Операция начнется в подень
Шрифт:
Увидев, что Екатерина перестала настаивать, Плотников, перед тем немного раздосадованный начатым Красовской разговором, несколько успокоился.
Некоторые люди, когда их усиленно начинают о чем-то просить и настаивать, инстинктивно сопротивляются, не слушают разумных доводов. Но когда Екатерина решила отступить, Плотников, наоборот, стал снова и снова возвращаться мыслями к мутным ребятам из-за бугра, "московским иностранцам", как он их называл. Мысль срубить зелени, поиметь всех участников одним разом, завела его, привела в возбуждение. Она, эта
С удовольствием допив чаю, Плотников перебил Екатерину, рассказывавшую об очередных торгах, которые проводились в последнем месяце:
– Знаешь, пожалуй, стоит прислушаться к твоему предложению. Я сейчас пораскинул мозгами – ты, видимо, права, нам можно здесь отыграть свой интерес. Но не так, как ты предлагала…
– А как? – спросила Екатерина, продолжая удивленно смотреть на Плотникова.
Тот хитро подмигнул.
– Нам надо прикрытие, иначе будет хреново.
– Ты имеешь ввиду ментов?
– Нет, причем здесь они! – Плотников поморщился, – нам надо организовать указание из Москвы о допуске к аукциону фирмы "Вест финанс". Тем более, сейчас очень модны рассуждения о привлечении иностранных инвесторов. Думаю, это удастся. Мы возьмем под козырек и выполним волю вышестоящих товарищей.
– Миша, ты такой умный, – манерно произнесла Красовская, поправляя тонкими изящными пальцами очки – всегда найдешь выход.
– Мозги горят!… Катюш, – Михаил Яковлевич плотоядно улыбаясь, посмотрел на неё, – не хочешь снять напряжение после трудового дня?
Сидевшая в приемной секретарь, услышала, как включилась громкая связь, начальник сказал:
– Настя, я буду занят около часа, никого не принимаю.
– Поняла, Михаил Яковлевич!
Настя встала и подошла к двери в кабинет председателя комитета, прислушалась. Перед этим, когда носила чай в его кабинет, она нарочно не стала закрывать плотно дверь. Она услышала, как щелкнул замок в комнате отдыха Плотникова. Настя осторожно закрыла дверь до конца и вернулась на свое место.
Весь разговор Плотникова с Красовской был ею подслушан.
Выходило, что ушлый Михаил Яковлевич хотел кинуть всех, в том числе и Виталия Константиновича, как она называла Матвея, с которым встречалась уже несколько раз. Матвей рассказал ей о заводе, обещал, что поможет с работой мужу Насти, когда тот выйдет из зоны.
Настя прислушалась. В кабинете Плотникова было тихо.
Она сняла трубку и набрала номер офиса Матвеева в "Эльдорадо". Трубку поднял сам Виталий Константинович.
– Да, слушаю, – сказал он.
– Виталий? – спросила Настя.
– Да, да, слушаю. Настя, ты что ли?
– Да. Я кое-что узнала, вот решила позвонить.
– Говори, я слушаю, – в третий раз произнес Матвей, уже более нетерпеливым тоном.
– Сегодня Красовская приходила к Михаилу Яковлевичу, она и сейчас у него, разговор шел о приватизации завода, который вас интересует…
Несмотря на близкие отношения с Матвеем, Настя
не решалась называть его на "ты". Он внушал ей не только уважение, но и какой-то животный страх: этот холодный ледяной почти немигающий взгляд, эти тонкие жестокие губы. Всё вызывало в ней внутренний трепет, едва она представляла его лицо. Но любовником он был хорошим, намного лучше мужа.– О чем они говорили? Что-нибудь важное? – спросил Матвей.
– Вроде к участию в аукционе по заводу хотят допустить иностранцев, они, то ли прислали заявку, то ли скоро пришлют…
– Что за люди? Откуда? – голос Матвея изменился – приветливые, ласковые нотки исчезли, тон стал деловым и жестким.
– Я не все расслышала, говорили они тихо, какие-то богатые иностранцы. Плотников поначалу сказал, что откажет им, а потом…передумал.
– Как передумал? Вот, гнида! Меня за лоха держит, кинуть хочет?
– Там эта, хитрая змея Красовская, всем вертит. Она его, наверное, уговорила.
– А что они сейчас делают?
Настя хмыкнула в трубку.
– Закрылись в кабинете для отдыха. Красовская его ублажает.
– Окей, Настюша, – вновь ласково сказал Матвей, – ты молодец! Сейчас готовим грев на зону, я скажу, чтобы твоему мужу дали продуктов: чая, сигарет, побольше. На зоне не сладко, пусть оттянется. А ты меня выручаешь!
– Виталий… – Настя замялась – вы меня…еще пригласите?
– А-а, конечно, Настенька, обязательно. Когда хочешь?
– Ну, я не знаю, как вам удобно.
– Сегодня вечером пойдет?
– Конечно!
Положив трубку, Настя почувствовала, что её щеки горят, полыхают огнем. Она волновалась, словно кто-то невидимый, укоряющий, смотрел со стороны и молчаливо осуждал – её, молодую женщину, которая осталась совсем одна и которая скучает по мужской ласке.
Настя поднялась, подошла к двери, снова прислушалась. В кабинете Плотникова было тихо.
В это ничем не примечательное летнее утро Цыганков, случайно забежавший в свой кабинет в Управлении, услышал, как на его столе требовательно и звонко зазвонил телефон. Звонил его доверительный контакт в уголовной среде бывший вор "Горбушка".
– Саша, – сказал он, глухо кашляя в трубку, – тут новые стволы в городе нарисовались. Пацаны залетные, вышли на меня, но я их не знаю. Говорят, что везут волыны из Прибалтики.
– А что известно об этих пацанах? Какое погоняло?
– Тот, который ко мне подвалил, погоняло Бес.
– Бес, Бес…- пробормотал Цыганков, где-то он слышал эту кличку, – а как они на тебя вышли, кто навел?
– Темная история. Назвали пару известных воров, но один стал жмуриком, второй давно где-то сгинул, наверное, за бугор рванул, так что проверить нет никакой возможности.
В трубке фоном слышался голос певицы Апиной. Она пела песню про Леху, без которого ей было очень плохо.