Опасные выборы

– Может, в самом деле продала? – предположил Гуров, хотя все понял уже сам.

– Так жить-то ей негде. И сама она пропала. Я и к участковому ходила, и в полицию к начальнику, а они в один голос твердят, что заявления только от родственников принимают. Пусть, мол, родственники придут, тогда они заявление и примут. И розыском займутся. Пропала ведь бабка Елизавета, как есть пропала! А квартиру мошенники заграбастали! Вы уж разберитесь, как вы есть начальник-то, пусть поищут бабку. И с мордатым этим тоже пусть разберутся!

Гуров интуитивно почувствовал, что заставлять своего референта заняться этим делом не только бессмысленно, но и опасно. Опасно для его легенды. По логике, сейчас Гурову не должно быть дела до этого факта со старушкой. Но как раз для легенды польза была бы очень большая. Как же убедить своих «помощников»? Нет, решил сыщик, надо самому в этом деле разобраться. И тогда избиратели точно поверят. И пусть не стать ему мэром, вера во власть у людей все-таки появится.

Адрес и имя бабушки пришлось запоминать. Говорить Липатову, что он сам займется этим делом, Гуров не стал. Была еще сложность в том, как убедить свое начальство проверить факт исчезновения старушки.

– Послушайте, Лев Иванович, – сказал Липатов, когда они уселись в машину. Бледное лицо референта при этих словах не выражало никаких эмоций. – А не обыграть ли нам ситуацию с вашей дочерью?

– Какую ситуацию? – насторожился Гуров.

– Кстати, вы ее в самом деле вспомнили? Это точно ваша дочь?

– Точно, – пробурчал Гуров. – Так какую ситуацию и как вы хотите обыграть?

– У вас ведь нет детей с вашей нынешней женой. А у хорошего кандидата должна быть полноценная семья как образец. На него в этом тоже должны равняться. Давайте выставим напоказ то, что вы вашу дочь знаете давно, никаким образом не теряли друг друга и встретились впервые не вчера. Допустим, вы этой семье всегда помогали, заботились о них. Может стать хорошим плюсом к вашей биографии.

– Как вы любите грязное белье вытаскивать на свет божий, – ворчливым тоном ответил Гуров.

– Работа такая, – пояснил Липатов. – В деле рекламы личности нельзя брезговать ничем и из всего нужно извлекать максимальный эффект.

– Вот тут вы перебьетесь! – отрезал Гуров, который был не готов к такому повороту. Он не знал, что сейчас ответить, задай референт вопрос о месте работы или учебы Кати. Наверное, ее легендой это было предусмотрено, но он-то с «дочерью» это еще не обсуждал.

– Лев Иванович, – холодно стал настаивать референт, – такой ход необходим. Вы же обещали слушаться меня во всем…

– Я должен подумать. С дочерью посоветоваться. Может, она будет против того, чтобы рекламироваться так широко…

– Хорошо, подумайте, – вынужден был согласиться Липатов. И, как обычно, без всякого перехода добавил: – А сейчас вам предстоит небольшая фотосессия.

– В смысле?

– Мы поедем на природу. Мои ребята присмотрели несколько хороших видов, где и будем вас фотографировать.

– Это еще зачем?

– Пора изготавливать новые плакаты несколько иной направленности. И нам нужны ваши фотографии на фоне природы. Потом сделаем еще несколько снимков в гостинице, имитируя ваш рабочий кабинет. А завтра и мы, и пресса запечатлеем вас на работе по благоустройству.

Гуров вздохнул, но промолчал. Машина неслась в сторону окраины. За окном пролетали чистенькие, ухоженные улицы и скверики центральной части. Яркое весеннее солнце играло в окнах витрин и жилых домов на молодой сочной зелени листвы. И оттого, что внешне город выглядел благополучным, ощущение тревоги у Гурова усиливалось. Тревожное благополучие…

Вспомнились художественные фильмы, которые снимались в последние годы о войне. В некоторых режиссерам удавалось передать именно вот такое «тревожное благополучие» июня сорок первого года. Особенно утра 22-го. Воскресенье, гуляющий народ, музыка, льющаяся из репродукторов, и никто из простых людей в Москве еще ничего не знает. А на западе, на границе уже грохочет война. Огонь, черный дым, вонь сгоревшей взрывчатки. А ведь в начале лета травы и листва особенно душисто пахнут. Вонь войны… И кровь. И десятки тысяч погибших в первое же утро.

Гуров отогнал наваждение. Что это на него нахлынуло, подумал он, интуиция, что ли, взыграла? Ощущение, что за этим внешним чистеньким благополучием шевелится что-то черное, мерзкое, гадкое. И пожирает людей.

Кончился центр, пронеслись окраины с какой-то промзоной, садовыми участками. Дорога круто изогнулась и нырнула между невысоких зеленых холмов, на которых живописно были разбросаны очень ровные молоденькие березки. На фоне голубого неба с редкими пушистыми клочками облаков они смотрелись очень красиво. Беленькие стволики, длинные ветви, свисавшие почти до земли в ажурной листве. «Как-то этот вид берез называется, – попытался вспомнить Гуров. – Кажется, «береза повислая».

Машина свернула на еле заметный проселок и взобралась на холм. Гуров открыл дверцу машины и с наслаждением вдохнул чистый воздух. Постепенно приходило чувство умиротворения, успокоения. Липатов уже ходил кругами среди деревьев, что-то высматривая или прикидывая. Сзади послышался звук автомобильного мотора, подъехали помощнички референта с фотоаппаратом.

Гуров вылез из машины и стал послушно позировать. Делать это оказалось не так уж и сложно, особенно в такой обстановке. Задумчивость, положительные эмоции, внутренний позитив сами выплывали на поверхность, отражаясь на лице, в позе тела, прислонившегося к белому стволу. Минут тридцать Гурова снимали и стоящим в обнимку с березкой, и нюхающим и рассматривающим листву. И сидевшим на траве с накинутым на плечи пиджаком. За время фотосессии Гуров успел передумать многое, но четкого плана дальнейших действий у него опять не родилось. Не хватало информации, потому что он был в шаге от нее, но этот шаг сделать так и не удавалось.

Первое, что Гуров увидел, когда вошел в холл гостиницы, была Катя. Вызывающе коротенькая юбочка-разлетайка открывала красивые ноги сидевшей на мягком диване девушки. Морща лобик, она рассматривала какой-то глянцевый журнал. «Папу» Катя увидела сразу и тут же вскочила на ноги.

– Папка, привет! – Нежно прильнула она к груди Гурова и тут же отстранилась, надула губки, увидев его в сопровождении Липатова и его помощников. – Пап, пойдем сегодня куда-нибудь?

– Попозже, Катя, – с максимальной отцовской теплотой ответил сыщик. – Вот только дела на сегодня закончим.

– А где ты сегодня был? – защебетала девушка, подхватив Гурова под руку и увлекая его к лифту. – Опять какие-нибудь встречи, мероприятия, митинги?

Все дружно ввалились в кабину лифта. Помощники референта, пряча глаза, поглядывали на стройные ножки Кати.

– Лев Иванович, – нажав кнопку на стене, сказал Липатов, – я все же настаиваю, чтобы вы с дочерью обсудили мое предложение.

– Да? – мгновенно отреагировала девушка. – Какое предложение?

– Потом, Катя, – нахмурился Гуров. – Не в лифте.