Операция "C-L"

Будинский уже со спокойным и непринужденным видом осматривался, как осматривается человек в незнакомой обстановке.

–  Странное дело, - сказал он.
– Я звонил вам, но мне сказали, что вы ушли. Перехожу через улицу и вдруг вижу машину Ржержихи. Ржержиха тоже увидел меня.

Я выслушал его молча. Ржержиха, управляющий отделом сейфов, разумеется, тоже знал все подробности посылки денег в Братиславу.

–  Да, - объяснял Будинский с улыбкой, на которую я на ответил, - я и сказал ему, что хотел с вами поговорить, но не застал. Ржержиха уезжал на несколько дней из Праги. И не знал, что #769; за это время произошло.

Пожалуй, самое лучшее - дать ему возможность выговориться.

–  Он-то и увидел вас, когда проезжал мимо. Вы якобы еще с одним человеком вошли в дом напротив кафе. А он как раз проезжал метрах в ста от вас. Вы исчезли в доме, прежде чем он подъехал. Ржержиха вас сразу узнал, а вы, вероятно, не заметили его за рулем. Ну а я проходил мимо… Постоял, постоял перед этим домом, потом вошел в подъезд и увидел, что здесь живет старший лейтенант Ленк.

–  Так какой же у вас неотложный разговор?
– спросил я его.

–  Сейчас скажу.
– Будинский, одетый, как всегда, тщательно и со вкусом, был очень любезен. Вел он себя дружелюбно и приветливо.
– Но сначала мне придется объяснить вам некоторые обстоятельства. Думаю, что на старшего лейтенанта Ленка пали некоторые подозрения… - пожалуйста, не утруждайте себя какими-то объяснениями, - и это одна из причин моего появления здесь. Я сужу об этом по вашим расспросам о нем, и теперь я просто понял, что вы хотите осмотреть его квартиру.

–  Продолжайте, продолжайте, - поощрял я его.

–  У меня есть сын. И я купил ему игрушку - детский телеграф. Но для этой игрушки нужен напарник, и эту роль выполняю я. Вот я невольно и выучил морзянку. Когда я позвонил в дверь, вы не открыли. Я решил, что вы ушли или не желаете, чтобы кто-то знал о вашем присутствии. Извините, - оправдывался он.
– Если я вел себя как-то не так, отругайте меня, я покорно приму ваши упреки. Я только хотел быть полезен. По моему мнению, дело не терпит отлагательств.

И он вынул из нагрудного кармана бумажник, а оттуда купюру в тысячу крон.

–  Серия «C-L», - сказал он, подавая мне деньги.

Это и правда была серия «C-L». Правый нижний угол купюры был коричневатым, словно ее подпалили. В остальном она казалась новехонькой.

–  Как вы видите, - продолжал Будинский, - кое-что все-таки попало в оборот.

–  Но в оборот могли быть пущены те деньги, которые подобрали находчивые люди, а этих денег не так уж много, отдельные купюры. Практически это не имеет значения.

Я произнес это довольно беззаботным тоном, и оба собеседника посмотрели на меня с удивлением.

–  Эта купюра была в ходу уже немало времени, - подчеркнул Будинский.

–  Думаю, все же не так уж давно, - упорствовал я.
– На вид она совсем новая.

–  И все же возможно, что уже несколько раз ею платили за какой-нибудь товар, а нам придется ее списать, Я пожал плечами.

–  Откуда она у вас?

Купюру с серьезным видом уже рассматривал Карличек. Будинский Карличека не узнал, а я не счел нужным его представить. По виду Карличек совсем не походил на моего подчиненного.

–  Эти деньги, - продолжал Будинский, мельком взглянув на Карличека, даже не смотревшего на него, - передала, сдавая кассу, заведующая ювелирным магазином. В кассе было две купюры по тысяче крон. Со второй тысячей все в порядке. Заведующую я допросил лично. К сожалению, она круглая дура. Мы не могли добиться от нее ничего вразумительного.

–  Как она все же объяснила это?

–  Она не могла сказать, от кого получила эти деньги. Припоминает, правда, что одну из этих двух тысяч дала дама за янтарное ожерелье, другую - еще какая-то женщина, которой продали серьги. Как выглядели эти женщины, она не смогла описать, путает их друг с дружкой и только твердит, что обе молодые и очень элегантные.

Я наконец вставил слово:

–  Ну, об этом мы расспросим ее сами. Но скажите, как это вы так предусмотрительно прихватили купюру с собой?

–  Ведь я шел к вам. Не разыщи я вас здесь, я оставил бы ее у вас в кабинете.

Потом он снова стал излагать мне все те осложнения, которые вызовет появление этих купюр в обороте.

–  Деньги серии «C-L» банк принимать не имеет права. Но обычные люди ничего не знают об этом. При нашей системе преобладания социалистического сектора можно было бы предположить, что каждая купюра в конце концов попадет в сберкассу или в банк. Но ведь часть денег некоторые держат дома, а часть их попадает на черный рынок. В этих случаях серия «C-L» от нас ускользнет. Значит, эти деньги в нашем товарообороте отсутствуют, и мы должны их постепенно заменять, но, если это перейдет дозволенные границы, нам придется для оздоровления финансовой системы прибегнуть к решительным мерам.

–  Что же, картина весьма убедительная, - сказал я.
– Я понимаю. Но скажите, а случись самое скверное и появись те двадцать миллионов, это выбило бы денежный оборот из колеи?

–  Для этого достаточно даже миллиона или двух.

–  Но ведь пока ничего подобного не наблюдается.

–  Да, пока что нет. И большая часть купюр серии «C-L» попала к нам в руки. Вот и эту купюру, если она вам больше не нужна, будьте добры вернуть мне, а мы по договоренности с министерством финансов сдадим ее куда следует.

В ответ Карличек, словно это было самым обычным делом, положил тысячу крон в свой бумажник, куда она с трудом поместилась.

–  Так что же с той заведующей ювелирным магазином?
– спросил я.

–  Сначала она думала, что деньги фальшивые, - ответил он, - но мы ей сказали, что они просто ворованные. Вот, собственно, и все, - добавил он, - я не хочу вас больше задерживать. Разумеется, я никому не стану сообщать, что был здесь.

–  Я вовсе не настаиваю на вашем молчании.

И я проводил Будинского до порога. На лестнице никого не было, он ушел незамеченным.

Я вернулся к Карличеку.

–  Ну вот видите, - сказал он рассудительно.
– Всегда что-нибудь да обнаружится. Будинский и Ржержиха крутятся около дома, это факт.

В ответ я только сказал:

–  Будем искать дальше, Карличек!

Мы продолжали свои поиски, но так и не нашли ничего стоящего. Единственным объектом, достойным нашего внимания, по-прежнему оставалась сберегательная книжка.

Пробило пять часов, когда мы наконец закончили наши розыски.

–  Думаю, Карличек, вы еще застанете заведующую ювелирным магазином, раз уж вы прихватили эту тысячу. Магазины закрываются в шесть, как раз успеете. А я пока поговорю с Геленой Дворской, конечно если застану ее дома.