Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности»

– Да я уж и не совсем новичок, – почти обиделся Андрей.

– Э-э-э, нет. Я уже девять лет служу, а всего не постиг. Сегодня вот совсем в тупик встал с картиной этой. Обтереться немного, азы узнать – год нужен, а чтобы опыт приобрести – и десяти мало.

За разговором они не заметили, как пролётка к юстиц-коллегии подъехала.

– А мы разве не к себе? – спросил Андрей.

– Был у генерала Куракин или нет – нам то неведомо. Но по-всякому генералу доложиться надо. Он – наш начальник, самолично задание дал, об исполнении мы должны ему доложить. Есть порядок, и его выполнять надо. Скажу по правде: сделал дело – доложи, причём так, чтобы твоя роль видна была, чтобы начальник тебя оценил. Тогда, глядишь, и классом повысят, и должность новую дадут. Скромность – она только девиц украшает.

Доложились генерал-полицмейстеру.

Выслушав доклад, Чичерин заулыбался:

– Был у меня уже Куракин. Доволен князь, говорит – быстро раскрыли кражу, картину нашли. Молодцы! Да что за картина-то? Дорогая небось?

– Тыщу золотом стоит, из самой Голландии привезена. А посмотрели бы сию картину – срамота одна. Бабы голые, в непристойном виде, с чертями!

Чичерин хмыкнул – то ли одобряя, то ли посмеиваясь.

– Ты, Иван Трофимович, сколько в нынешних чинах ходишь?

– Два года как титулярный советник, ваше превосходительство!

– Вот что. Властью, мне данной императрицей, присваиваю классный чин коллежского асессора с жалованьем по штату.

– Премного благодарен, ваше превосходительство!

– Не меня благодари, уж очень князь просил, чтобы отметили старание твоё. А вот с тобой, братец, даже не знаю, что делать. – Чичерин повернулся к Андрею. – Чин свой ты месяц как носишь – сам присваивал, помню. Следующий чин рановато тебе присваивать, хотя работник ты умелый. Вот что, пожалуй, сделаем.

Генерал позвонил в колокольчик. Вошёл секретарь, вытянулся во фрунт.

– Голубчик, принеси ящичек – ну тот, деревянный.

Вскоре вышколенный секретарь торжественно внёс на обеих руках небольшой деревянный ящичек – даже, пожалуй, большую шкатулку. Внешне строгая: ровные, полированные поверхности, сглаженные углы.

Генерал откинул крышку. На зелёном бархате лежал пистолет – тульский, украшенный витиеватой резьбой на стволе и деревянной рукояти.

– Служба у тебя, Андрей, опасная – не всегда за столом. Потому прими награду и используй с умом.

– Рад стараться, ваше превосходительство, благодарю.

Розыскники щёлкнули каблуками сапог и вышли. Пока шли по коридору, Иван Лязгин сказал:

– Одно раскрытое дело – и новый чин. Занятно! Я так служить готов всегда. И тебе повезло. Пистолет хоть покажи!

Они вышли на крыльцо. Андрей открыл шкатулку и достал пистолет. Выглядел он замечательно, а ещё в футляре лежала пулелейка и шомпол. Всё изящной работы.

Иван взял пистолет в руки, повертел, прицелился и щёлкнул курком.

– Хорош!

Андрею послышалась в его голосе зависть. Уложив пистолет в футляр, Андрей взял его под мышку. Розыскники уселись в пролётку и поехали в розыскную экспедицию. Оба были довольны. Славно-то как!

И погода радует. Солнце светит ярко, но уже по-северному не греет – просто тепло. А ведь уже скоро осень – заморосит, туманы лягут. Климат в городе сырой. Да и что ожидать от города, который стоит на болотах да костях крепостных и омывается водой?

В розыскной экспедиции коллеги сразу заинтересовались, что за ящик у Андрея? Пришлось показывать. Пистолет добрых полчаса ходил по рукам, пока все не осмотрели подарок.

– Где взял?

– Чичерин подарил.

– Сам генерал? А за что?

– Кражу с Лязгиным раскрыли.

– У кого?

– У князя Куракина.

– Везёт же некоторым! Ну а Иван Трофимович что получил?

– Внеочередной чин коллежского асессора.

– И молчит! Пошли качать!

Сотрудники бросились к Лязгину и, как тот ни сопротивлялся, подняли его на руки и подбросили три раза. Однако не уронили и поставили на пол бережно.

– С именинников причитается! – заголосили сотрудники.

– Кто бы против? Сегодня после службы угощаю. А сейчас – по местам, хватит отдыхать.

Слушались Ивана беспрекословно. И не только потому, что он старше по должности или чину – опыта у него больше, да и человек он хороший. Строг, но справедлив. И пошутить может, и помочь, но если увидит, что отлыниваешь – берегись. Кто не понял его с первого раза, того Иван переводил в другие отделы. В розыскной экспедиции служили только «пахари», дармоеды не приживались.

Прошло два дня. На третий город был наводнён слухами о двух убитых женщинах, задушенных и сброшенных в Мойку. Розыскники выехали, осмотрели трупы.

Одежда на погибших была целой – не разорванной, как бывает, когда жертвы сопротивляются. На теле – ни синяков, ни ссадин, за исключением следов удавки на шее. Прискорбно, конечно, но город большой, и убийства происходят в нём почти каждый день. То по пьянке в кабаке ножом пырнут, то лихой извозчик на экипаже насмерть собьёт зазевавшегося пешехода.

Розыскников настораживало несколько одинаковых обстоятельств: обе убитые молоды, задушены не руками, а удавкой, и обе найдены в воде.

– Что-то мне это всё не нравится. Чует моё сердце – ещё трупы будут, – поделился Иван Трофимович с Андреем своими сомнениями.

И как в воду глядел. Трупы женщин стали появляться с пугающей регулярностью: почти каждую ночь – новая страшная находка. По городу поползли слухи один бредовее другого – о привидениях, демонах, нечисти из болот, маньяках. Последние были ближе к истине, поскольку розыскники в нечистую силу и привидения не верили.

Экспедиция сбилась с ног, разыскивая убийцу. Жители боялись выходить на улицу даже днём.

Ивана Лязгина вызвал к себе генерал Чичерин.

– Долго будут продолжаться убийства? Слухи дошли до самой императрицы, и она выразила мне неудовольствие.

– Стараемся, ваше превосходительство, но пока ничего.

– Что – даже и зацепки нет?

– Нет, ваше превосходительство.

– Что ты всё заладил – «превосходительство, превосходительство…». Коли не найдём убийцу, меня могут в отставку отправить. И знаешь, что я сделаю в последний момент?

– Никак нет.

– Отправлю в отставку тебя. Землю рой, а убийцу найди! Что у тебя Путилов делает?

– Как и все – ищет.

– Запряги его по полной.

– Мы и так с утра до ночи без выходных всех дворников, трактирщиков, осведомителей опросили – никто ничего сказать не может.