Операция «Тень»

Можайцев холодно ответил:

— Тогда у меня уже не будет к этому ни необходимости, ни возможностей. — За стеклами очков мрачно сверкнули его глаза.

— Хотите жить… — Крюгера это почему-то успокоило. — Хорошо, я доложу Курцу.

Можайцева переселили в его прежнее помещение, с окном-щелью, через которое он видел безжизненно-серые скалы и аэродром на самом дне «Каньона смерти». В бункере, у пульта управления, его встретил Шольц.

— Давно бы так… — произнес он с облегчением. — Я уверен, герр Функ выпустит вас из этой мышеловки, в которую вы так неудачно попали.

Можайцев понимал: Шольц был абсолютно уверен в обратном — отдав Функу свои знания в решительный момент, он, Можайцев, перестанет быть нужным ему и будет ликвидирован.

— Какое напряжение тока? — спросил Можайцев. — Мне потребуется очень высокое напряжение.

— Да, да, понимаю… — засуетился Шольц.

Можайцев не расставался со своим аппаратом, не подпуская к нему Шольца, Курц на это «чудачество» рассерженного инженера смотрел сквозь пальцы, в конце концов у того были основания не доверять своему бывшему помощнику. Крюгер убедил его в том, что странный аппарат Можайцева, с кнопками и рычажками, всего-навсего недостающая деталь к его установкам.

Истекал срок, названный Можайцевым Курцу… Поздно вечером в окно-щель ударил сильный свет. Можайцев посмотрел вниз, там на летном поле аэродрома вспыхнули сигнальные огни, прожектора… Он взглянул вверх — гигантской маскировочной сети не было.

Функ все-таки прилетел! Можайцев хорошо рассмотрел его даже отсюда, с значительной высоты. На аэродроме, рядом с самолетом, Функ казался совсем крошечным. Успокоенный Можайцев прилег, но отдохнуть не пришлось, через несколько минут за ним пришли, звал к себе Карл Функ.

Он впервые очутился в апартаментах хозяина «волчьего логова». Можайцев вошел в просторный кабинет — Функ сидел за столом, напряженный, строгий, чем-то озлобленный. Курц и Крюгер стояли навытяжку перед ним.

Не здороваясь, Функ хрипло произнес, обращаясь к Можайцеву:

— Мне нужна ваша помощь… Вы поставили условием мой приезд сюда — я здесь. Чего вы от меня хотите?

— Обязательства предоставить мне свободу после того, как я окажу вам помощь. Следует определить, в чем конкретно эта моя помощь вам будет выражена и в течение какого именно срока мое пребывание в вольфшанце необходимо. — Можайцев произнес это спокойным тоном, подошел к столу, сел.

— Только и всего? — изумился Функ, начиная раздражаться. — Об этом вы могли бы условиться с Курцем, он имеет от меня полномочия.

— Курц не решит без вас, — возразил Можайцев.

Казалось, Функ силился что-то вспомнить.

— Да, да… — забормотал он. — Гюнтер Курц рассказывал мне — вы поклялись уничтожить меня, — он с подозрением и откровенной злобой вперил глаза в сидящего против него русского инженера; тот кивнул головой. Функ сказал: — Но условия здесь ставлю я. И перестаньте прикидываться идиотом, вы же понимаете: не захотите работать, вас ликвидируют… Так что все зависит от вас.

— В таком случае нам не о чем разговаривать. — Можайцев поднялся на ноги, но Функ сухо приказал:

— Садитесь. Сейчас вы поймете свое положение… Вы требуете предоставить вам свободу, это совершенно невозможно… — Он посмотрел на часы и повернулся к Курцу: — Включите.

Курц приблизился к радиоприемнику и повернул рычаг настройки. Оборвалась тирольская песенка, захлебнулся какой-то джаз, забормотали дикторы на разных языках, Курц продолжал искать. В кабинет ворвалась английская речь, передавали последние известия. Можайцев в недоумении ждал, что будет дальше, он, кажется, задумался о чем-то своем и вдруг очнулея: произнесли его имя… Диктор сообщал о том, что в глуши Пиренеев обнаружили труп человека, сорвавшегося со скалы и разбившегося насмерть. По документам удалось установить личность погибшего — это русский эмигрант Можайцев. Говорят, он был талантливым инженером и одно время работал у Уильяма Прайса. Диктор говорил уже о чем-то другом, а Можайцев продолжал молча сидеть в кресле. Функ торжествующе рассмеялся:

— Для всего мира вас нет в живых, герр Можайцев, вы в моих руках, и я не собираюсь с вами либеральничать, — он поднялся. — Если вы посмеете отказаться работать, вас подвергнут… специальному обращению.

Можайцев величайшим усилием воли сдерживал душивший его гнев… Нет, нет, распускаться нельзя, одно неосторожное слово — и все пропало! Он встал, сказал растерянно:

— Прошу оставить мне жизнь.

— Приступайте к работе, — зло бросил Функ. — Утром я возвращусь в Германию, Курцу приказано систематически докладывать мне о вашем поведении. В случае… Саботаж — ваш смертный приговор, герр Можайцев.

— Хорошо, буду работать, — сказал Можайцев, пожимая плечами. — Но когда я требовал, чтобы вы прибыли сюда, я имел в виду не только надежду получить свободу, мне хотелось в вашем присутствии произвести один очень важный эксперимент. Успех эксперимента решает судьбу моих установок, возможность использовать их в любое время по вашему указанию.

— И вы хотите?..

— Прошу вас задержаться в вольфшанце хотя бы на день, не пожалеете.

— Хорошо, — подумав, согласился Функ, — буду смотреть ваш опыт с установками.

Когда Можайцев вышел, он обернулся к Курцу:

— Мне что-то не нравится тон, каким разговаривал этот русский. Не спускайте с него глаз.

За один день Можайцев не управился. Прошли еще сутки, в течение которых он не покидал помещения бункера с пультом управления. Потом позвонил и пригласил Функа прибыть на эксперимент. Тот пришел в сопровождении Курца. У входа их встретил Генрих Шольц.

— Можайцев что-то задумал, — предупредил дрожащим от волнения голосом. — Он закрылся в помещении, где находятся генераторы тока высокого напряжения и пульт управления, пристроил зачем-то к нашим приборам свой аппарат…

Функ двинулся было вперед, но Шольц схватил его за рукав.

— Ни шагу, — крикнул он в отчаянии. — Можайцев колдовал тут всю ночь и теперь спрятался от нас за электрический барьер.

— Где он сам? Я хочу говорить с ним, — ничего еще не понимая, рассердился Функ. — Хочу видеть его.

— Вы увидите его, сейчас я устрою это, — заторопился Шольц. Он бросился к стене и с усилием оттянул в сторону броневую заслонку, за которой оказалось пуленепробиваемое стекло. — Смотрите, вон Можайцев.

Помещение бункера было залито электрическим светом, детали механизмов сверкали металлом. Можайцев стоял, прислонившись к столу, с укрепленным на нем его аппаратом и смотрел в упор на Функа. Улыбался.

— Послушайте, Функ, — он поднес к губам микрофон, — вас безусловно интересует, что я собираюсь делать, не так ли?

— Да, да, конечно, ваш эксперимент…

— Вздор, — Можайцев нахмурился. — Вам известно, какую клятву я дал в Норвегии? Курц ведь говорил вам — я уничтожу ваше вольфшанце вместе с моими установками. Вот сейчас я это сделаю, — он повернулся к столу и стал что-то делать. — Я подвергну вас и ваших людей «специальной обработке», Функ. — Он неожиданно рассмеялся. Функ в ужасе отшатнулся, к стеклу приник Гюнтер Курц, схватился за телефон.