Операция Наследник, или К месту службы в кандалах

— А доктор Гримбл, он что, больше не добивается руки Пенелопы? — Фаберовский перевел взгляд на доктора Гримбла.

С тех пор как он видел того в последний раз, Гримбл несколько изменился. В его лице появилась какая-то нервность, но он остался все таким же щеголем, и монокль блестел у него в дергающемся глазу, когда он смотрел на кого-нибудь. Сидевшая рядом с ним худая, костлявая девица со следами оспы на длинном некрасивом лице с глупым видом подтягивала сползавшие нитяные перчатки на своих больших нескладных руках. Жесткие рыжие волосы она завила, но вместо романтических локонов получилось нечто вроде вороньего гнезда или мотка спутанной ржавой колючей проволоки.

— Он явно оказывает знаки внимания той страшной девице, с которой он приехал сюда.

— Это его младшая сестра. Он вывозит ее в свет в надежде выдать замуж. Это довольно трудно, особенно в связи с тем, что она заикается после одного случая, когда еще в детстве он напугал ее, подложив ей в кровать свиные потроха, которые стащил с кухни. Каннингем, как увидел ее, так сразу заорал: «Бомбейский Монстр, Бомбейский Монстр!»

— Странное имя для девушки.

— Она с мамашей ездила на Рождество в Индию искать жениха, там ее так и прозвали — Бомбейский Монстр.

— А это кто такая, между боксером и ординатором?

— Это компаньонка мисс Пенелопы, сэр, по имени Барбара Какссон. Вскоре после вашего отъезда полковник Каннингем рекомендовал мисс Какссон доктору Смиту как отличную гувернантку, сумевшую выдрессировать детей его товарища полковника Маннингема-Буллера, но оставшуюся не у дел после трагической смерти последнего. Доктор Смит приставил ее к своей дочери в обмен на разрешение ей держать при себе в этом доме меня и мою жену Розмари.

— Позвольте представить, леди и джентльмены, — сказал Каннингем, прекращая петь, и Эстер, не отрывая пальцев от клавиш, повернулась на табуретке, чтобы взглянуть на пришедшего. — Модный французский художник, мистер… ээ…

— Ренуар, мсье, — подсказал поляк, выходя на середину гостиной. — Мсье Огюст Ренуар к вашим услугам.

Эстер перестала третировать фортепьяно и в гостиной на мгновение стало тише.

— Ренуар?! — удивилась Пенелопа.

— Так, мадемуазель, меня зовут Огюст Ренуар. И этот достойный джентльмен у пианино попросил меня оказать вам честь написать ваш портрет.

— Да-да, Пенелопа, мистер Ренуяр готов нарисовать ваш портрет и ему нужны только краски и ваш альбом.

— Барбара, — обратилась Пенелопа к мисс Какссон. — Принесите мне из спальни альбом, подаренный доктором Гримблом.

Компаньонка поднялась с дивана и удалилась, а Фаберовский решительно прошел к камину и сел на череп медведя.

— Батчелор, что вы встали как вкопанный, принесите нам промочить горло.

И тут по тому, как сжались ее губы, как жалобно хрустнул китайский веер у нее в руке, Фаберовский ощутил, в каком напряжениии находится Пенелопа. Девушка не только узнала поляка, она была потрясена этим и в первое мгновение все ее усилия были направлены на то, чтобы не выдать своих чувств. Уже потом ее охватила паника, она не знала, как ей поступать и c какими намерениями вернулся с того света ее жених.

Упавшим голосом Пенелопа попросила Каннингема проводить ее к дивану и села между боксером и кудрявым антропологом.

Поляк знал, что сейчас за ними пристально наблюдает, по крайней мере, половина присутствующих, как и Пенелопа, узнавших его и гадающих, что теперь будет. Все эти люди дорого бы дали, чтобы он и в самом деле умер. Но тут в гостиную вошел Батчелор с подносом в руках, на котором стояли, позванивая друг о друга хрустальными боками, бокалы с кларетом. Каннингем взял один, и поляк немедля последовал его примеру. Ощутив на губах терпковатый вкус вина, Фаберовский подумал, что надо будет попросить Батчелора принести ему еще. Для куражу.

— Леди и джентльмены! — обратился ко всем лейтенант, поднимая свой бокал. — Выпьем за великую силу искусства. За все время, что я знаю мисс Пенелопу, еще никто не сумел рассердить ее по-настоящему. А теперь танцы!

Эстер освободила место у «Бродвуда» мисс Какссон, которая считалась мастером по части выколачивания танцевальных мелодий из этого несчастного расстроенного инструмента. Пробежав пальцами по клавишам, компаньонка с воодушевлением заиграла. Звуки «Конькобежцев» Вальдтейфеля заполнили гостиную, Фаберовский взял у Батчелора последний оставшийся на подносе бокал и сел на диван.

— Мисс Пенелопа, разрешить пригласить вас на танец, — сказал Каннингем, подходя к девушке и склоняя перед ней голову.

— Нет, лейтенант, — ответила та, искоса взглянув на сидевшего в двух шагах от нее поляка. — В следующий раз. Сейчас мне хотелось бы посидеть.

Каннингем еще раз кивнул и предложил танец Эстер. Та не стала артачиться.

Покрутив головой во все стороны и поняв, что его сестру опять никто не желает приглашать, доктор Гримбл взял на себя эту нелегкую обязанность и вместе с ней вышел в центр гостиной, чтобы присоединится в вальсе к лейтенанту, танцующему с женой доктора Смита.

— Мисс Пенелопа, — сказал ординатор лечебницы доктора Пекхема. — Взгляните на этого Ренуара повнимательней. Совокупность признаков данного индивидуума изобличает в нем натуру грубую и невоспитанную, склонную к эпатажу и разного рода выходкам. Посмотрите: он сутул, хотя и пытается это скрыть, у него глубоко сидящие глаза, все строение его скелета выдает в нем возможного преступника…

— Вот вы и ошибаетесь, — бросила на ходу Эстер, которую Каннингем вел в это время в вальсе мимо сидевших на диване. — Я сейчас как раз изучаю лепку в Национальной Школе Обучения Искусствам в Южном Кенсингтоне, мы лепим живые модели. Мистер Лантери по договоренности с полицией берет натурщиков среди арестованных бродяг и среди обитателей работного дома на Марлиз-роуд, это дешевле. Вот где настоящие злодеи! Настоящие Квазимодо, когда с них снимают все их тряпье! Кто их только рожает! Наверное, какие-нибудь гулящие девки.

Она не успела больше ничего сказать, потому что Каннингем увлек свою партнершу в другой конец гостиной.

— Это правда, что если обмерить проститутку согласно системе Бертильона, то размеры ее тела будут отличатся от таких же размеров у обычных женщин? — поинтересовался у поклонника Бертильона и Ломброзо поляк, воспользовавшись темой, предложенной миссис Смит.

— Обмерить в каком месте? — переспросил боксер.

Танец закончился и кавалеры вернули своих дам на диваны. Дамы тяжело дышали, они раскраснелись и обмахивались веерами. Фаберовский наклонился к уху боксера и что-то прошептал, не обращая внимания на задохнувшуюся от негодования Пенелопу.

— Ага, — сказал боксер удовлетворенно. — Я так и думал. Сколько я знал в своей жизни проституток, все они имели очень большие…

— Боже! — закрыла лицо руками Эстер.

— Ну, хватит! — воскликнула Пенелопа, краснея.

— Но дорогая мисс Пенелопа, я кажется не позволил себе ничего такого, — стал оправдываться боксер. — Я только говорил, что у гулящих женщин всегда очень большие мочки ушей.

— Неужели вы думаете, что я могу отдать свою руку человеку, который ссылается на свой большой опыт в общении с известного рода особами?