Опасные пассажиры поезда 123

— Мюррей!

— Время пошло.

— Что я ему скажу?

— Пусть он скажет Бурунди, что у него крайне срочный местный звонок и что он им перезвонит.

— Господи, Мюррей, чтобы до них дозвониться, мы убили четыре дня. У них очень плохо развита телефонная сеть и…

— Осталось пятнадцать секунд, и я звоню в газеты. Киностудия «Рипаблик Пикчерз», второразрядные старлетки, сводничество, поставка жеребцов для одиноких актрис, прибывающих в Нью-Йорк…

— Ладно, я его достану. Не знаю как, но достану. Жди!

Ожидание было столь кратким, что Лассаль живо представил себе, как Томпкинс одним прыжком перелетает через приемную и на полуслове прерывает разговор с Бурунди.

— Добрый день, мистер Лассаль. — Голос председателя правления банка был мрачным и размеренным. — Насколько я понимаю, в городе случилось нечто из ряда вон выходящее?

— Захвачен поезд метро. Семнадцать человек взято в заложники: шестнадцать пассажиров и машинист. Если мы не передадим им в течение получаса один миллион долларов, все семнадцать заложников будут убиты.

— Поезд метро? — протянул президент. — Какое необычное преступление.

— Да, сэр. Теперь вы понимаете, почему мы так спешим? Есть ли возможность раздобыть такую сумму наличными?

— Через Федеральную резервную систему, никаких проблем. Наш банк, естественно, входит в систему.

— Отлично. Вы можете немедленно распорядиться, чтобы нам выдали деньги как можно скорее?

— «Выдали»? В каком смысле «выдали», мистер Лассаль?

— Выдали в долг, — повысил голос Мюррей. — Мы, мэрия города Нью-Йорка, хотим одолжить у вас один миллион долларов.

— Одолжить?! Но, мистер Лассаль, потребуется согласие других членов правления, надо обсудить условия займа, сроки…

— При всем уважении, мистер председатель правления, у нас на все это нет времени.

— Но это, как вы изволили выразиться, важно. Знаете, я тут не один все решаю — есть другие топ-менеджеры, пайщики, акционеры. Они будут задавать вопросы…

— Слушайте, вы, тупой недоумок… — заскрипел зубами Мюррей и даже сам несколько осекся. Но отступать или извиняться было уже поздно. — Вам хочется сохранить свою должность? Я-то просто сейчас позвоню в другой банк. Но вам это с рук не сойдет — думаете, я не знаю, сколько там у вас нарушений, в вашей гребаной конторе?

— Еще ни разу в жизни, — в тихом изумлении произнес председатель правления, — меня так не оскорбляли.

Был самый подходящий момент, чтобы извиниться, но Мюррей уже не владел собой:

— Так вот что я вам скажу, господин председатель правления. Если вы сию же секунду не выложите мне эти деньги, обещаю — тупым недоумком вас будут называть все в этом городе. Все без исключения.

Клайв Прескотт

Комиссар полиции позвонил из особняка Грейси окружному инспектору, тот немедленно перезвонил в Центр управления лейтенанту Прескотту. Вызвав по рации «Пэлем Сто двадцать три», Прескотт сообщил:

— Мы согласны заплатить выкуп. Повторяю, мы заплатим выкуп. Как поняли?

— Вас понял. Сейчас я передам дальнейшие инструкции. Вы должны выполнить их в точности. Подтвердите.

— Я понял, — сказал Прескотт.

— Три пункта. Первое: деньги должны быть в пятидесяти- и стодолларовых банкнотах. Пятьсот тысяч сотнями и пятьсот тысяч полусотенными. Повторите.

Прескотт медленно повторил сказанное. Дэниэлс передал это дальше по инстанциям.

— Итак, получается пять тысяч стодолларовых бумажек и десять тысяч по пятьдесят. Пункт второй: деньги следует разложить на пачки по двести бумажек в каждой и перетянуть каждую пачку резинкой по длине и ширине. Как поняли?

— Пять тысяч сотенных, десять тысяч пятидесяток, пачки по двести банкнот, перетянуть вдоль и поперек резинкой.

— Пункт третий: купюры должны быть не новыми, а номера серий выбраны наугад. Повторите.

— Все бумажки старые, — проговорил Прескотт, — номера не подбирать.

— Это все. Когда деньги доставят, свяжитесь со мной, чтобы получить дальнейшие инструкции. Конец связи.

Прескотт связался с Дэниэлсом, сидевшим в кабине машиниста на «Двадцать восьмой».

— Я все понял из твоих повторов, — сказал Дэниэлс. — Информация уже на пути к мэру. Свяжись с ними снова и попробуй выторговать побольше времени.

Прескотт снова вызвал захваченный поезд.

— Я передал ваши распоряжения, но нам нужно больше времени.

— Сейчас два сорок девять, — ответил главарь — У вас есть еще двадцать четыре минуты.

— Будьте реалистами, — возразил Прескотт. — Деньги надо пересчитать, разложить по пачкам, доставить… Это просто физически невозможно.

— Нет.

Ровный непреклонный голос моментально вогнал Прескотта в состояние беспомощного ступора. В другом конце зала бешено жестикулировал Коррелл, весь в мыле: явно разрабатывает свой гибкий график. Точно такой же маньяк, как эти бандиты, подумал Прескотт, думает только о своем расписании, а пассажиры — черт бы с ними. Заставив себя успокоиться, он снова взялся за микрофон.

— Послушайте, — превозмогая дрожь, сказал он, — дайте нам еще пятнадцать минут. Зачем нужно убивать невинных людей?

— Невинных людей не бывает.

О боже, подумал Прескотт, да они совершенно безумны!

— Пятнадцать минут, — повторил он. — Неужели из-за каких-то пятнадцати минут вы перебьете всех пассажиров?

— Всех? — В голосе прозвучало удивление. — Мы вовсе не собираемся убивать их всех. Если только вы нас не заставите, конечно.

— Да-да, я понимаю, — заспешил Прескотт, цепляясь за долгожданную человеческую эмоцию, впервые прозвучавшую в этом ледяном голосе. — Дайте же нам дополнительное время.

— Потому что если мы убьем всех, — спокойно объяснил голос, — мы останемся без рычага воздействия. Но если убьем двоих, троих или даже пятерых, у нас все равно останется достаточно. Один заложник за каждую минуту опоздания. Больше мы это обсуждать не будем.

Прескотта терзали смешанные чувства: он был в ярости, близко к отчаянию и одновременно готов на любое унижение, если это как-то поможет, но он знал, что все эти чувства бессильны перед железной волей врага. И стараясь совладать со своим голосом, он переменил тему: