Операция У

Внезапно открылась дверь и не пороге появился уже знакомый Фиделю Тараскин.

– Пошли, Федя, - сказал он, усмехнувшись, - Шеф зовет.

– Дозвольте сигаретку выкурить, - дрожащим голосом попросил Фидель.

– Там выкуришь. Да не дрожи так - стенки треснут. Пошли...

Входя в кабинет Дроздова Фидель согнулся в виде рыболовного крючка, чтобы показать всю степень своего раскаяния.

– А-а-а! Владимир Ильич!
– радостным голосом провозгласил Дроздов, вставая из-за стола, - Очень рад, о-очень рад! Проходите, садитесь. Сумочку вот здесь, у стенки поставьте. Ну, как дела, как здоровье после такой ответственной и тяжелой операции?

Фидель мучительно пытался найти подходящие слова для ответа, поскольку тон Дроздова сразу сбил его с толку.

– Я-а, эта, ничаго так, ковыляю поманеньку. Тяжело конечно. Но я завсегда..., - дальше Фидель не знал, что сказать, поэтому умолк на полуслове.

– Да-а, Федя, такая у нас работа!
– Дроздов встал из-за стола и, подойдя к Фиделю, похлопал того по плечу. Фидель от неожиданности чуть не упал со стула.

– Ну, давай, рассказывай, как ты с вражеским агентом управился!
– веселым голосом проговорил Дроздов, а Тараскин стал наливать водку по емкостям. Гандыба с шумом повел носом. Зайцев тихо улыбнулся.

– Я-а..., дык я ничего такого не хотел. Он пришел, грит я - брат Ивана, хочу, грит, вещички на память забрать, поскольку пропал он... Иван то есть. Семья горюет. А мне, ему то исть, енто напоминать будет. Ну-у, я и того, этого...
– Фидель почесал нос и посмотрел на налитые стаканы.

– На, Федя, прими на здоровье. Заслужил! И вы мужики, давайте по пять капель!

Фидель не знал, что ему делать. У него мелькнула мысль, что его просто хотят по-тихому отравить, но он решил, что уж лучше смерть, чем позор и быстро проглотил содержимое стакана. "Вроде водка!" - мелькнуло у него в голове и Фидя немножко приободрился.

– Ну, давай дальше, Владимир Ильич. А ты Тараскин протоколируй, понял?
– строго сказал Дроздов. Тот кивнул и сел за стол с авторучкой в руке.

Фидель немного осмелел. Он понял, что его не расстреляют, по крайней мере, в ближайшее время.

– А дальше.... Дальше я решил его проверить. Грит брат, а сам косоглазый. Что-то тут не так! Ну я ему и наливаю, а он, ну Петр Николаевич ентот, совсем пить не могёт! Подозрительно! Где это видано, чтоб от водки морщился!?

– И ты Федя решил что он..., - в этом месте Дроздов сделал паузу, чтобы Фидель смог правильно закончить фразу.

– Я решил, что он врет он всё, - воскликнул Фидя, распаляясь и закуривая сигарету.

– И ты-ы..., - опять осторожно стал выводить Фиделя на нужную колею Дроздов.

– И я-а, я... опять ему налил водки, чтоб он раскололся..., падла, - почти радостно закончил Фидя фразу, увидев, что Дроздов опять взял в руки бутылку.

– Ну а о-он!?
– Дроздов тонкой струйкой пустил водку в стакан.

– А-а он, сволочь, грит, что брат тетрадку у меня оставил. С записями, опытов каких-то. Ну, грит, хочу дело брата продолжить, жизнь за енто положу..., как пошел, как пошел!

– А ты ему..., - Дроздов пододвинул налитую водку Зиновьеву В.И.

– А я ему подсунул какие-то записи, которые мне покойный Гадюкин дал для повышения ентой, как её, квалификции, - закивал головой Фидель, поскольку стакан очутился у него в руке, а содержимое в желудке. После паузы он добавил:

– Я хотел, чтоб его с наличным взяли, гада!

– С поличным..., - еле сдерживая смех, поправил Зайцев.

– Ну да, с личным, ентим, ну чтоб не убежал. Я ему еще водяры подлил, он с катушек и повалился, - с гордостью закончил Фидель. Он чувствовал, что и пять лет с конфискацией ему уже не грозит.

Дроздов с удовольствием посмотрел на Зайцева, тот ответил ему понимающим взглядом. Тараскин старательно заполнял протокол, а Гандыба задумчиво смотрел на пустой стакан.

– Ну ладно, хорошо, Владимир Ильич. С этим эпизодом нам все понятно, - вмешался в разговор Зайцев, - Теперь расскажите, кто к вам потом пришел?

Фидель как-то поник и снова захлюпал носом, потом закурил еще одну сигарету.

– Потом ентот, второй брат, приперся. Тоже, грит на память о брате хочу вещички оставить. Про Петра Николаевича, ентого, сказал, что он у них в семье на медведя в тайгу ходить. С рогатиной.

– То есть вы утверждаете, что второй пришедший тоже брат Ивана Петровича?
– уточнил Зайцев.

– Енто он утверждал, - шмыгнул носом Фидя, - А мне что? Мне хоть брат, хоть сестра - всё едино, если ты человек хороший...

– Тараскин! Это в протокол не пиши!
– крикнул Дроздов.

– Ладно, Владимир Ильич. Давайте дальше..., - опять улыбнулся Зайцев. Он встал с кресла и неторопливо стал обходить стол, на ходу зажигая сигарету.

– А чё дальше?
– Фидя развел руками, - Пришел, начал про брата тоже толкать, про собаку его ризен, как-его,... в общем еврейских кровей, про вещички спросил, а как про записи услыша-а-ал...! Сразу стал водку наливать!

– А вы?
– Сергей продолжал улыбаться. На таких допросах он еще не присутствовал.

– Я-а? Я ему тоже сказал, что брат тетрадку оставил, Ленина предложил в нагрузку, а он, гад, мне опять наливает! Так ведь и упоил меня, мать его.... Только я ему ничего сам не давал, он у меня все выкрал, вы это в протокол вставьте!

– Вставим, вставим, Владимир Ильич, вы не волнуйтесь. Вы вот лучше посмотрите: не этот человек называл себя вторым братом?
– с этими словами Зайцев протянул Фиделю фотографию Каменева.

– Он! Он самый!
– закричал тот, - Вошел еще и сразу с порога: ты, грит, Фидель? А ему говорю: я не Фидель, а Владимир Ильич, раскудрить твою...

– Ладно, ладно, - успокоительно похлопал Зиновьева по плечу Сергей, - Вы лучше припомните, не упоминал ли этот субъект о том, куда собирается ехать?

– Не-е, при мне не говорил. И воще, на субъекта он не дюже похож, больше на Женьку Васнецова из упаковочного смахивает.

Зайцев внутренне заходил ходуном от смеха и махнул рукой Дроздову, тот тоже, еле сдерживаясь от смеха, сказал:

– Ладно, Владимир Ильич, на сегодня всё. Вот подпишите протокол и идите домой. Сегодня за коровами присмотрит другой.

Фидель, ещё не веря в свое освобождение, быстро пробежал глазами протокол допроса, поставил закорючку и несмело вякнул:

– А водочки ещё нельзя?

Дроздов тяжко вздохнул и плеснул ему еще сто грамм. Фидель выпил, задумчиво вытер тыльной стороной ладони рот и пошел к выходу. У двери он обернулся и решительно заявил:

– Я, Андрей Ильич, если нужно..., только свистните! Я завсегда!