Операция «Призрак»

Когда он встал и заходил вперед-назад по помещению, его место занял Снег, приложил ладонь к горячему лбу Березки. Под пальцами бился пульс – сердце то неслось галопом, то пропускало удары. Придвинув миску с водой, Снег выжал компресс, наложил его на лоб Березки и сжал зубы.

Снег мысленно оплакал Демона, как если бы он умер. Теперь вот Березка… Что ж ты так, брат? Борись, не сдавайся!

Первые два дня Яр развлекал всех рассказами о жизни чистых, Снег слушал с интересом и ужасался. Это ж надо: пожилые люди, которые больше не приносили пользу анклаву, добровольно шли на смерть. Больных и ослабленных детей тоже убивали. Конечно, захочешь сбежать из такого ужаса. Но Яр говорил о своем прошлом с ностальгией. А еще складывалось впечатление, будто он сделал что-то ужасное и теперь об этом молчит.

Снег все не решался спросить, а потом стало не до того, потому что в убежище появилась незримая, но вполне осязаемая смерть. Снегу думалось, что если кто-то будет сидеть на краю постели больного, смерть отступит.

Беркут тоже разговорился о своем анклаве, у них там все было наоборот: жила малая часть населения, остальная – выживала, и чтобы пробиться наверх, надо быть не талантливым и полезным, а подлым, хищным, беспринципным. Потом произошла разгерметизация, и на небольшую часть выживших стали охотиться обитатели других бункеров. Беркут остался последним выжившим своего анклава.

Дослушав его, Снег сел на край Березкиной постели – отпугивать смерть.

Но бессонная ночь, принесенная в жертву, не помогла: Березке сделалось совсем паршиво, он горел, бредил, не приходя в сознание. Братья бродили скорбными тенями, даже чужак выглядел подавленным. Жизнь замкнулась в кольцо скорби.

А проклятый дождь все лил и лил. Прекращался, вселяя надежду, и обрушивался на размокшую землю с новой силой. Стоило порадоваться, что наконец-то небо посветлело, как ветер приносил новую черную тучу. Нехитрым развлечением было многочасовое созерцание осеннего пейзажа через отверстие, заменившее окно. Поскольку находилось оно в четырех метрах над землей, приходилось становиться на верхнюю койку.

Единственное, что разбавляло однообразный пейзаж, – мутанты. От безделья и отчаяния засекали время и делали ставки, кого больше пройдет мимо: самок или самцов. Иногда муты замечали слежку и набрасывались на укрепление. Обычно больше двух часов они не задерживались, уходили на поиски более легкой добычи. Устав так развлекаться, садились вокруг костра, играли в карты, скрашивая серую монотонность рассказами о себе.

Снились теплая постель, лампочка и нарисованное окно с видом на лето. Стоило вспомнить родную базу, беззаботные дни, когда не было потерь и предательства, как хотелось выть от тоски.

Утром шестого дня Березка затих. Он по-прежнему горел, пульс его зашкаливал, только дышал он совсем поверхностно и его руки похолодели. На рассвете он умер.

Глядя на его неподвижное лицо, Снег подумал о том, что сердце человека состоит из того, что ему дорого. Когда уходит кто-то близкий, живой кусок замещается мертвым. Получается, что Снег носит в себе две частицы смерти: его и Демона, который убил добрую память о себе.

А еще начала заканчиваться еда, варили последнюю пшеницу, остались только грибы. В присутствии трупа есть не особо хотелось, но выбрасывать Березку, пусть мертвого, на растерзание мутам было бесчеловечно, даже Учитель с этим согласился. Но если дождь не прекратится за несколько дней, то тело начнет разлагаться и от него придется избавляться.

Продрогшие, грязные, заложники дождя кружком сидели у костра, сжигали последние дрова, языки пламени трепетали, и черные тени на стене то укорачивались, то вытягивались.

– Человек без еды может протянуть больше месяца, – говорил Учитель. – Думаю, за это время у нас будет несколько солнечных дней.

– Да ну, – возразил Леший, поворошил бревна, и вверх, к окну взлетели искры. – Если день не поем, у меня башка кружится, руки слабеют и ноги не держат.

– Ты не мутируешь, – покачал головой Радим. – По-моему, ты уже. По крайней мере, прожорливость у тебя, как у мута.

Леший сверкнул на него глазами, но промолчал, скрестил ноги, усаживаясь на спальнике поудобнее. Учитель продолжил:

– Да, без еды человек слабеет и дольше спит, но жить и медленно передвигаться вполне способен. А вот без воды погибает за неделю. Давным-давно в далекой-далекой стране Тибет, расположенной высоко в горах, людей хоронили странным образом: в сидячем положении труп доставляли на вершину горы, разрубали тело на куски, измельчали кости и скармливали птицам. Вы меня поняли. Нельзя держать здесь тело дольше двух дней.

– Так то птицы, а это – грязные муты. – Наклонившись, Леший подул в начавший угасать костер.

Яр придвинулся ближе к жару и протянул вперед руки. На его лице плясали тени, залегали в ямках впалых щек и делали его похожим на хищную птицу. Лысая голова с едва заметным ежиком темных волос еще больше уподобляла его птице грифу, которую Снег видел в книжке.

Когда его только привели на базу и он пристрастился к чтению, смотреть на лысую птицу было настолько противно, что Снег тренировал силу воли, заставляя себя подолгу смотреть на гадостное создание без содрогания.

Следующий день провели в сырости и холоде, доедая вчерашний обед. Дождь прекратился, но лег густой туман, в нем муты тоже чувствовали себя превосходно и сновали туда-сюда. Настроение было – хоть стреляйся. По-прежнему не удавалось смириться со смертью Березки. Казалось, стоит его растолкать, он откроет глаза и начнет тараторить. Почему-то никто не спешил его будить.

Снег проснулся среди ночи оттого, что замерз. Свесил ноги со своей первой полки, чтоб протопать к дырке в полу, служащей туалетом, и улыбнулся, увидев на стене отпечаток лунного света, который лился через окно. Неужели небо ясное?

Вторая полка над Снегом пустовала, и он взобрался на нее, встал и выглянул в окно: да, чистое небо! Полная луна! Блестит опрокинутый броневик Учителя, большая машина, отражая лунный свет, кажется сиренево-голубой.

Впервые за долгое время он засыпал с надеждой.

Ожидания его не обманули: выдался солнечный, но по-октябрьски холодный день. От солнечного света в комнате было непривычно ярко. Леший тоже бодрствовал, заметив проснувшегося Снега, помахал ему со своей полки и снова отвернулся к стене, потому что на полу, сложив руки на груди, лежал труп Березки.

* * *

Хоронили его, презрев дефицит времени. Подручными средствами Леший, Яр, Фридрих и Беркут копали яму, которая тут же наполнялась водой. Радим и Снег дежурили с автоматами, готовые отбить атаку мутов, но к счастью, поблизости их не наблюдалось.

Лишнего с собой не брали, потому покойного не стали заворачивать в ткань, на веревках опустили тело в бурую жижу.

Закапывали Березку тоже в спешке – а вдруг погода испортится и зарядит дождь? Тогда снова придется отсиживаться в подвале, в холоде, без еды. От поедания грибов и так у Лешего и Радима случилось желудочное расстройство.