Операция Наследник, или К месту службы в кандалах
Шрифт:
Прогулка по городу.
В европейской части широкие тротуары, металлические решетки, покрытые вьющимися растениями, отделяют от улиц палисадники с деревьями, кустарниками и цветами. Часто по улицам рассажены пальмы. За палисадниками двух-трехэтажные дома с очень высокими комнатами, нижний этаж в публичных, а нередко и в частных зданиях образует снаружи галерею с аркадами. На всех перекрестках круглые площади с бассейном, обсаженным деревьями и кустами; все это обнесено решеткой и обведено тротуаром.
Лейтенант ведет их по городу и показывает:
Исмаилия (европейский квартал Каира) — прекрасно вымощенные широкие улицы, обсаженные акациями, поливаемые
С моста экипажи двигаются по улице Баб эль-Хадид (Баб эль-Хагиг, Ворота канала) к центру города. Площадь Эзбекия среди изобилующего магазинами квартала. Общественный сад с 1870 года.
На Оперной площади у греческого консульства арка с надписями «Греки Каира». При ней эстрада для музыки.
Недалеко от отеля «Шеперд» светло-сиреневая арка высотой более 50 футов (15 м) (с восьмью колоннами, напоминающая парижскую Арку Звезды. С одной стороны приветствие по-русски, с другой по-французски: «Les Francais au Tsar'evitch (Французы — Цесаревичу)».
У самого вступления в Каир арка с двуглавым орлом. Убрана зеленью и разноцветными венецианскими фонарями. По бокам разбиты два шатра.
Неподалеку от конца излюбленной для прогулок аллеи Шубра эль-Хейма через Кантарат эль-Лемун (мост через канал) украшенная гирляндами двойная арка с надписью «Добро пожаловать», построенная российскими мусульманами (бухарцы и хивинцы, а также обучающиеся при мечети Гама эль-Азхар).
Красивая авеню идет от Шубры до северо-западных ворот столицы; обширная равнина между этой деревней и частью Булака, после которой вырисовывались дальше в виду многочисленные большие дворцы и гаремы, и натыканные почти в любом направлении, были видны хорошенькие загородные дома, принадлежащие европейцам, левантийцам, грекам и мусульманам. На высокой насыпи на северо-восточной стороне стоит единственая обсерватория в Египте (Bayt e’Rasseed).
Гуляния по дороге в Шубру — широкое прекрасное шоссе, обсаженное громадными сикоморами, вереницы дач, садов, балконов, террас, цветников, пальмовых и олеандровых рощ.
Пятница — магометанское воскресенье, весь бомонд Каира катается здесь. Здесь непременно и гаремы богатых египтян, но в закрытых каретах, хоть и с опущенным окном.
Перед пашой саис в белой албанской юбке и расшитой золотом кyртке, а перед консулами и даже консульскими дамами, как и перед хедивом — по два саиса.
Скороходы (саисы). Босоногие, с палками в руках, в расшитых золотом куртках и ярких кушаках, изогнув корпус, откинув назад плечи, они легко несутся перед ретивыми конями и покрикивают на прохожих. Кисточки у головных уборов (тарбушей) прыгают на ходу. Обычно кончают чахоткой.
— Руах! Руах! (Берегись!) — кричат саисы. — Шемалек! (влево) Ималек (вправо)! Уарек! (в сторону).
Хедив Тауфик плотный, бородатый, вальяжный. Он катается каждую пятницу верхом со своими адьютантами и свитой (10 человек с золотыми перевязями через плечо, следующие за ними, рядом один из любимцев на таком же, как у хедива, белом или вороном коне). Египтяне останавливают экипажи, выходят, кучера слазят с козел, быстро прикладывают руку ко рту, лбу, сердцу и к земле.
Европейцы часто просто игнорируют его, иногда лениво приподнимают шляпы и он сразу спешит раскланиваться с ними.
На прогулке они встречают врагов, которые некоторое время идут за ними. Они жалуются на них Каннингему. Они говорят, что эти мрачные русские подонки собираются убить их еще с Венеции, так как
они случайно узнали о готовящемся покушении на наследника и известили об этом русские власти. Каннингем сводит их с человеком (арабом), который может им помочь. Он хозяин кофейни. Они сразу же договариваются с арабом, чтобы переехать в надежное место в арабскую часть города.Над дверями каирских домов, точно у обиталища чернокнижников, прибиты для украшения сухие змеи, ящерицы и другие гады. Иногда чучело небольшого слона. На площади продается рыба в деревянных клетках, переложенные травой карпы широко разевают рты.
С полудня до 15 часов народу в Каире мало, лавки закрыты, собаки спят, свернувшись в клубочки.
Собаки накинулись стаей на противного павиана и вожак отгоняет их палкой и бубнами.
В Каире на улицах постоянная сутолока экипажей, всадников, вереницы верблюдов, мулов под бархатными попонами и с побрякушками на узде, конные полицейские, английские солдаты, туристы в шлемах от солнца, феллахи, бедуины и негры, бородатые мусульмане. Cнуют около колес полуголые мальчишки с бритыми головами. Туземцы побогаче в разноцветных чалмах и длинных шелковых кафтанах. Знатные арабы драпируются в свои просторные халаты. Копты, одетые в темное. Из-за зеркальных стекол элегантных карет смотрят занавешенные белой тканью ревниво охраняемые евнухами обитательницы гаремов. Иностранцы на осликах пробираются сквозь толпу.
Горожане Каира в многочисленных, как капустные листья, одеждах. Здесь значительно больше бедуинов в черных мантиях, чем в Александрии, и, в отличие от Александрии, голубые одежды еще в темно-синюю полоску.
Женщины, неловко закутанные от посторонних взоров в черные и темно-синие плащи. Начиная от носа, вся нижняя часть лица завешивается черной шелковой тряпкой. Поперек лба и на переносице привязывается медная штучка цилиндрической формы (а часто из серебра или золота, украшенная дорогими камнями), искажающая человеческое лицо почти до неузнаваемости.
Женщина на ослике с красным седлом: сама сгорблена как гриб, коротенькие ножки поджаты назад, по оба бока седла плащ развевается как парус, как пузырь, надутый воздухом — не живой человек, а неуклюжий узел, брошенный на спину осла и готовый с него свалиться.
Каир очень шумный город, в нем кричат все с раннего утра до позднего вечера.
Продавцы поддельных древностей повсюду кричат: «Real antic!»
Прохладные, полутемные, всегда несколько сырые и вонючие низенькие коридоры улочек старого Каира. Лабиринт туземных домов, живописных лавок-ниш и отсвечивающих глазурью, разнообразно извивающихся в вышину, окаймленных каменным кружевом минаретов. Второй (жилой) этаж выступает над нижним в сторону улицы, иногда почти смыкаясь с противоположным. Окна без стекол, их заменяет частая деревянная решетка (мухарабие). Веревки, ковры, полосатые одеяла — перекинутые через улицу своеобразные пологи — прикрывают улицу сверху. Разноцветные шали, ковры, платки красные и желтые с полумесяцем, огромные жестяные люстры со стеклянными лампочками и бесчисленные фонарики.
Стаи голодных и никому не принадлежащих собак выполняют роль городских санитаров.
По узким улицам проходят верблюды, нагруженные товаром, свежескошенной травой и бревнами, норовя придавить неосторожного пешехода к стене.
Базарный день. Бесконечные ряды лавок со степенно восседающими владельцами. Купцы в белых тюрбанах, поджав ноги по-турецки, сидят перед своими лавками, покуривая наргиле и прихлебывая кофе из крохотных чашек.
Лимонад и сахарная вода, тамарисковый шербет.