теперь в его... нашем доме. Я вдруг начинаю жалеть, что мы не поехали в отель в нашу брачную ночь. Близость этого места кажется почти сокрушительной в нынешних обстоятельствах, он засыпал в этой постели бог знает сколько ночей, и сегодня он сделает то же самое, заснув в комфортной обстановке, пока я лежу здесь и извиваюсь в тревожном дискомфорте от всего этого.

Это не мой дом, и он никогда не будет казаться мне домом. Я знаю, что он хотел, чтобы наш первый раз был здесь из сентиментальных соображений, и от этого становится еще хуже.

— Может, потушить огонь? — Неожиданно спрашиваю я, глядя на него сбоку. — Если мы собираемся заснуть.

Тео смотрит на меня.

— Это безопасно, девочка, — говорит он. — Но если тебе так удобнее, я могу погасить его. Думаю, мы достаточно нагрели комнату.

Он одаривает меня кривой улыбкой, и, боже, помоги мне, я хочу улыбнуться в ответ. Такие слова должен говорить новоиспеченный муж своей жене, как будто он выбирает их из списка того, что должен сказать, но я не могу отделаться от ощущения, что он говорит всерьез. Что все, что Тео говорит, искренне, а лгунья – это я.

Как сейчас. Мне все равно, горит ли огонь, под него приятно засыпать, и, хотя у меня никогда раньше не было огня в спальне, я верю ему, если он говорит, что можно оставить его гореть не слишком долго. Не думаю, что он заинтересован в том, чтобы сжечь собственный особняк. Но мне нужен момент, чтобы пустить кровь на простыни, когда он не обращает внимания, и это как нельзя более подходящий шанс.

— Здесь немного жарковато, — говорю я так дразняще, как только могу. — И это немного нервирует меня - горящий огонь, пока мы спим.

Тео пожимает плечами.

— Тогда я его потушу. — Он наклоняется, неожиданно проводя губами по моей щеке, и встает, чтобы пройти к камину, все еще обнаженный.

Мне приходится отвести от него взгляд и сосредоточиться на том, что я должна делать. Он красив, мускулист, худощав и подтянут, с попкой, которую так и хочется схватить, когда он насаживается. Я наслаждаюсь тем, как он пересекает комнату и идет к камину, пока я нащупываю одну из своих сережек.

Сегодня утром я заточила острие крючка на одной из них настолько, чтобы оно вошло в мой палец и сделало небольшой укол. Я вытаскиваю ее, зная, что если Тео заметит, я могу просто сказать, что снимаю украшения перед сном, и прежде чем я успеваю подумать дважды или он успевает оглянуться и увидеть, что я делаю, я вгоняю его в указательный палец правой руки.