Операция "Спасение"

— Нет! — Кэрри перекатилась в сторону, и следующий удар пришёлся по ноге. Маргарет занесла нож в третий раз, неумолимая, как Господь в Судный день. От третьего удара Кэрри чудом увернулась и поднялась на ноги, шатаясь. Мать медленно двигалась к ней.

— Не надо, пожалуйста! — Кэрри вытянула вперёд руки. — Не заставляй меня этого делать!

Плечо словно горячими щипцами терзали, голова кружилась, и сосредоточиться было очень трудно. Взмахом одной руки Кэрри выбила у матери нож, другой отбросила её к стене. Маргарет упала, но тут же встала опять и потянулась к ножу.

— Нет! — Кэрри Силой отбросила нож подальше и прикрыла глаза, представляя себе сердце матери. Большой красный комок мышц…

а есть ли вообще сердце у той которая бьёт ножом свою дочь

— Кэрри! — сквозь заволакивающую сознание красную пелену прорвался голос Оливии. Рыжеволосая колдунья ворвалась в комнату и замерла, руки в чёрных перчатках опустились. Вошедший следом юноша с арбалетом в руках стоял в растерянности, не зная, куда его направить.

— Ведьма, — прохрипела Маргарет, пытаясь расстегнуть одежду на груди. Кэрри чувствовала, что её сознание вот-вот разорвётся между матерью, Оливией и юношей с арбалетом… а надо было ещё что-то делать с дикой болью в плече и кровью, струящейся по ногам.

— Кэрри, не делай этого! — Оливия бросилась вперёд и встала между матерью и дочерью. Её глаза казались просто огромными, в них Кэрри видела собственное отражение — маленькое, с искажённым болью и ненавистью лицом.

— Олив, осторожно! — юноша поднял арбалет, но Кэрри махнула рукой, и оружие, вырвавшись у него из рук, пролетело через всю комнату и ударилось о стену.

— Не надо, Енох! — грудь Оливии тяжело вздымалась. — Кэрри, пойми, мы можем всё исправить! Просто оставь её здесь и уходи, прошу тебя!

— Слишком поздно, — удерживая мать одной рукой, другой Кэрри оттолкнула Оливию — как могла мягко. Оливия удержалась на ногах, но тут же опустилась на колени. Где-то на границе сознания Кэрри слышала крики Еноха, и это мешало сосредоточиться.

я должна остановить сердце матери

— Нет, Кэрри! — Оливия, удерживаемая Силой на месте, рвалась подняться. — Ты можешь уйти! В сорок третий год! Оставь мать и уходи!

— Она ударила меня ножом! — от одной мысли о ране плечо заболело сильнее.

— Пусть это будет на её совести! Если ты убьёшь её, пути назад уже не будет! Вспомни, что я говорила про странных детей!

Хриплый, срывающийся голос Оливии замер на самой высокой ноте. На мгновение в комнате наступила тишина, прерываемая лишь судорожными вздохами Маргарет, а потом Оливия запела — слабым и дрожащим голосом.

Twinkle, twinkle, little star,

How I wonder what you are!

нет только не эта песня только не сейчас

Кэрри в отчаянии закрыла глаза, но вместо материнского сердца перед ней предстали корзина, полная вишен, книга, лежащая на столике в кафе, вишнёвые цветы, падающие на волосы, и полыхающий в ладонях Оливии огонь.

Then the traveller in the dark,

Thanks you for your tiny spark…

учись строить мосты а не стены

ибо господь учил нас прощать

As your bright and tiny spark,

Lights the traveller in the dark,

Смятая обёртка из-под мороженого и вишнёвый сок на пальцах. Рыжие волосы и рыжий огонь. Рассказы о странных детях и мысли, беспокойно мечущиеся в голове. Тёплые сумерки и прохладный ночной ветер.

Though I know not what you are,

Twinkle, twinkle, little star.

Пальцы Кэрри разжались сами собой, и Маргарет грузно рухнула на пол. Колени у Кэрри дрожали, ночная рубашка насквозь промокла и прилипла к телу. Девушку с ног до головы била дрожь, и она обхватила себя руками.

— Пойдём с нами, — Оливия поднялась и, пошатываясь, направилась к ней. Кэрри ухватилась за протянутую руку, как утопающий за соломинку, и, как слепая за поводырём, пошла за Оливией к двери. Енох, успевший подхватить арбалет, спешил следом. Маргарет стояла на коленях и молилась, беззвучно шевеля губами.

Отрезок пути до двери на улицу Кэрри преодолела, не думая ни о чём. Боль в плече становилась сильнее с каждым шагом, и на последнем шаге она просто не выдержала. Мир вокруг стремительно потемнел и стал сужаться до размеров дверного глазка. Последнее, что услышала Кэрри перед падением во тьму — испуганный вскрик Оливии.

========== 10. Растаявшая память. ==========

Сознание Кэрри выплывало из бесконечно длинного тёмного туннеля — медленно, словно бы нехотя, цепляясь за невидимые стены. Было такое чувство, что душа возвращается в тело, ставшее чересчур узким и тесным для неё, как севшее после стирки платье. Чернота вокруг начала проясняться, светлеть, сменяясь смутными очертаниями комнаты.

Вместе с сознанием вернулась и боль. Правое плечо ныло, голень левой ноги щипало, а глаза резал непривычно яркий свет. Кэрри инстинктивно подняла руку, заслоняясь от него, и услышала рядом вскрик:

— Она очнулась!

Зрение сфокусировалось на сидящей неподалёку девушке — симпатичной, со светлыми вьющимися волосами и в длинном голубом платье. Тут же Кэрри поняла, что сама она лежит на кровати, под пёстрым лоскутным одеялом. Простыня чуть похрустывала и казалась жёсткой.

— Где я? — собственный голос звучал по-чужому, хрипло и тихо.

— Ты в доме странных детей, — с готовностью ответила девушка. Она встала, и Кэрри, повернув голову, сумела разглядеть на её ногах тяжёлые металлические ботинки.

— Ты — Эмма? Девочка, которая летает?

— Да, это я. Оливия рассказывала тебе о нас?

— Да, — при мысли об Оливии Кэрри пробрала дрожь. — Где она? Она ведь жива?

— Жива и невредима, и скоро придёт навестить тебя, — заверила её Эмма. — А как ты сама, Кэрри? Как ты себя чувствуешь?

— Слабость… и плечо болит, — она осторожно села, ощущая головокружение, потянулась к плечу и нащупала повязку. Рубашка на ней была чужая, светло-голубая, нога тоже была перетянута белым бинтом. — Это ты меня перевязала?

Эмма кивнула.

— Ты была без сознания всю ночь и половину дня. Оливия так разнервничалась, что мисс Перегрин пришлось напоить её успокоительным.

— Скажи… что я натворила там… дома? — Кэрри снова откинулась на подушку. — Я кого-нибудь ранила… или…

— Меня там не было, но Енох, Миллард, Хью и Фиона в один голос твердят, что всё закончилось благополучно, — Эмма улыбнулась. — По словам Еноха, ты лишилась чувств на пороге дома, и он нёс тебя на руках до самого входа в петлю. Твоя мать, когда вы уходили, молилась, призывая всех ангелов, которые только есть на свете, покарать вас. Она была вполне здорова… физически, — добавила Эмма.