Опасныи? министр

– Растворились во времени.

Как точно сказано. Ведь действительно друзья теряются не в ссорах. Они растворяются во времени.

– Расскажи о своей семье? – прошу его.

– У меня родители и младшая сестра. Мама всю жизнь проработала в крупном книжном издательстве, сейчас уже на пенсии. Отец занимается бизнесом. Сестра врач.

– Врач? – почему-то меня это удивляет.

– Да, врач-невролог в государственной больнице. Так что если отвечать на твой вопрос с нашей предыдущей встречи, когда я последний раз был в государственной больнице, то две недели назад. Заезжал по делам к сестре. А у тебя, Алена, много друзей?

Напряжение между нами все еще сохраняется, хоть Ярослав и выглядит расслабленным.

– В Москве нет. Близкие друзья у меня были в школе, а они все поступили в Ростове-на-Дону. Учиться в столицу только я поехала. Здесь у меня несколько подруг из универа. С одной из них я снимаю напополам квартиру.

– Определились с заказом? – возле нас возникает официантка.

– Мне борщ, пюре и котлеты, – говорит ей Ярослав.

Я почему-то начинаю смеяться, он, видя это, тоже. Официантка растерянно на нас смотрит.

– Извините, – говорит ей сквозь смех Никольский.

– Да, извините, – повторяю я, отсмеявшись. – Мне то же самое.

Девушка заметно конфузится.

– Напитки желаете?

– Мне компот, – заказывает Никольский.

– И мне.

Девушка уходит, а мы снова прыскаем от смеха.

– Ты правда любишь борщ, пюре и котлеты? – спрашивает меня, не веря.

– Да, – честно отвечаю.

– А готовить их умеешь?

– Конечно.

– Умеешь варить борщ!? – изумляется.

– Да.

Никольский смотрит на меня с сомнением.

– А что тебя так удивляет?

– Я никогда не встречал молодую девушку, которая бы умела варить борщ.

Теперь уже моя очередь удивляться.

– Да ладно? Твоя сестра не умеет варить борщ?

– Моя сестра умеет. Но ей 32 года, у нее муж и двое детей. Я имею в виду девушек примерно твоего возраста.

– И много в твоем окружении девушек примерно моего возраста?

– Достаточно.

В этот момент снова появляется официантка, теперь уже с ароматным борщом. Быстро она заказ принесла. Меня почему-то задели слова Ярослава о том, что в его окружении «достаточно» девушек примерно моего возраста. Что же его, интересно, с ними связывает? Вряд ли работа.

Борщ оказывается настолько вкусным, что хочется застонать от удовольствия.

– Нет, такой вкусный борщ я не умею готовить, – признаюсь.

– Я уверен, что твой борщ еще вкуснее.

– Нет, – качаю головой.

– Я люблю составлять обо всем свое личное мнение. Так что я должен попробовать твой борщ, чтобы сравнить с этим.

Я застываю с поднесенной ко рту ложкой.

Он шутит?

Поднимаю взгляд от тарелки на Ярослава. Ест, как ни в чем не бывало.

– Хорошо, – отвечаю, помедлив. – Однажды когда-нибудь угощу тебя борщом собственного приготовления.

– «Однажды когда-нибудь» – это когда?

– А когда ты хочешь?

– Чем скорее, тем лучше.

Я молча ем, размышляя, что говорить дальше.

– А что я получу взамен? – иду ва-банк.

– А что ты хочешь?

– Три честных ответа на три мои вопроса.

– Спрашивай.

К нам снова подходит официантка и кладет на стол две тарелки с пюре и котлетами. Когда она удаляется, я говорю:

– Обсуждается ли сейчас в правительстве повышение налоговой нагрузки для граждан?

– Нет.

Черт. Это плохо. В смысле плохо не то, что людям не собираются повышать налоги, это как раз хорошо. Плохо то, что я впустую использовала одну попытку. Так, пораскинь мозгами, Алена. Надо задать такие вопросы, ответы на которые точно дадут тебе темы для статей.

Я откладываю в сторону ложку и принимаюсь думать. Конечно, следовало заранее подготовить для Никольского список вопросов, но я сегодня была в таком состоянии, что ни о чем кроме разбитой вазочки думать не могла.

Итак, сейчас сентябрь. Значит, подготовка проекта бюджета на следующий год выходит на финальную стадию перед его одобрением в правительстве. В последних числах сентября бюджет внесут в Госдуму. Об основных параметрах бюджета Паша уже узнал и несколько текстов написал. Но отдельно по статьям расходов информации еще не было.

– Сколько составят расходы на социальную сферу в следующем году и насколько они изменятся по сравнению с этим годом?

Ярослав отодвигает в сторону пустую тарелку от борща и придвигает пюре с котлетами. Берет в руки приборы и разрезает котлету. Не торопится отвечать.

– На всю социалку восемь триллионов. Это здравоохранение, образование, пенсии, выплаты на детей и все остальное, что подпадает под категорию «социальная политика». По сравнению с этим годом расходы изменились в большую сторону, но незначительно.

– Незначительно – это сколько?

– Пара процентов.

Итак, у меня остался последний вопрос для Никольского. Молча доедаю борщ и отодвигаю тарелку. Придвигаю пюре с котлетами. Выглядят очень аппетитно, но я уже наелась. Задумчиво верчу в пальцах вилку. Делаю глоток компота.

– У меня есть для тебя интересная тема, – врывается в мысли его голос. – Нефтяники написали мне и министру финансов письмо с просьбой дать им денег из бюджета на реализацию их инвестиционных программ.

Я смотрю на Ярослава во все глаза.

– А не обнаглели ли они!? – возмущенно выпаливаю.

– Нефтяники давно обнаглели.

– Я хочу это письмо, – безапелляционно заявляю.

– Без проблем. Только его нет в электронном виде, так что тебе нужно будет приехать в министерство.

– Когда можно?

– Когда хочешь, начиная с завтрашнего дня.

– Завтра и приеду.

– Только у меня на вечер совещание стоит.

– Во сколько мне тогда приехать?

– Часов в десять вечера.

Согласно киваю головой. Да, мне нужно это письмо, хотя я прекрасно понимаю, что Яр предложил мне его сам. Значит, ему это выгодно, как и тогда со штрафами для супермаркетов. Никольский хочет замочить нефтяников? А вот это уже действительно интересно. Нефтяники – это настоящие тяжеловесы. Они не чиновники и формально не принимают решений в государстве, но их голос имеет куда больший вес, чем голос половины министров.