Опасные звезды

— У нас есть немного времени. — Заявил он беззвучно, разворачиваясь в мою сторону. — А потом нам все-таки придется вернуться в зал для приемов. Этот Калирис сейчас грозит канцлеру местью своего Альянса. И требует, чтобы гостья с его корабля, ставшая так неожиданно моей гостьей, официально подтвердила согласие на смену статуса. Но сначала…

Он потянулся и положил ладонь мне на грудь. Ощупал, чувствительно приминая. На породистом, вытянутом лице проступило удивление. И легкий намек на насмешку.

— Ваша грудь не прошла модифицирования? Природный продукт? Забавно… она мягче, чем то, к чему я привык — но в этом что-то есть.

Сразу две ладони скользнули под верхний саронг, по-хозяйски подхватили снизу груди, приподняли, как будто взвешивая. Потом этот урод сообщил:

— Маловаты. Но это можно будет исправить.

— Урод! — Завопила я мысленно, борясь с оцепенением, но безнадежно ему проигрывая. — Руки убери, тварь!

И продолжила полулежать в сиденье горуда, не шевелясь и не протестуя, неотрывно глядя на Ворисона.

У того на лице и жилка не дрогнула — значит, моего вопля он не слышал. Протесты рабов хозяев не волнуют?

Руки Ворисона скользнули вниз, он нетерпеливо рванул кое-как зашитый мной запах. Развел в стороны полы саронга, пробурчал у меня в уме почти удовлетворенно:

— Чувствую себя отцом-основателем, насилующим особо строптивую колонистку. Хоть что-то новое…

Была бы у меня возможность говорить, подумала я обессилено, я бы тебе высказала много нового. И новых ощущений бы добавила, врезав по нужным местам.

В этих мыслях уже не было той ярости, которая переполняла меня прежде. Зато все сильнее наваливалось темное, зыбкое оцепенение, с другими, податливыми и предательскими мыслишками — а стоит ли сопротивляться, ведь тело все равно меня не слушается? Не лучше ли забыться, не обращать внимания на то, что делают со мной, и просто дождаться, когда все закончится. А там, глядишь, и Скевос поможет… если сможет…

Руки Ворисона рывком развели мне бедра, содрали полоску черной ткани, из которой я соорудила что-то вроде бикини — не идти же на светский прием без белья.

Самое гадкое было то, что полотенчико на бедрах Ворисона оттопырилось,

— Успеем. — Пробормотал он.

И резко отнял руки, сделав нетерпеливый жест.

— Поднимайся. Оседлаешь мои бедра…

Сиденье под ним щелкнуло, отъезжая назад и откидываясь.

А я привстала и неловко перелезла к нему. Точнее, на него.

Больше всего хотелось завернуться в подступающее оцепенение и забыться, отстраниться. По возможности даже не видеть то, что происходило.

Но тонким звуком, режущей нотой дрожало в уме подозрение, что стоит лишь один раз поддаться накатывавшей на меня расслабленности — а потом прежняя Наташа исчезнет. Может, я и приду в себя через какое-то время, когда колония вируса в моем теле самоликвидируется. Скевос, помнится, говорил, что вирусы рассчитываются на определенный срок жизни…

А ещё он добавил, что рабам после этого снова дают вирус.

Мои колени примяли сиденье рядом с сомкнутыми бедрами Ворисона. Тот уже успел смахнуть с себя тряпку, прикрывавшую наготу. Чистая, белоснежная кожа без единого волоска. Лепные мышцы, стекающие к низу живота — и торчащий вверх член, подрагивающий от прилива крови…

Сволочь, бессильно подумала я. И снова рванулась внутри тела. Ворисон тут же, не открывая рта, порадовал сообщением:

— Я и не думал, что упрямство может быть таким освежающим. Вниз. Насаживайся. Сама…

Я бесновалась внутри своего тела, ставшего клеткой и предавшего. Бесполезно. Колени медленно сгибались.

А потом вдруг накатила волна странного жара — и я самую малость дернулась в сторону. Во внутреннюю сторону бедра жестко ткнулось округлое навершие. Ощущение было теплое, скользкое, противное, на коже словно бы остался влажный мазок…

Ворисон вскинул брови, глянул с изумлением и возмущением. И положил руки мне на бедра, больно сжал.

— Что это… что за бунт?

Договорить он не успел, потому что снаружи по горуду заколотило мелкой дробью — как градом по стеклам застучало.

— Уйди. — Отрывисто распорядился у меня в уме Ворисон.

На этот раз и я, и мое тело были заодно. Назад я метнулась рывком — и практически свалилась на сиденье.

Первый сын семьи Ариган сел прямо, махнул рукой. Из панели перед ним выметнулся синий луч, развернулся в светящийся квадрат. С картинки на нем улыбнулась ослепительной красоты блондинка — серебряные локоны текли ручьями, переплетаясь и образуя сияющую сферу вокруг лица.

Ворисон что-то нетерпеливо спросил, цепочка на моем запястье опять активировалась, негромко сообщив:

— Что происходит?

И тут же, без перерыва, начала переводить слова блондинки:

— Подняты внешние защитные экраны, уровень угрозы — минимальный. Микророботы бьются о корпус. Применение оружия не зарегистрировано. Вас много раз вызывал канцлер-фрей, но вы приказали отключить связь. Мне сообщили, что цель роботов — привлечь ваше внимание…

Ворисон вдруг развернулся ко мне, жутко оскалился и выбросил руку. Вцепился в цепочку на запястье и попытался её содрать.

Черно-серебряный жгут из хитро закрученных звеньев тут же сжался, стиснув мне руку. Пальцы Ворисона придавило — и он, судя по всему, ощутил не только давление, потому что сначала зашипел, а потом громко выкрикнул несколько слов.

Жгут в ответ блеснул, выдав что-то ровным голосом. Внесла свою лепту и блондинка с экрана, прочирикав длинную фразу.