Операция «Тюбетейка»
Шрифт:
Наконец бабушка отодвигает телефон и разочарованно мотает головой. Затем надевает пальто и, уходя, говорит Вайдотасу:
— Хоть из-под земли достану, а устрою тебе сказку с бабушкой! Жди. Речь идёт о моём престиже!
«Интересно, — размышляет Вайдотас, оставшись один, — кто это такой — мамулин престиж?» И, не найдя ответа, засыпает: грипп так измучил его, что он никак не может отоспаться…
Разбудило Вайдотаса какое-то шебаршение. Разлепил ресницы и не может поверить своим глазам: в ногах его кровати сидит живая-преживая, настоящая-пренастоящая деревенская старушка. На ней латаный-перелатанный тулупчик, на ногах огромные, подшитые кожей валенки,
— Здравствуй, дитятко, бог тебе в помощь, пёстрый мой соколёнок, белый клеверочек, — низким голосом приветствует она проснувшегося Вайдотаса. — Зовут меня бабуся Барбора, а пришла я к тебе сказочку рассказать, уж такую сказочку, всем сказкам сказочку… Ой, лили-чуто, светлая минута. Чок-чок-перечок, слушай сказочку, внучок!
Вайдотас так потрясён, что не может выговорить ни слова, его даже страх охватывает, а бабуся Барбора вытаскивает из стоящей у неё на коленях корзиночки яблоко и подаёт больному:
— Отведай, дитятко! А я тебе сказку расскажу, немножко страшную, немножко смешную и, лили-лили-чуто, совсем незнакомую…
Вайдотас, не решаясь надкусить яблоко, как заворожённый рассматривает бабушкины губы, огромные роговые очки, которые сползают на кончик носа. Видит, что замотанная в платок голова склоняется всё ниже и ниже к корзиночке…
— Было это давным-предавно, в незапамятные времена, — начинает свою сказку бабуся Барбора, — жила у мачехи сиротинушка Элянушка, а мачеха эта была злее злющей ведьмы, уж так она сиротку ненавидела, ругала да бранила, обижала да била… ой, чуто-лили-чуто, жилось Элянушке круто… Раз в субботний вечер пасла Элянушка лошадей да и припоздала в баньку, пришла туда, а мачеха с двумя своими дочками уже, намывшись, накупавшись, в чистое переодевались… Разделась сиротинка, сложила свои одёжки да пошла мыться, а мачеха собрала её одежонку да и спрятала, дверь баньки колом припёрла, а сама домой отправилась… Намылась Элянушка и видит: нет её одёжек… ахи-ахи, какие страхи! Хочет выйти — дверь не отворить. Сидит, слёзы льёт… А тут объявился в баньке чертёнок да и говорит:
«Пошли, Эляна, спляшем!»
Элянушка ему отвечает:
«Как же я плясать голая пойду? Принеси мне хоть рубашку!»
Чертёнок мигом ей рубашку и доставил…
И вдруг замечает Вайдотас, что бабуся Барбора сунула руку в корзиночку и шарит там, нащупывает что-то, и слышно, как бумага шелестит… Эге, да уже не прячет ли бабуся в своей корзинке книжку, приходит ему в голову. Спрятала и читает ему свою сказку!.. Вайдотас внимательно приглядывается, как съезжают на самый кончик носа старинные очки…
— Мамуля Пальмира, — ехидно спрашивает он — зачем ты меня обманываешь?
Бабуся Барбора вздрагивает и съёживается, словно сама хочет спрятаться в корзинку.
— Что это тебе, дитятко, на ум взбрело? — нараспев бормочет она. — Какая такая Пальмира? Не знаю я никакой Пальмиры… вот те святой крест.
— «Вот те крест»! — передразнивает её Вайдотас. — Ну-ка, вытаскивай из корзины книгу, я же всё знаю! Не обмануть тебе своё дитятко, мамуля!
Бабушка Пальмира беспомощно разводит руками, сдвигает со лба платок, стряхивает тулупчик, стаскивает с носа очки и вынимает из корзинки книжку.
— Хотела тебе удовольствие доставить, — оправдывается она. — Думаешь, легко было рваный тулуп, старинные очки
да эти вот валенки устроить?— А мне не надо ничего подстроенного… — обиженно вздыхает мальчик. — И вообще ничего от тебя не надо. Ты ведь и так занята по уши. Читай уж лучше свой сентиментальный роман… — И он отворачивается к стенке.
Бабушка просто сгорает от стыда.
— Да, скверно я поступила, — тихо признаётся она. — Но уж очень хотелось угодить тебе, бедняжка… Ладно, постараюсь искупить свою вину. Буду тебе настоящей бабушкой. Отныне я тебе не мамуля, а бабуля, ладно?
Вайдотас отвечает не сразу.
— А мне нравится называть тебя мамулей, я же привык, — говорит он. — И сказка эта твоя про Элянушку и чёрта совсем даже ничего… вполне приличная…
— Мне она тоже понравилась, — повеселевшим голосом перебивает бабушка, — показалось, что она даже интереснее, чем сентиментальный роман… Хочешь, дочитаю?
— Ладно, — соглашается мальчик, — только без всяких там разных присказок, охонек да аханек.
— Хорошо, — смеётся бабушка, — можно и без присказок.
— И без белых клеверочков, — подхватывает её смех Вайдотас.
— И без пёстрого соколёнка, — хохочет бабушка.
Она совсем уж было собирается читать сказку дальше, но вдруг становится серьёзной, задумывается и говорит:
— А всё-таки одно дельце мне устроить придётся.
— Какое ещё дельце?
— Курсы по воспитанию настоящих бабушек! Чтобы научили их там рассказывать внукам настоящие сказки. Это будут замечательные курсы. Вот увидишь, сколько бабушек на них соберётся.
— И ты снова будешь занята по уши… — вздыхает внук.
— Ради такого дела стоит и потрудиться, — заверяет бабушка Пальмира. — А теперь посмотрим, что там наша Элянушка делает…
Тёти со всего света
Мама Вайдотаса уезжает. Она впервые оставляет сына на такое время — на целых пять дней. И главное, оставляет одного! Бабушка Пальмира ещё в мае укатила на курорт. Насколько мама озабочена и взволнована, настолько Вайдотас спокоен и горд: ведь это как посвящение во взрослые: ему доверена вся квартира, ему придётся самостоятельно жить целых пять дней. Ребята померли бы от зависти! Какая жалость, что в школе уже начались летние каникулы, — было бы чем похвастать перед одноклассниками, да и учительница, конечно, стала бы относиться к нему с большим уважением…
— Холодильник набит едой… непременно разогревай бульон… не забывай выключать газ… дверь запирай хорошенько, незнакомым не открывай… гляди, чтобы кран всегда был крепко закручен… проверяй перед сном, всюду ли погашен свет… и не больно-то хвались направо и налево, что живёшь один… перед едой обязательно мой руки… кажется, всё сказала… или не всё? — морщит лоб мама.
— Всё, всё, — спешит успокоить её Вайдотас.
— Не забывай вечером проветривать комнату!
— Ты уже говорила, — ворчит Вайдотас.
— И чтобы кактус поливал, тоже говорила?
— Говорила, всё-всё говорила, мама… — тяжело вздыхает мальчик. «Уж эти мне взрослые! Если сами забывчивые, то думают, что и дети ничего не помнят».
— Ну, будь здоров, сынок, — дрогнувшим голосом прощается мама и прижимает сына к себе. — Только бы ничего не случилось!.. Кстати, тебе, наверное, будут звонить кое-какие знакомые тёти, если что не так, дай им знать — мигом примчатся.
— Ну что может быть не так, мама? — обижается Вайдотас. — Я сам могу всем этим тётям помочь. Езжай себе спокойно, не бойся, я прекрасно справлюсь — безо всяких тётей.