Операция «Испаньола»

— Ты что-то придумал, лейтенант? Или, может, все-таки гранатой? Но у меня гранат нет.

— Гранаты и у меня нет, — признался Стуколин. — Но граната нам не нужна. Мы их выкурим без всякой гранаты.

— Это как?

— Дым. Хороший едкий дым. Мы их выкурим.

— Дымовой шашки у меня тоже нет.

— Узко мыслишь, Павел! — Стуколин был отходчив, а потому раздражение, вызванное нерешительностью Стриженого, проявившейся в самый ответственный момент, сразу прошло. — Для дыма шашка не нужна. Достаточно ветоши, сырых веток, бутылки автомобильного масла и канистры бензина.

— Идея! — одобрил Стриженый с горячим энтузиазмом; он уже улыбался. — Ох как они побегут!

Повернувшись, он свистнул и замахал рукой, призывая своих «пацанов». Те зашевелились и поползли со всех сторон. Боевики, засевшие в грузовом отсеке «Геркулеса», обнаружив активность в стане противника, открыли беспорядочную стрельбу. Это, впрочем, не помешало Стриженому провести военный совет и отдать подчиненным соответствующие распоряжения. Когда парни отправились готовить наполнители для дымовых шашек, Стриженый снова обратился к Стуколину:

— Минут пятнадцать, лейтенант, у нас на это уйдет. А потом… как «груз» доставлять будем? Мелкими порциями? Или одной большой?

— Мелкими удобнее. Но есть риск, что кого-нибудь подстрелят…

— Кого-нибудь подстрелят в любом случае, — пообещал Стриженый.

— Понятно, но риск можно свести к минимуму, — ответил Стуколин и изложил свой план.

— А кто в кузов полезет? — уточнил Стриженый, выслушав старшего лейтенанта.

— Я полезу, — браво отвечал Стуколин. — Я предложил, я и полезу.

— Что ж, — резюмировал Стриженый, помолчав, — никто тебя за язык не тянул.

Ветки валежника, сырые от дождя, обмотали ветошью, обильно политую машинным маслом и бензином. Получившуюся «куклу» укрепили куском бечевки. Работы велись в кузове «ЗИЛа», принадлежащего воинской части 461-13 «бис». Затем «куклу» прислонили к заднему борту, поставив на попа, а в специально проделанную в ветоши дыру впихнули бутылку с бензином, в горлышко которой насовали сухой бумаги — это запал. Поджечь его и собирался старший лейтенант Стуколин, расположившийся на полу кузова таким образом, чтобы не попасть под обстрел и не пострадать при ударе. Каблуками сапог старший лейтенант упирался в скамейку по правому борту, в левой руке он держал зажигалку, которую ему отдал Стриженый, правая была свободна, но в любой момент могла выхватить пистолет «ТТ», засунутый в карман куртки.

— Готов, старший? — спросил Женя, показав над задним бортом свое чумазое от грязи лицо.

— Всегда готов, — буркнул Стуколин; он немного нервничал.

Яровенко занял место в кабине, развернулся и врубил передачу заднего хода. Как и следовало ожидать, боевики на транспорте, едва завидев приближающийся грузовик, открыли по нему беглый огонь. «Пацаны» Стриженого не остались в долгу, но, по настоянию Стуколина, они стреляли в воздух: Алексей опасался, что какая-нибудь шальная пуля нанесет непоправимый вред «Геркулесу» и он загорится или не сможет потом взлететь.

Старший лейтенант лежал на полу кузова и наблюдал, как пули рвут натянутый брезент над его головой. В этот момент он старался ни о чем не думать; посторонние мысли, как Алексею казалось, могли помешать ему быстро и точно привести в действие намеченный план.

Яровенко предстояло выполнить ювелирную работу. На заднем ходу он объехал грузовик, стоявший пустым у рампы, и буквально впритирку к нему — борт к борту — подал «ЗИЛ» к норвежскому транспорту. Пули продолжали свистеть. Одна из них выбила щепку из доски заднего борта, другая зацепила «куклу». Старший лейтенант продолжал оставаться безучастным и неподвижным. Но когда «ЗИЛ» остановился, Стуколин начал действовать. Он чиркнул кремнием зажигалки. Импровизированный фитиль занялся, и Алексей, приподнявшись, ухватился руками за «куклу» с очевидным намерением толкнуть ее так, чтобы она перевалилась через борт и упала на рампу грузового отсека. Стрельба стихла: видимо, боевики обалдели, не понимая, что этот грузовик-камикадзе собирается сделать. Фитиль горел бойко, а Стуколин напрягал все силы, пытаясь из полулежачего положения выпихнуть вонючую «куклу» за борт. «Кукла» не поддавалась. Скорее всего, ветошь за что-то там зацепилась, и старший лейтенант сообразил, что еще секунда-другая и будет поздно: «кукла» останется в грузовике и зачадит.

И тогда Алексей встал. Он поднялся в полный рост и, даже не глядя в сторону «Геркулеса», дернул «куклу» вверх, одновременно толкая ее вперед. С треском рвущейся ткани «кукла» поддалась и вывалилась за борт. Разлетелись осколки бутылки с бензином. Почти сразу пошел дым. Старший лейтенант отпрянул в глубь кузова, но уйти с линии огня не успел. Пятимиллиметровая пуля, выпущенная из винтовки «Имбел» MD2 (производство Бразилия), пробила ему грудь.

Стуколина швырнуло на пол грузовика, и на секунду от сильной боли он потерял сознание. Когда старший лейтенант очнулся, грузовик уже несся по бетону, подскакивая на стыках, Алексея бросало от борта к борту; ему казалось, что он вдруг попал в недра адской машины — то ли центрифуги, то ли бетономешалки. Перед глазами всё плыло, дышать было больно и трудно. Он решил, что умирает и это первый круг ада. Но потом тряска прекратилась, рядом появился кто-то, и Стуколин понял, что ничего еще не кончилось, что люди, стрелявшие в него, пришли завершить начатое и что их нужно встретить достойно.

Старший лейтенант потянулся за пистолетом. «Хоть одного, да с собой заберу», — мелькнуло в затуманенном сознании. Он нащупал рукоятку, но вытащить пистолет из кармана не хватило сил.

— Убили, сволочи! — протяжно закричал Женя Яровенко. — Старшего убили!

Глава одиннадцатая. ГЕРОЙСКИЙ «ЗАПОРОЖЕЦ».

(Мурманск, сентябрь 1998 года)

В бокс они вошли по очереди. Впереди с улыбкой до ушей и с цветочками в выставленной руке шел Лукашевич. За ним с некоторой заминкой переступил через порог Громов, этот нес пакет с фруктами. Оба были в белых халатах, накинутых поверх «парадок».

— Привет! — громко и радостно сказал Лукашевич.

Стуколин, бледный и обмотанный бинтами, возлежал на кровати и слабо улыбался. При появлении друзей он попытался приподняться на локте и сделать приветственный жест.

— Лежи, лежи, — испугался за него Лукашевич. — Швы разойдутся.

— Если бы могли, уже разошлись бы, — отвечал Стуколин.

Офицеры присели на табуретки, разглядывая друга.

— Вот тебе цветочки, — сообщил Лукашевич, протягивая цветы. — Вот тебе фрукты. Питайся.

— Чем питаться? — с иронией переспросил Стуколин. — Фруктами или цветочками?

— Молодец, Леха, — вставил слово Громов. — Вижу, что выздоравливаешь.

— Как вы там, ребята? — поинтересовался старший лейтенант. — Кто сейчас на дежурстве?

— Беленков сейчас на дежурстве, — сообщил Громов. — А мы — как обычно.

— Мы-то что… — вставил словечко Лукашевич. — У нас всё по-старому. Служба идет, границы на замке, «Геркулесы» больше не роятся.

— Что?! Совсем прекратили полеты?!

— Как отрезало. Наверное, перекинули трассу на другой воздушный коридор, летают над Европой.

— А чем все закончилось тогда?

— Ты что, ничего об этом не знаешь? — удивились Громов и Лукашевич в унисон. — Тебе никто не рассказывал?

— Здесь же одни врачи и медсестры, — объяснил Стуколин. — Не могу же я у них спрашивать, чем кончилась заварушка у транспорта.

— Логично, — заметил Громов. — А Женя перед нами отчитался. Рассказывал, что был вне себя, когда увидел, что тебя подстрелили. Хотел даже на грузовике в «Геркулес» по рампе въехать, но этот твой деятель ему не дал.