Операция «Юродивый»
Шрифт:
– Да пошёл ты…
– Так ты ничему и не научился… Пойдёшь еще на пять суток!
– А немца бить кто будет? Ты что ли с этими хлыщами?
– Чем они тебе не понравились?
– Будь моя воля, я б их всех – к стенке!
– За что?
– Чтобы остальные боялись. Понял? Мутные оне… Между собой перебрасываются какими-то непонятными словами…
– Например?
– Шеф, объект, юродивый…
Услышав это, Павел чуть не свалился со стула.
– Кто у них верховодит? – спросил сдавленным голосом.
– А ты кто такой? – вызверился
– Сколько можно повторять?.. – завёлся Макс.
– Успокойтесь, товарищ командир, вы же видите, мальчик давно не получал по рогам… Нарвется на отпор – будет, как шёлковый.
– Ты с кем так разговариваешь? Да я тебя, штабную крысу, в бараний рог, понял?
– Он такой! – подтвердил Макс. – Сам видел: пятерых из клуба гнал. Только пятки сверкали.
– Ладно, давай выйдем… Поболтаем, так сказать, тет-а-тет…
Вялов попытался обнять Сидоркина за плечи, но тот сбросил его руку. Ещё и толкнул больно в бок. Но к выходу пошёл. Первый.
– Ну, начинай! – оказавшись наверху, презрительно оскалил желтые клыки.
– Давай по старинке. Как наши деды, – миролюбиво предложил Павел. – Сначала бьёшь ты – я держу удар. Останусь жив – отвечу.
– Ну, смотри, как знаешь, – он замахнулся и заехал Павлу меж очи одним из «утюгов».
Капитан пошатнулся, но устоял.
Левый глаз задёргался и начал сразу набрякать.
– Ой, какая-то мошка укусила! Это всё? Тогда держи!
Любимый удар снизу вверх разрезал воздух.
Огромная туша, казалось, оторвалась от земли и, немного повисев в воздухе, свалилась без сознания на притоптанную траву.
Но ненадолго.
Через несколько секунд Афанасий поднялся и радостно заорал:
– Он меня побил! Макс, иди скорей сюда! Наконец-то я встретил человека, который свалил меня с ног! Причём одним ударом!
– Тише, ты! Карателей накличешь, – шутливо пожурил подоспевший командир.
– Как звать тебя, мужик?
– Паша.
– Давай по сто пятьдесят за знакомство!
– Не употребляю. И тебе не советую.
– Вот как? Не уважаешь?
– Уважаю, Афоня… Но пить не буду.
– Ладно, в следующий раз! Договорились?
– Договорились.
– А фамилия твоя как, Паша, чтобы знать, кто меня побил?
– Вялов.
– Не может быть! Вялов! Сам чемпион «Динамо»! А я-то думаю, кто ж это мне так в морду заехал? Паша, я ведь за тебя болел! В тридцать восьмом. Ты мне ещё руку из-за каната протянул… Проси, что хочешь, друг!
– Пошли назад, в землянку, расскажешь всё, что думаешь об этих, как ты говоришь, хлыщах.
– Значит так, старший средь них – Степан. Точно! Хоть и рядовой. Обоих в строгости держит, в том числе и офицера. Чуть что – сразу в рыло. Но супротив нас с тобой, Паша, он никто. Мелкий шалунишка. Я ему щелбаном башку снесу. Легко! А вот в картах Кочергин силён. Они всё время в какую-то идиотскую игру резались. Очки подсчитывали… Я было попробовал – куда там, у нас в деревне в дурака не все знают как играть!
Про Юродивого только
однажды разговор зашёл. Мол, как бы нас не опередили… А про объект они часто вспоминали. Как я понял – это дом, где живёт Юродивый. А шеф – их начальник. Кто – понятия не имею.– Сейчас выясним! – пообещал Вялов, не перебивая выслушавший монолог партизана.
Всех троих снова доставили в землянку, где уже находились Макс, Вялов и Сидоркин.
– Ну что, земляки, будете упорствовать дальше или добровольно во всём признаетесь?
Задержанные продолжали молчать и обмениваться недоуменными взглядами.
– Что значит «объект»? – не унимался Павел. – И кто такой Юродивый?
– Отдайте их мне, товарищ капитан, я живо вправлю им мозги! – предчувствуя потеху, потёр ладони неугомонный Афоня.
– Отставить! К вам обращаюсь, господин Кочергин. Ну!
– Я не знаю, о чём вы говорите…
– Расстрелять!
– Есть! – весело воскликнул Сидоркин, обнажая пистолет. – Пшёл! – он пинками вытолкал толстяка из землянки.
Вскоре там, наверху, раздался гулкий выстрел.
– Нет, вы не посмеете, мы же свои, советские, – вдруг запаниковал младший лейтенант. – Я… Я хочу на фронт. Кровью искупить позор, – он явно начал заговариваться.
– Что ты мелешь, урод! – одёрнул его Гонтарь. – Держи себя в руках. Помирать так помирать…
– Нет. Не хочу! Меня мама ждёт! Денис, родненький, ну скажи им наконец, что мы не виноваты!
– Кто такой Юродивый? Гонтарь!
– Впервые слышу…
– Макс, приведите в исполнение…
Командир партизан скорчил на лице подобие улыбки, ехидной, злой, и повёл задержанного к выходу из штабной землянки.
Спустя несколько секунд младший лейтенант услышал ещё один хлопок и упал на колени.
– Простите меня. Я больше никогда…
– Встать! – заорал Вялов – Куда шёл, говори!
– В… В… В Весьегонск…
– Зачем?
– Шеф…
– Кто он?
– Альфред Розенберг! Рейхсминистр оккупированных территорий! Это он поручил нам выкрасть полоумного мальчишку. Мол, конкуренты из какой-то зондеркоманды не хотят шевелиться и уже больше года водят за нос фюрера…
– Что значит «как бы нас не опередили»?
– Три группы. Розенберг лично снарядил три группы, которые будут засылать в Весьегонск с интервалом в десять дней, если предыдущая не справится. После нашей отправки прошла неделя.
– Значит, через три дня…
– Пойдёт следующая команда.
– Ладно… Помолись, облегчи душу…
– Нет! Я не хочу!! Пожалуйста… Вы не имеете права-а-а!!!
Истошный вопль заглушил выстрел.
Капитан спрятал пистолет в кобуру и плюнул в лицо покойнику. Предателей он не выносил на дух. Лучше сдохнуть, но не изменить!
Уже больше трёх лет Токарев – начальник управления. А Вялов до сих пор не поговорил с ним откровенно. Да и сам Дмитрий Степанович ни разу не проявил инициативы. И вот наконец они встретились.