Опер. Девочка на спор

– Не нравится, когда меня наебывают, – звучит немного грубо, зато честно.

– Сочувствую, – хмыкает Иванна и усмехается одним уголком губ.

– Уперлась? – рычу предостерегающе.

– Не нравится, когда лезут в личное, – передразнивает меня.

Значит, уперлась. Ладно. Не насиловать же. Сам все выясню, и тогда, детка, пощады не будет.

Паркуюсь около дома Волковых и первым выхожу на улицу. Иванна молча следует за мной. Идем к скверу, где Ирина гуляет с коляской. Ее огненная грива выделяется издалека.

– Товарищ подполковник, – окликаю я.

Ирина оборачивается и недовольно качает головой. Черт, забыл, что она не любит, когда к ней так обращаются. Они со Стасом переехали недавно, и здесь никто не знает о ее «темном» прошлом.

– Я гляжу, ты не один? – хмыкает Ирина и кивает мне за спину, где, кожей чувствую, спряталась Ива.

– Наша новая сотрудница, – отхожу, чтобы представить.

– Бойко Иванна, – хмыкает Ира, опережая меня.

– Здравствуйте. – Ива кивает Ирине. Вот это неждан.

– Откуда ты знаешь? – подозрительно прищуриваюсь.

– Макс, ну не тупи. – Ямпольская снисходительно закатывает глаза.

Вот я идиот. Как жена Стаса может не знать, что происходит в отделе?

– А бля, точно, сорян.

– И как? – Ирина иронично усмехается. – Справляется?

Театрально вздыхаю, а Иванна молча мечет в меня молнии. Кожей ощущаю волну гнева. Ничего, ей полезно, глядишь, и сговорчивее станет.

– Ладно, ты чего хотел-то? – Ямпольская толкает коляску вперед, вынуждая меня следовать за ней.

– Лет десять назад ты вела дело про педофила, помнишь?

– Ну не десять, – тянет Ира. – Лет двенадцать или даже тринадцать.

– Не суть, – отмахиваюсь небрежно. – Что-то можешь сказать?

– Да толком нет, – пожимает она плечами. – Его же быстро СК забрал.

– А виновного нашли? – уточняю я. Уж Ирина должна была узнать этот момент. Она не из тех, кто отмахивается от таких дел, как от назойливых мух.

– Нет, развалили вроде. – Краем глаза замечаю, как ее пальцы, сжимающие ручку коляски, белеют. Видимо, тоже переживала по этому поводу. И, возможно, до сих пор не отпустила.

– Как такое может быть? – Из-за спины раздается недоуменный голос Иванны.

Ира оборачивается и меняется в лице. Глаза становятся жесткими и холодными, а на губах появляется циничная усмешка.

– А ты в сказки веришь, я смотрю? – уничтожает иллюзии одной интонацией. – В честных ментов, да? В справедливость?

Ива поджимает губы и отводит глаза. Сдается. Явно становится не по себе, и решает не вступать в полемику.

– Ир, че по делу? – переключаю внимание на себя. Мои двадцать минут не резиновые.

– Там было несколько девочек. – Ирина с трудом выдает информацию. – Трое выжили, двоих спасти не смогли…

– Жесть, – внутренне содрогаюсь я.

– Дело забрали, и все прекратилось, – выдыхает после небольшой паузы. – Тебе это зачем? Думаешь, он вернулся?

– Есть такая вероятность, – задумчиво киваю. – Нам нужна зацепка. Хоть одна…

– Я попробую достать это дело. Но не обещаю.

В коляске начинается недовольная возня. Дочь грозного Стаса Волкова просыпается.

– Спасибо, Ир, – улыбаюсь виновато, словно это я разбудил монстрика. – Нам пора.

– Да пока не за что, – улыбается она в ответ. – Иванна, задержись.

– Что-то случилось? – невольно напрягаюсь.

– Нет, конечно… – Ирина снисходительно отмахивается. – Помощь нужна, – и додавливает интонацией: – Женская.

– Я в машине, – торопливо сваливаю.

Ухожу один, но что-то мне подсказывает, где-то меня наебали. Опять. Не нравится мне все это. С этими бабами надо держать руку на пульсе.

Завожу двигатель и монотонно барабаню пальцами по рулю в ожидании Иванны. Мысли сами по себе настраиваются на рабочий лад, анализируя информацию и выстраиваются в нужную цепочку. Нужно найти потерпевших или их родителей и попытаться узнать подробности. Может, там нас ждет какая-то зацепка?

Откидываюсь на спинку и растираю лицо ладонями. Да ну, это жесть какая-то…

Глава 13

Ива

Ирина так на меня смотрит, что все становится ясно без слов. Я пока не знаю, хорошо это или плохо. Какое решение примет эта женщина, узнав правду.

– Одной из выживших девочек была ты? – А вот и он, болезненный вопрос, ударяющий прямо в незаживающую столько лет рану. – Только не лги мне сейчас, Ива, – тихо просит она. – Да или нет?

– Да, – тяжело сглотнув, заставляю себя смотреть ей в глаза.

После родителей и тех, кто расследовал это дело, она первая, кому я об этом говорю. Вынужденно, но все же. Это все равно, что раздеться, раздвинуть ребра, обнажая болезненно колотящееся сердце, и пройтись по улицам, показывая себя, такую уязвимую, всем желающим. Руки машинально скрещиваются на груди. Я обнимаю себя за плечи, стараясь прикрыться. Во рту сухая горечь, на губах пленка, в глазах влага, которая при властной на вид Ирине не решается сорваться с ресниц.

Я упрямо смотрю ей в глаза. Удивленно ловлю там сочувствие.

– Поэтому ты так рвалась в опера? – Ее тон становится мягче. – Ты же не вывозишь.

– Я справлюсь, – упираюсь, а она улыбается. – Вы бы на моем месте как поступили? – Вместо страха во мне просыпается злость. Та самая, что помогала когда-то жить. Все хорошее было уничтожено, стерто, поломано.

И не права она! Я справляюсь! Если бы не этот… любитель раздеваться!

– Не дай бог никому оказаться на твоем месте, девочка. Не представляю пока, как ты будешь работать по этому делу, – качает головой Ира.

– Вы, главное, не говорите никому. – Готова умолять ее, если придется. – А я постараюсь не подвести ни себя, ни вас.

Ирина снова внимательно на меня смотрит, будто пытается отыскать внутри стержень, который держит меня на ногах. Я работала над ним много лет. Может быть только ради того, чтобы попасть именно в этот отдел.

– Что-то мне подсказывает, что я об этом пожалею. – Она мягко касается моей руки. – Я вам помогу, чем смогу, но Максу уже сказала: ничего не обещаю. То дело было в моих руках слишком недолго.