Операция «Валгалла»

— Обязательно почитай. Интересная параллель относительно невозможности надолго отгородиться от реальности.

Связной сбежал вниз по лестнице, миновал Бормана и Раттенгубера и замешкался, увидев, что происходит. Кребс, который, очевидно, ждал его, отошел в сторону и щелкнул пальцами. Связной передал ему телеграфную ленту. Кребс быстро ее просмотрел.

Гитлер обратился к нему очень заинтересованно:

— Новости от Венка? — спросил он требовательным голосом.

Фюрер до сих пор был убежден, что 12-ая армия под командованием генерала Венка может в любую минуту прорваться и освободить Берлин.

Кребс медлил, и фюрер сказал:

— Прочти это! Читай!

Кребс с трудом глотнул, затем сказал:

— Никакой возможности для соединения Венка с 9-ой армией. Ждут дальнейших инструкций.

Фюрер пришел в бешенство.

— Та же история, что в воскресенье. Я дал генералу СС Стайнеру 11-танковую армию и весь имеющийся в расположении персонал с приказом атаковать. И что произошло? — Факт, что армия эта существовала только на бумаге, была плодом чьего-то воображения, значения не имел, потому что ни у кого не хватало смелости сказать ему об этом. — Так, даже СС меня предало, бросило в трудную минуту. Так дело не пойдет, джентльмены. — Он впал в почти истерическое состояние. — Я рассчитаюсь с предателями. Помните июльский заговор? Помните фильм о казнях, который я приказал вам смотреть?

Он повернулся и ушел в комнату с картами. За ним последовали Йодль, Кейтель и Кребс. Дверь закрылась. Феджелайн, двигавшийся словно во сне, махнул одному из эсэсовских ординарцев, и он увел детей.

Наступило молчание. Риттер спросил:

— Что дальше, генерал?

Феджелайн вздрогнул.

— Что вы сказали?

— Что нам теперь делать?

— Аа, пойдите в столовую, вас покормят. Выпейте. Отдохните. — Он заставил себя улыбнуться и похлопал Риттера по плечу. — Пока можете не беспокоиться, майор. Я скоро за вами пришлю. Обещаю вам новые поля сражений. — Он кивнул ординарцу, тот повел их за собой. Риттер и Гоффер поднялись вслед за ним по лестнице. Бормана и Раттенгубера там уже не было.

Наверху Риттер сказал тихо:

— Что ты об этом думаешь, Эрик? Маленькие дети и старики под руководством беснующегося сумасшедшего. Теперь мы начинаем платить по счетам, я думаю. Мы все.

Когда Феджелайн вошел в свой офис, он, прежде всего, запер дверь, потом прошел за свой стол и сел. Он выдвинул ящик и достал бутылку бренди, вытащил пробку и сделал большой глоток. Уже в течение некоторого времени он пребывал в страхе, но последняя демонстрация его просто доконала.

Он был одним из тех десятков людей, которые пришли к власти через нацистскую партию. Человек, который не мог похвастаться происхождением, и был плохо образован. Бывший конюх и жокей, он постепенно повышал свой ранг в СС и, когда был назначен помощником Гиммлера в штабе фюрера, укрепил свои позиции женитьбой на сестре Евы Браун, Гретл.

Но теперь Гиммлер скрылся, отвергает любые попытки вернуть его в смертельную ловушку, в которую превратился Берлин. Феджелайну пришло в голову, что, возможно, пришло время предпринять определенные действия ради себя. Он еще раз глотнул из бутылки бренди, встал, снял из-за двери фуражку и вышел.

Было семь часов вечера, Риттер и Гоффер сидели в столовой, тихо разговаривая за бутылкой мозельского, когда раздался грохот. Снаружи в коридоре послышались крики, смех, потом дверь распахнулась, и вбежали два молодых офицера. Риттер остановил одного из них, когда тот оказался рядом.

— Эй, чем вы так взволнованы?

— Люфтваффе генерал Риттер фон Грайм только что прибыл из Мюнхена с воздушным ассом Ханной Райтш. Они приземлились в Гейтоу и сюда добрались на «Физлер-Сторче».

— Генерал был за штурвалом, — сказал второй молодой офицер. — Когда его ранило, она взяла управление и посадила машину на улице вблизи Бранденбургских ворот. Вот это женщина.

Они пошли дальше. Другой голос произнес:

— День для героев, такое впечатление.

Риттер поднял голову и увидел стоявшего рядом с ним Бормана.

— Рейхсляйтер. — Он сделал попытку встать.

Борман помешал ему это сделать.

— Да, замечательно. В рассказе не упомянут тот факт, что летели они из Мюнхена с эскортом из пятидесяти истребителей. Сбито было примерно сорок из них. С другой стороны, генералу фон Грайму совершенно необходимо быть здесь. Понимаете, фюрер намерен назначить его главнокомандующим «Люфтваффе» в ранге фельдмаршала. Геринг оказался, в конце концов, ненадежным человеком. Естественно, он хочет лично сказать об этом генералу Грайму. Телеграммы так безлики, вам не кажется?

Борман отошел. Гоффер сказал изумленно:

— Сорок самолетов. Сорок, и ради чего?

— Сказать ему лично то, что мог бы сказать по телефону, — сказал Риттер. — Наш фюрер, Эрик, замечательный человек.

— Ради Бога, майор. — Гоффер взмахнул рукой, действительно рассердившись на этот раз. — Будете продолжать такие разговоры, вас возьмут и повесят. И меня, заодно. Вы этого хотите?

Когда Борман вошел в свой офис, Раттенгубер его уже ждал там.

— Ты разыскал Феджелайна? — спросил рейхсляйтер.

— Он покинул бункер пять часов назад. — Раттенгубер сверился со своими записями. — По моим сведениям, он сейчас у себя дома в Шарлоттенбурге, в гражданской одежде, должен добавить.

Борман спокойно кивнул.

— Интересно.

— Мы скажем фюреру?

— Думаю, нет, Вилли. Знаешь, как говорится? Дадим человеку достаточно длинную веревку. Я спрошу сегодня позднее, где Феджелайн, когда фюрер сможет это услышать. Позволим ему самому сделать это неприятное открытие. Нам, Вилли, нужно обсудить более важные вещи. В наших руках судьба пленных знаменитостей. У тебя есть те дела, которые я просил?

— Конечно, рейхсляйтер. — Раттенгубер положил на стол несколько папок из манильского картона. — Проблема в том, что фюрер имеет совершенно четкую идею относительно того, что должно произойти с этими знаменитостями. Его посетил обергруппенфюрер Бергер, глава администрации по делам военнопленных. Бергер попытался обсудить с ним судьбу некоторых важных британских, французских и американских пленных, а также австрийского канцлера, Шушнигга, и Хелдера с Шахтом. Кажется, фюрер ему сказал, чтобы он всех расстрелял.

— Я бы назвал это транжирством, Вилли. Другими словами большой потерей. — Борман постучал пальцами по папкам. Но меня интересуют эти леди и джентльмены. Пленники Арлберга.

— Боюсь, что некоторые из них переведены оттуда уже после моего посещения по вашему указанию два месяца назад. По приказу рейхсфюрера, — сообщил Раттенгубер.

— Да, на этот раз дядя Хейни действовал несколько поспешней, чем я ожидал, — сухо сказал Борман. — Так с кем мы остались?

— Только пятеро. Трое мужчин и две женщины.