Операция «Рокировка»

— Да, ты прав, Николай… — очень серьезно кивнул Штейнглиц. — Об этом я не подумал. У нас действительно нет выбора.

— Тогда на этом и закончим пустые разговоры… И не сопи лейтенант, на войне, как на войне. Тем более что в нашем случае, трезвый расчет благородству не помеха. Наоборот — подспорье…

Корнеев рывком поставил Колокольчикова на ноги и пинком придал нужное направление.

— Пошел вперед, русская свинья…

Потом слегка сдвинулся в сторону, пропуская вперед Штейнглица.

— Господин оберштурмбанфюрер, прошу вас. Транспорт ждет. Думаю, вам не стоит здесь больше задерживаться. Фельдфебель!

— Здесь!

Вайгель и сопровождающие его двое солдат вскинули руки в нацистском приветствии.

— Помните, я на вас рассчитываю!

— Так точно! Все будет исполнено! Разрешите идти?

Штейнглиц задержал шаг, чуточку внимательно посмотрел на фельдфебеля и милостиво кивнул.

Тот вытянулся еще больше. Дождался, когда оба офицера вместе с пленным пройдут мимо него, — бросил солдатам: «За мной!», - развернулся и побежал к тому месту, где должны были находиться парашюты русских. Видимо, наград старина Фриц все же хотел не меньше, чем дармового шнапса.

Хотя, если здраво рассуждать, Корнееву трудно было понять: какой смысл в наградах, когда война почти проиграна? Или на уровне умственного развития фельдфебеля вермахта, подобные мысли в голову еще не приходят?

«Ну ничего, — мысленно хмыкнул Николай. — Еще одно-два успешных наступления, и эту простую истину поймут даже рядовые…»

* * *

Мотоциклист немец, в коляску к которому усадили «пленного», уверенно въехал на главную и, что вполне возможно, единственную площадь, сделал по ней небольшой круг почета и подкатил к парадному административного двухэтажного здания, расположенного в самом центре городка, аккурат напротив костела. Фасад особняка украшала пара фашистских флагов, намокших от грозы и свисающих тяжелыми тряпками, а так же — довольно скромный транспарант с надписью «Комендатура».

Молодой, подтянутый офицер, нетерпеливо вышагивающий перед дверью здания, выжидающе повернулся на звук моторов, но разглядев форму и знаки различия людей, приехавших на втором мотоцикле, тут же заторопился навстречу. На ходу оправляя и без того безукоризненно сидящий мундир.

— Хайль Гитлер!

Не часто в своей не столь длинной офицерской жизни обер-лейтенанту Кринке доводилось лично приветствовать столь высокого гостя. Капитаны и майоры — вот уровень вышестоящего начальства, с которым в основном сводила его служба. Да и то не… Не того значения объект вверен его опеке. Нормальную рыбалку или охоту и ту не организовать.

В этой Богом забытой глуши, куда обер-лейтенанта Оскара Кринке забросила судьба, пусть и на комендантскую должность, не нашлось даже ни одного мало-мальски приличного предприятия. Пилорама со столярной мастерской, где можно заказать кое-какую мебель, дверь, окно, колыбель и… гроб. Мельница с пекарней, да пивоварня с баром. Вот, практически, полный список стратегически важных объектов провинциального польского местечка. Если не считать глиняные копи на берегу реки и печь для обжига изразцов.

Кому это нужно и интересно? Ни русским диверсантам, ни своему командованию. Ни даже так называемому Сопротивлению. За два года пара листовок, призывающая не признавать власть немецких оккупантов, да бело-красный флаг на Пасху, вывешенный какими-то сопляками на крыше мельницы — вот и весь улов. Посовещавшись с Гансом Лемке, начальником местного отделения гестапо, они даже рапорт о происшествиях отправлять не стали, чтоб не смешить начальство. Обошлись показательной поркой двух десятков случайных прохожих, специально задержанных для этого в один из воскресных дней.

Да что там партизаны, или диверсанты?! Офицеры тылового обеспечения и те почти не заглядывали, как только выяснили, что никакого гешефта здесь не организовать.

А тут — оберштурмбанфюрер СС! Да еще и не обычный подполковник четвертой канцелярии. Тем адъютанты не положены… Это птица высокого полета. Вот только, почему на одном из мотоциклов комендантской роты? Неужели, наконец, что-то действительно важное случилось и на его участке. Помимо пары-тройки парашютистов, спрыгнувших из того самолета?

— Хайль!

Оберштурмбанфюрер даже из коляски сумел выбраться так вальяжно, словно вышел из кабриолета. На обер-лейтенанта тем не менее посмотрел доброжелательно и даже руку протянул.

— Вот уж не думал, что даже в такой глуши воюют… — бросил то ли в шутку, то ли с досадой.

— Разве это война, — не сдержал вздоха комендант.

— Бросьте скромничать, Оскар… — адъютант подполковника взял обер-лейтенанта под руку. — Вы позволите так вас называть?

То что адъютант оберштурмбанфюрера знает его имя, сказало Кринке куда больше, чем любые бумаги и предписания. Значит, не случайно, завернули. Он еще не знал истинной цели их приезда, но то что со старшими офицерами, особенно из штабов, лучше дружить — обер-лейтенант успел понять давно.

— Окажите честь.

— Так вот, Оскар, можете не скромничать, мы все видели собственными глазами. Сбить самолет в такую погоду может только настоящий снайпер! Господин оберштурмбанфюрер так и сказал мне: «Генрих…». Генрих Клюге… — Корнеев энергично потряс руку немцу. Вообще-то в документах Николая значилась приставка фон перед фамилией, но он решил, что не стоит оставлять лишний след. — «Генрих! — сказал он. — Первым делом узнай фамилию зенитчика и его командира. Такое мастерство достойно награды»…

— Но, мы не…

— Да, да… Вы правы, отличный результат — это не столько личное умение, сколько слаженность в действиях всего подразделения. Но… старина, вы же понимаете: наградить всех можно только добрым словом и дополнительной порцией шнапса. Поэтому, я думаю, общую награду, по праву следует вручить командиру подразделения. И это не только мое мнение… — Корнеев красноречиво оглянулся на Штейнглица. — Вы согласны со мной?

— Вообще-то…

— Кстати. А где летчик из сбитого самолета? Его уже поймали?

— Еще нет, но…

— У тебя просто талант возражать, — деланно восхитился Корнеев. — Оскар, послушай дружеского совета. Хочешь сделать карьеру, чаще соглашайся и давай утвердительные ответы. Мы с тобою почти ровесники, так что со мною руби правду, а с господином Штейнглицем будь осторожнее. Впрочем, если рвешься на фронт…

— Летчик успел закрыться в доме. Мы его окружили, но еще не взяли.

— Так что же ты молчишь! С этого следовало начинать. Великолепно!

— Не понял…