Операция "Трест". Советская разведка против русской эмиграции. 1921-1937 гг.

— Был ли у вас с визитом Скоблин 22 сентября ?

— Скоблин, полковник Трошин и капитан Григулъ приезжали благодарить меня за участие в банкете корниловцев. В это время генерал Миллер был уже похищен.

— Не предлагал ли вам Скоблин съездить в его автомобиле в Брюссель на праздник корниловцев ?

— Он предлагал поездку автомобилем два раза и раньше. А это было его третье предложение.

— Почему вы отказались ?

— Я всегда, вернее с 1927года, подозревал его в большевизан-стве.

— Вы опасались его или ее ?

— Не доверял обоим.

— Вы убеждены, что Скоблин был советским агентом, но доказательств не имеете ?

– Да.

— Знаете ли точно, что Плевицкая была сообщницей в похищении генерала Миллера ?

— Нет.

— Думаете ли, что она знала заранее о преступлении ?

— Убежден.Показания Савина:

— Почему бежал Скоблин ?

— Скоблин не бежал, а «его бежали». Яне верю в бегство Скоб-лина. До моего отъезда в Испанию генерал Миллер и генерал Скоблин продолжали сотрудничать в секретной работе. Мне показали записку генерала Миллера. Яне узнаю его подписи. У меня есть много писем Евгения Карловича. Миллер не мог оставить такой записки».

Савин стал фактически последним допрошенным свидетелем. Надобности в новых показаниях судьи уже не испытывали. Все было понятно. Сохранилось безупречное свидетельство известного литератора русского зарубежья Нины Берберовой, которой удалось весьма точно описать атмосферу в стенах судах:

«Плевицкая одета монашкой, она подпирает щеку кулаком и объясняет переводчику, что «охти мне, трудненько нонче да зап-рипомнить, что-то говорили об этом деле, только где уж мне, бабе, было понять-то их, образованных грамотеев».

На самом деле она вполне сносно говорит по-французски, но играет роль. А где же сам Скоблин ? Говорят, он давно расстрелян в России. И от этого ужас и скука, как два камня, ложатся на меня.

В перерыве бегу вниз, в кафе. Репортер коммунистической газеты уверяет двух молодых адвокаток, что генерала Миллера вообще никто не похищал, что он просто сбежал от старой жены с молодой любовницей. Старый русский журналист повторяет в десятый раз: «Во что она превратилась, Боже мой! Я помню ее в кокошнике, в сарафане, с бусами. Чаровница!.. «Как полосыньку я жала, золоты снопы вязала...»

Собравшиеся в зале эмигранты увидели похудевшую, бледную, с выступающими скулами, с запавшими щеками, всю в черном женщину. Поникшая поза, размеренные жесты. Участники процесса с чувством презрения и сочувствия одновременно смотрели на то умоляющую, то кидающуюся из стороны в сторону, растрепанную, кричащую, рыдающую, обезумевшую от страха женщину.

Сидевшие в зале считали, что Плевицкая избегает или не смеет смотреть на толпу русских людей, потому что чувствует их враждебность и свое одиночество. Все — против одной. Одна— против всех».

Выступление обвинителя:

«Плевицкая была подстрекательницей своего мужа. Это как раз то, о чем говорили нам свидетели. И я хочу собрать, словно в букет, те выражения, которые они высказали у барьера. Один из них сказал: она— двигательная сила своего мужа. Другой: она носила генеральские лампасы. Третий: Скоблина звали «генерал Плевиц-кий». И последнее: она была его злым гением. Вышедшая из рядов Красной армии, она вернулась в ГПУ, чьим двойным агентом была.

Вот, господа присяжные, моральный портрет этой женщины с глазами, временами полными слез, сознающей ужасную ответственность, играющей комедию простодушной наивности и старающейся отвечать с непонимающим видом на все неприятные вопросы: «Я ничего не знаю!»

Сегодня нужно уже платить! Есть еще время сказать правду. Что вы сделали с генералом Миллером ?Не видите ли вы его живым в ваших снах ? Говорите! Как тягостно это молчание!

Будем уважать страдания русских эмигрантов, восхищать-ся их верой, их идеалами. И все это предала эта женщина!Над всем этим она надсмеялась!И если мы должны сдерживать наш гнев, мы можем выразить ей все наше презрение, ибо это предательство, платное предательство. Соучастница преступления, предавшая дружбу. Судите ее, господа присяжные, без ненависти, конечно, но и без пощады. Да свершится французское правосудие!»

Зал находился под сильным впечатлением этого выступления. Жена генерала Миллера украдкой вытирала слезы. Закрыв лицо руками, на скамье застыла Плевицкая. Все ждали, какой будет вынесен приговор.

«Какую роль сыграл генерал Кусонский в этом деле? Не был ли он сообщником ? И не выдал ли он Скоблина на расправу, удержав Кедрова ? В таком деле возможны все догадки. А в материалах следствия нет ни одного документа, обвиняющего в том, что они были советскими агентами.

Чьим агентом был Скоблин ?По жене— советским или, по Тур-кулу,— немецким ? Генерал Миллер не найден ни живым, ни мертвым. В его смерти сомнений нет. Нет и доказательств. Вот почему можно привлечь Скоблина к суду только по обвинению в насильственном лишении свободы, а Плевицкую— в сообщничестве. Кто руководил Скоблиным— Советы, или гестапо, или личные цели, все это не имеет значения. Важно, что против обвиняемых собраны достаточные улики. Плевицкая помогала Скоблину в похищении генерала Миллера, ее соучастие предельно ясно и доказано. В ее деле нет смягчающих вину обстоятельств. Поэтому не поддавайтесь чувству сострадания, в данном случае неуместному. Я требую для обвиняемой бессрочной каторги!

Приговор должен быть примерным!Пусть те, кто толкнул эту женщину на преступление, знают, что рука французского правосудия умеет карать беспощадно!»

Суд поставил перед присяжными семь вопросов:

Был ли 22 сентября 1937года на французской территории похищен и лишен свободы человек?

Длилось ли лишение свободы больше одного месяца ?

Была ли Плевицкая сообщницей в этом преступлении ?

Было ли совершено 22 сентября 1937 года на французской территории насилие над генералом Миллером ?

Если было, то не с обдуманным ли заранее намерением ?

Если было, то не с завлечением ли в западню ?

Была ли Плевицкая сообщницей преступников ?

Когда присяжные закончили совещание, старшина, положив руку на сердце, ответил «да» на все вопросы, поставленные судом. Смягчающих обстоятельств найдено не было.