Оперативный простор

Жалко конечно, что с ФРГ нельзя было провернуть тот же фокус, что и с Россией. Там за нашими сторонниками следили куда как внимательнее. К тому же, там стояли многочисленные оккупационные войска. Да и сами немцы, пока, были в значительной массе настроены враждебно к нам. Но и текущее медленное выдаивание Германии, меня тоже устраивало. Мы с этого тоже имели пользу, а Запад, с его идеей фикс, сам себя ослаблял. Подождём!

Глава 9 Инновации как оружие, или тактика непрямых действий

Чем хороша демократия для её противников? Тем что долго согласовывает срочные ответы на внезапные вызовы и обстоятельства. Именно это позволило нам в своё время сравнительно дёшево забрать Россию с Украиной. Западные элиты просто оказались не готовы быстро мобилизовать свой военный кулак и убедить избирателей для противодействия нам таким жёстким образом. А на ядерную войну они тогда не решились.

Да и потом, даже усиленно работая над очернением образа Унии в глазах западного избирателя, они всё равно не решались на серьёзное военное противостояние пока мы не покушались на радикальный слом их планетарного могущества. Мелкие диверсии и тому подобные пакости не в счёт. Мы не покушались, нам, пока, хватало для переваривания того, что уже успели хапнуть. Вот там да, выпинывали геополитических противников из финансовой сферы решительно. Но точно так же, гадили и они нам. А вот в промышленности, в чьей продукции мы остро нуждались для быстрой реиндустриализации и скорейшего насыщения потребительского рынка России и Украины, давали серьёзные послабления. Своя промышленность, внезапно, перестала поспевать за резко возросшим платёжеспособным спросом. Мы вовсе не собирались сдерживаться и насыщали свой рынок деньгами, как прямыми выплатами населению, прежде всего бюджетникам, так и прямыми государственными заказами и не менее щедро — дешёвыми кредитами бизнесу и тому же населению.

Послабления, коснулись прежде всего — Германии, одного из столпов западного доминирования. Промышленно-технологического сердца Европы. Она нам была нужна. Особенно старшему поколению династии, ощущавшему себя больше немцами, нежели русскими. Но в неё, западные элиты вцепились крепко. А провернуть с ней тот же фокус что и с Россией, было невозможно. Не тот уровень коррумпированности элит и ограбления населения был в стране. Приходилось ждать и работать на будущее. Создавая в стране благоприятный имидж со стороны Империи. Ни для кого не было секретом, кому Германия обязана таможенными послаблениями и коммерческими заказами. Более того, мы, без малейшего стеснения, постоянно подчёркивали это и напоминали через многочисленные СМИ и прочих блогеров и политиков.

Но, было уже понятно, по хорошему Германию нам не уступят. Разве что в виде развалин, чего бы не хотелось. Приходилось корректировать планы европейской экспансии. Отказываться от экспансии совсем, я не собирался, помня правило — Империя процветает, пока растёт! Да и как то не уютно было жить с такими соседями, которые однозначно, будут постоянно искать способы подорвать твоё благополучие и ограбить. Это вечная суть европейской политики. Стремление к доминированию и последующему грабежу.

Нет, я в свою очередь, не ставил задачи ограбить европейцев, ради того, что бы просто ограбить, или из за какой то личной неприязни. Да и в ресурсах особо не нуждался. Просто взаимодействуя, можно было развиваться гораздо быстрее, для чего собственно Европа мне и была нужна. Но параллельно, исподволь, это сотрудничество создавало основу для подрыва европейского же могущества — промышленно технологического доминирования. Китай, в 20-х годах текущего века, в моём мире это прекрасно начал демонстрировать, предварительно закупившись у Запада оборудованием и технологиями, научившись делать всё тоже самое, но быстрее и дешевле. Запад просто проспал момент, когда Китай, из дешёвой фабрики, превратился в могущественного конкурента. Они тупо проспали технологический скачок азиатов. При этом, сами же поспособствовав ускоренной индустриализации Китая, строя там совместные предприятия и продавая промышленное оборудование и технологии, обучая толпы студентов. Будущее Европы, да и Америки, в этих условиях, виделось довольно мрачным.

Мы тоже, параллельно, готовились внести свою лепту в этот процесс. Только не конкурировать с Китаем в дешевизне производства, хотя и это тоже было возможно благодаря нашим ресурсам, но в первую очередь в технологиях. Параллельных и сильно альтернативных, не рассматриваемых, а то и отвергаемых научным сообществом. Но, делать всё приходилось не торопясь, что бы ненароком не вспугнуть впадающий в летаргию и маразм Запад. Что происходит, когда он сильно пугается, продемонстрировала Вторая Мировая и хотя мы были вовсе не тем Советским Союзом, против которого всё тогда затевалось, но отличались от него, по сути, не сильно, приятного в этом противостоянии было мало. Мощь и иезуитское коварство современных военных технологий достигли такого уровня, что становилось просто страшно, на что они способны, случись у нас реально горячий конфликт.

Во многом, именно поэтому, я не давал пока хода закрывающим энергетическим технологиям вроде холодного термояда, вихревых генераторов, антигравитационных установок и многого другого, что радикально повысило бы ресурсную независимость и автономность противника. Пока Запад прочно сидел на углеводородной игле, он был нам не сильно опасен. Хотя, первые тревожные звоночки, в виде упорной войны в Африке, уже прозвенели. И если бы не патологическая жадность и тотальное воровство на военных подрядах, Запад бы нас задавил в Сьерра-Леоне. Надо то было чуть побольше потратиться на хайтэк оружие, а не уповать на разное утилизируемое старьё и толпы дикарей с автоматами. Смешно, но наш противник несколько раз пытался повторить китайский опыт корейской войны с бесчисленными волнами атакующих накатывающих на наш передний край с целью перегрузить оборону. Этакий чёрный зерг-раш, неизменно проваливавшийся и дававший очень незначительный результат, никак не соответствующий количеству положенных в атаке солдат.

Чем быстрее росла наша и китайская промышленная мощь, тем раньше Запад должен был столкнуться с убийственной конкуренцией дешёвых и массовых производств Востока, более дешёвых, благодаря лучшему доступу к минеральным ресурсам, дешевым рабочим и масштабу собственных рынков, позволяющих ещё больше снижать себестоимость благодаря масштабу производств. Но это в будущем, пока же, мы с готовностью и щедро снабжали Европу своими энергоресурсами и полуфабрикатами старательно погружая Запад в иллюзию, что это изобилие будет длиться вечно.

Однако, уже начали проводить агрессивную экспансию на развивающиеся внешние рынки замыкая их на себя и используя европейцев, максимум, как субподрядчиков. Отличным примером тут служили проекты в гидроэнергетике. Все тендеры на строительство нескольких крупных ГЭС в Эфиопии мы выиграли предложив тем помимо выгодных, низкопроцентных кредитов, ещё и быстрое наполнение водохранилищ искусственными дождями, вызывать которые мы уже качественно навострились с помощью новейших ионосферных установок. А это, был важный элемент проекта. Стоящие ниже по течению Судан и Египет, очень сильно зависели от стока впадающих в Нил рек и любое уменьшение воды сильно било по их экономике. А мы сразу замахнулись на многие реки Эфиопии. Стране с огромным населением, жизненно важно было налаживание энергогенерации без которой невозможно было серьёзное развитие. А ни нефти с газом, ни угля в стране не было. А вот гидропотенциал горных рек, был огромен. Технология вызова искусственных дождей, долженствующая решить проблему со стоком рек на момент заполнения водохранилищ, стала ключевой при выборе победителя конкурса. Субконтракт на строительство части турбин в проекте получил Германский Сименс. Наших мощностей на все проекты просто не хватало.

Кроме Эфиопии, мы в инициативном порядке предложили подобные свои услуги ещё ряду стран нуждавшихся как в энергии, так и воде. Среди наиболее значимых были Турция, Иран, Ирак, Афганистан, Марокко, Йемен, Иордания. Последние две, не столько в смысле гидроэнергетики, сколько элементарного обеспечения водой, которая сама по себе была в жутком дефиците в этих странах пухнущих от населения и при этом, очень засушливых. Западные страны, несмотря на их громкие декларации, как то не очень торопились помогать бедным и просто проблемным странам преодолеть энергетический и водный голод. Если только не видели в этом возможности как то нажиться. Очень близорукий и примитивный подход!

Наша стратегия вела сразу к нескольким результатам: увеличивала число наших должников, на которых мы получали серьёзное влияние, отсекая от такого Запад, наращивали сбыт нашей техники и прочих товаров и услуг, но одновременно, повышали благосостояние, уровень жизни, потребления и образованности населения данных стран. Рост энерговооружённости и усложнение инфраструктуры, вынуждали страны больше внимания уделять образовательному уровню своего населения. Иначе, кто бы смог воспользоваться возросшими возможностями и обслуживать всю эту техносферу? Мы уделяли внимание и этому аспекту приглашая студентов из данных стран на учёбу к нам. Это было, как выгодно чисто экономически, хотя мы тоже несли на это траты, так и с социокультурной стороны. Отучившиеся у нас студенты, ментально становились проводниками нашего влияния даже на чисто психологическом уровне. Никакого сравнения с советским прошлым, где иностранцы сравнивали неустроенность быта советских граждан и тоже самое кап. стран, в то время, куда более благоустроенных. Выводы оказывались зачастую не в пользу Советского Союза и его пути развития. Здесь же и сейчас, всё было куда иначе.

Казалось бы, мелочь — вода, а какие перспективы это открывало! Наличие достаточного количества воды, тут же сказывалось на развитии сельского хозяйства, промышленности, бытовой устроенности жизни и качественном росте городов. В купе с доступом к дешёвой энергии, это вело к общему росту уровня жизни, чего я, кроме всего прочего и добивался в развивающемся мире. В первую голову, конечно же к росту городов. Этой мине под демографию! Развивающийся Юг, очень нуждался в обуздании роста численности своего населения. Продвигаемый мной вариант, делал это естественно и приятно, не моря голодом, болезнями и войнами, а ростом благосостояния, пусть для него и требовалось хорошенько поработать, постепенно трансформируя патриархальный менталитет, на нечто универсальное — урбанистическое.