Операции владивостокских крейсеров в русско-японскую войну 1904-1905 гг.

К вечеру 28-го опять удалились в море.

В ночь на 29-е задул северный шторм до 8 баллов, сопровождавшийся падением температуры до минус 5-6° С. Дальнейший осмотр бухт: залива Корнилова (ныне Расин-хо) и залива Гашкевича (ныне Цосан) был произведен также крайне поверхностно.

Предполагалось затем послать «Богатырь» в бухту Посьет, чтобы договориться с русским пограничным постом о его нуждах. Так как паровой катер «Богатыря», который должен был связаться с берегом, оказался непригодным для похода в условиях зимнего времени – эта несущественная задача была снята. Напрасная потеря времени привела к тому, что отряд подошел к Владивостоку уже в темноте, а это, в связи с поставленным заграждением, затрудняло вход в Босфор Восточный. Ночь, в течение которой шторм продолжался, провели в море, и лишь 1 марта утром через Уссурийский залив возвратились во Владивосток.

Крейсерство это в отношении выполнения непосредственно поставленных отряду задач оказалось безрезультатным. В отношении разведывательном оно, хотя и выяснило отсутствие интенсивных морских перевозок японцев в сторону побережья Кореи к северу от Гензана, но, будучи проведено с недостаточной настойчивостью, не вскрыло до конца возможного на этом участке корейского побережья присутствия небольших японских войсковых частей, складов и наблюдательных станций.

Совершенно не были также использованы возможности опроса встреченных корейских рыбаков. Благоприятная тихая погода вполне допускала опрос корейских шаланд.

В пределах залива Браутона отряд несколько часов находился в пределах моря, где глубины допускали постановку мин заграждения. Раз крейсеры уже шли на риск (правда, в условиях того времени незначительный и еще недостаточно осознанный, так как «минная опасность» стала для всех очевидной лишь в апреле, после гибели в Порт-Артуре «Петропавловска» с адмиралом Макаровым), нужно было оправдать этот риск какими-либо результатами, хотя бы порядка разведывательного.

Мысль о возможности посылки вооруженных паровых катеров для непосредственного осмотра берега также, видимо, не пришла никому в голову. Штиль, державшийся во время нахождения отряда в заливе Браутона, вполне допускал такую операцию.

Командующий отрядом донес о результатах второго февральского похода крейсеров наместнику следующим образом:

«Двукратное крейсерство дало право предполагать, что присутствие здесь нашего отряда не помешает [79] японцам вести операции в Японском море; они их тут и не ведут. Войск в Гензан не перевозят, торговли и перевозки грузов у корейского берега нет; пройдя по всему берегу Кореи, видя все бухты ясно, не усмотрено ни одной сигнальной станции, что тоже подтверждает отсутствие операций».

79

1 В рукописи Щербатова «повлияет»

Это заключение Рейценштейна, оказавшееся в целом правильным в отношении перевозок, все же не было достаточно обоснованным.

В течение 26, 27, 28 и 29 февраля крейсерством был охвачен район от мыса Пещурова и до русско-японской границы, причем протяжение осмотренного побережья (без учета мелких изгибов береговой черты) составило около 300 миль. В первый день крейсеры проследили в течение светлого времени суток лишь одно направление возможного (правда, наиболее вероятного) подхода транспортов, а именно трассу залив Вакаса-Гензан.

На следующий день (27 февраля) они вновь появились на этой же линии сообщений, пробыв у Гензана лишь несколько часов и затем продвинувшись вдоль северных берегов залива Браутона. За этот День отрядом пересечено направление Хакодате-Гензан и осмотрены берега залива Браутона.

Но уже во вторую половину дня японские транспорты могли безнадзорно пройти в Г ензан, а в утренние часы также безнаказанно уйти в море из района порт Шестакова – залив Иион-роад.

28 февраля весь залив Браутона оставался без наблюдения русских, и только бухты побережья к северу от него были одна за другой (а не одновременно) просмотрены крейсерами, шедшими в тесном строю.

29 февраля в утренние часы были осмотрены ближайшие к русской границе два залива, т. е. около 30 миль побережья (или около 10% всего названного протяжения). Следовательно, в этот день около 90% корейского берега оставалось без наблюдения.

А до 26-го и после 29 февраля корейское побережье оставалось вовсе без наблюдения. Поэтому вывод, сделанный Рейценштейном, был недостаточно обоснован, хотя, как это показала история, – правильным.

Ошибочным надо признать вывод об отсутствии на всем осмотренном побережье японских «сигнальных» станций (постов СНиС).

Факты опровергли это утверждение.

В записи одного из участников, сделанной вечером 26 февраля на крейсере «Россия», значится: «Сейчас «Рюрик» сообщил, что его беспроволочный телеграф принимает какое-то непонятное телеграфирование. Что это значит? Близко ли японские суда, Гензан ли телеграфирует или атмосферное электричество дает себя знать. . .?»

Проверки возможного наличия в Гензане радиостанции командующий, однако, не сделал.

Последующие факты опровергли вывод Рейценштейна об отсутствии здесь японских постов наблюдения.

27 февраля четыре русских военных судна были обнаружены японцами, прошедшими перед Гензаном.

Японская Главная квартира решила поэтому «предпринять немедленно решительные действия против Владивостока, послав туда часть. . . флота для демонстрации и устрашения флота неприятеля, пользуясь тем, что Порт-Артурская эскадра в самом первом бою понесла большие повреждения». [80]

29 февраля Командующий японским флотом адмирал Того получил соответствующие приказания, а последний, в свою очередь, приказал адмиралу Камимура с 5-ю броненосными и 2- мя легкими крейсерами направиться из Желтого моря к Владивостоку.

80

1 «Описание военных действий на море в 37-38 гг. Мейдзи», т. 3, стр. 7.

Оказалось, следовательно, что бесплодное на первый взгляд крейсерство русских крейсеров, хотя и на короткое время, но привело к тому именно результату, которого ожидали составители русского плана операций Владивостокского отряда, а именно: к оттяжке части сил японского флота в Японское море.

Глава IV-бомбардировка японскими крейсерами Владивостока 6 марта 1904 г.

(Схемы 2 и 3).

1 марта русские крейсеры возвратились в Золотой Рог. Через несколько часов к борту крейсеров были подведены баржи с углем.

После вновь перенесенного морозного шторма опять пришлось приводить в порядок корабельную артиллерию. Однако, на этот раз, несмотря на значительное обмерзание кораблей, орудия, благодаря более тщательно сделанным надульным чехлам, не были выведены льдом из строя.

Уголь продолжали грузить 1, 2, 3 и 4 марта. В этот последний день было воскресенье, и часть команды была уволена с утра на берег.

В Штабе отряда крейсеров известие о приближении японской эскадры было получено вскоре после 10 часов. Было приказано разводить пары во всех котлах и готовиться к выходу в море. За уволенными на берег были отправлены обходы, с кораблей сделаны условные сигналы сбора.