Опасные клятвы

— Я люблю тебя, Марика. — Он произносит это быстро и твердо, как будто это слово уже давно висело на кончике его языка, а он все сдерживался. — Я знаю. Я люблю тебя и сделаю все, чтобы ты не выходила замуж за этого человека, чтобы ты не знала, что он...

— Не говори так больше. Пожалуйста. — Я подняла на него глаза, внезапно почувствовав усталость. Неужели отношения всегда должны вызывать такую усталость? —Я знаю, что ты не хочешь думать обо мне с другим мужчиной. Я не хочу быть с ним. Но это лучший выбор, Адрик. И если ты любишь меня, значит, ты мне доверяешь.

— Ты даже не можешь сказать это в ответ? — Его голубые глаза выглядят темными и печальными, и от этого взгляда у меня снова защемило в груди. — Ты собираешься выйти замуж за этого ирландца и даже не можешь сказать мне, что любишь меня, прежде чем уйдешь?

Я делаю глубокий, медленный вдох, напоминая себе, что это потому, что Адрик заботится обо мне. Если он и срывается, то только на эмоциях, а еще потому, что он, человек, привыкший защищать меня, решать проблемы вроде Тео для меня и моей семьи, а в данном случае он не может этого сделать.

Я медленно поднимаю руку и осторожно касаюсь лица Адрика.

— Если я скажу это тебе, Адрик, я не хочу, чтобы все было именно так. Так что нет, я не буду говорить это прямо сейчас. Я не хочу, чтобы это было поспешно, или вынужденно, или отчаянно. Я хочу, чтобы это произошло тогда, когда я это выберу, потому что я очень уверена, что хочу, чтобы ты знал. Я никогда не говорила мужчине, что люблю его, и не хочу делать это поспешно.

— Не говори ему этого. — Его руки касаются моего лица, наклоняя его вверх, его взгляд горяч и полон эмоций. — Никогда не говори ему этого, Марика.

— Не буду. — Это кажется легким обещанием. — Это не тот брак, Адрик. И он это знает. Он не будет этого ожидать.

— Обещай мне.

— Обещаю, — шепчу я, и тогда Адрик наклоняет голову и целует меня.

Хорошо, что я еще не накрасилась. Поцелуй жесткий, горячий и глубокий, его рот поглощает мой, поцелуй мужчины, который знает, что должен отпустить меня в руки другого, и борется с этим всеми силами. Его рот скользит по моему, его язык властно проникает в мой рот, целуя меня так, словно хочет оставить отпечаток моих губ на своих, а его на моих, и когда он отстраняется, мы оба тяжело дышим.

— Я люблю тебя, Марика, — повторяет он. — И я буду здесь, когда все закончится.

— Я знаю, — шепчу я. И ненавижу себя за то, что мне придется сказать дальше. — Мы не сможем больше видеться, пока все не закончится, Адрик. Ни одного мгновения после этого. Ты должен уйти.

Он колеблется секунду, и мне кажется, что он снова собирается спорить со мной об этом. А потом он резко отворачивается, словно боясь, что не сможет уйти, если не сделает этого сейчас, и идет по коридору, оставляя меня там.

Я прижимаю одну руку к груди, пытаясь перевести дыхание, прежде чем вернуться в комнату. Как только я открываю дверь и делаю шаг внутрь, Лилиана бросает взгляд на мою раскрасневшуюся грудь и покрасневший рот и сужает глаза.

— Он будет проблемой, Марика? — Спрашивает она, и я слышу, как под этими словами скрываются слои, последствия, зависящие от того, что я скажу. Не для меня, а для Адрика.

— Нет, — тихо говорю я и надеюсь, что это правда. — Нет, он не будет.

Лилиана долго смотрит на меня, словно решая, верить мне или нет, а потом кивает, медленно вставая с сундука.

— Я принесла жемчуг твоей матери, — наконец говорит она. — Так что ты можешь надеть его сегодня.

— Спасибо. — Я поднимаю на нее глаза и улыбаюсь. — Я рада, что он у меня будет.

Пока я собиралась, время пролетело незаметно. Я завиваю волосы и расчесываю их в длинные серебристо-светлые волны, а макияж делаю легкой рукой. После минутного колебания я решаю добавить красные губы, говоря себе, что это потому, что они мне идут, а не потому, что я хочу напомнить Тео о той ночи, когда он пригласил меня на свидание.

Лилиана помогает мне влезть в платье и застегивает его сзади, пока я стою перед зеркалом в полный рост, пытаясь найти во всем этом хоть немного счастья. Платье прекрасное, сидит идеально, кружева облегают мои изгибы и делают меня идеальной невестой, особенно когда Лилиана вдевает гребень в мои волосы, придерживая кружевную фату, и укладывает ее вокруг меня. Но я чувствую себя маленькой девочкой, играющей в переодевание, особенно когда она застегивает на моей шее нитку жемчуга, принадлежавшую моей матери, в тон маленьким жемчужным серьгам-капелькам, которые я вставила в уши, и пряди на запястье.

— Ты выглядишь потрясающе, — говорит она мне, пока я обуваю ноги в туфли на каблуках Louboutin, которые я купила к платью, и глажу руками мягкое кружево, снова смотрясь в зеркало. — Я не думаю, что когда-либо существовала более красивая невеста.

— Этого не может быть - ведь ты вышла замуж за моего брата, — говорю я ей, но даже комплимент кажется жестким на моих губах. На мгновение я не знаю, как мне справиться с этим.

Всю дорогу до церкви я чувствую себя оцепеневшей. Я чувствую, как тикают минуты, вплоть до того момента, когда я встану перед алтарем и произнесу клятву Тео. Мне кажется, что я нахожусь вне себя, когда поднимаюсь по ступенькам, стою в нефе, позволяю Лилиане накинуть вуаль на мое лицо и вручить мне букет, который я выбрала, – россыпь маргариток, лилий и пионов белого, кремового и розового цветов. Мне приходит в голову, что мой отец должен быть здесь, что я должна держаться за его руку, пока иду к алтарю, и я не знаю, что чувствовать. Это еще один слой сложных эмоций, наложенный на многое другое осознание того, что если бы мой отец был жив, я могла бы вообще не выходить за Тео, что если бы он был жив, я могла бы выйти замуж за кого-то другого, более постоянного, и в то же время желание иметь человека, который, несмотря на все его недостатки, был моим отцом.

Не думай об этом, говорю я себе, когда начинаю идти за Лилианой, и музыка наполняет церковь, пока я делаю шаг за шагом к алтарю, где ждет Тео.

Я не смотрю на него до самого последнего момента. Но когда я останавливаюсь перед ним и поворачиваюсь лицом к мужчине, за которого собираюсь выйти замуж, меня охватывает внезапное головокружение.

— Полегче, — бормочет Тео, обхватывая меня руками, и я моргаю, пораженная тем, что он уловил мое беспокойство.

— Я в порядке, — шепчу я, хотя не совсем уверена, что это так. Не падай в обморок на собственной свадьбе! Резко говорю я себе и сосредотачиваюсь на ощущении сильных и уверенных рук Тео, обхватывающих мои, на запахе ладана и цветов, вливающемся в мой нос, и смотрю на него, снова и снова поражаясь тому, насколько он красив.

На нем темно-серый костюм, как всегда, идеально сшитый. К пиджаку приколот букет цветов, такой же, как у меня, а его темно-русые волосы зачесаны назад и на одну сторону, подчеркивая резкие черты лица. Он побрился по такому случаю, его сильная челюсть гладкая, и у меня внезапно возникает дикое желание подтянуться и коснуться его лица.

Отец О'Халлоран прочищает горло, и мы оба смотрим на него.

— Вы готовы начать? — Спрашивает он, не без раздражения, и я киваю, с трудом сглатывая.