Ополченец

— Он мне приказал ссссслужить. Убей всссссех!

— Непременно. А вот этот твой абьюзер — он где находится?

— Там, там живёт! — Дрожащий палец вытянулся в сторону леса за ручьём. — Изба у него там. Живёт один… Насссссилу ссссбежала…

Тут слова превратились в хрип, и жёлтый огонь в глазах кикиморы погас.

— Э! — потряс я её за плечо. — Голубка дряхлая моя! Ты чего?

Кикимора не ответила. Издохла. Родии из неё кто-то, как выяснилось, забрал ещё прежде, так что обошлось без электрических разрядов. А вот кости должны были быть. Кости ведь из неё не вытащили, правда? Копейка рубль бережёт.

Эту ценную мысль я хотел высказать Егору, но когда, повернувшись, увидел его бледное перекошенное лицо, сказал только:

— Ты чего?

— Знаешь, кто живёт в лесной глуши и заговаривает нечисть?

— Просвети меня.

— Колдун.

— От пятнадцати до двадцати костей! — обрадовался я.

Егор не разделил моего энтузиазма.

— Когда я десятником был, мы на колдуна ходили. Десятком я командовал. Один и остался. Чудом выжил.

Тяжело сглотнув, Егор решительно мотнул головой:

— Нет, Владимир. Вдвоём на колдуна мы не пойдём. И сам я не пойду, и тебя, если надо, свяжу. А будешь упираться — ноги сломаю.

— Одурел, старый, чего несёшь! — возмутился я. — Ломал один такой… Ладно, понял ситуацию: дуром не полезем. Разберёмся, разведаем, придём толпой и тогда уж грохнем выродка. А заодно и с парнями из Ордена познакомлюсь. Да?

Егор кивнул с видимым облегчением. И вдруг замер, глядя с прищуром куда-то вперёд.

Я повернул голову и увидел выходящего из лесу человека. И улыбнулся.

— Андрюшенька! Сколько лет, сколько зим!

Андрей Дорофеев застыл на месте. Быстро оценил ситуацию и вчистил бежать обратно.

Догнали мы Дорофеева быстро. Ну, я догнал — Егор ещё топал позади, когда свалил этого недоумка ударом. К моменту подбегания Егора уже выкрутил Дорофееву руки назад и прижал коленом к земле.

Грозно сказал:

— Ну?

Дорофеев прошипел нехорошее. Пришлось постучать его мордой о землю, после чего повторить вопрос. Теперь до Андрюши дошло.

Да, отправил ко мне в усадьбу кикимору. С программой максимум — извести меня. Но ко мне эта тварь подобраться то ли не сумела — меня ж поди ещё, застань на месте, — то ли даже не пыталась. Решила начать с малого. Собственно, сюда, в лес, Дорофеев направлялся с целью узнать обстановку. На каком этапе задания находится кикимора и как оно там в целом. Но узнать по понятной причине ничего не успел.

— То есть, дорогу к колдуну ты нам показать можешь, — кивнул я. Посмотрел на Егора. — Считай, проводник есть. Можно этого слизняка пока не убивать. Отработает своё, потом завалим.

— Мяу! — раздалось рядом со мной.

Я понял, что к появлениям кота уже вполне привык. И пробелы в знании кошачьего языка заполняю стремительно.

— Хочешь сказать, что тоже знаешь, где колдун?

— Мяу.

— Спасибо, бро! Ладно тогда. Этого, значит, можно сразу в расход.

Я вытащил из-за пояса кинжал.

Дорофеев затрясся.

— Не губи!

Ещё один негубитель, ишь ты. Пластинка у них — одна на всех, что ли? Хотя, в общем-то, ничего удивительного. Мрази друг от друга в принципе мало чем отличаются. Пока думают, что круче всех, творят всякое говнище налево и направо. А чуть прижмёт — тут же давай умолять, чтоб не губили.

Я кивнул.

— Ты мне, значит, кикимору в сарай. А я тебя, значит, не губи? Подождать должен, пока ты со своим лесным корешем новую муть затеешь?

— Это не я! Это всё он! Колдун тебя сам извести хочет!

— Угу. Аж кушать не может. До того хочет, что сам себе заплатил… Заткнись, а? Слушать противно. Хотя, чего это я? И сам заткнуть могу. — Я поднял кинжал.

— Не губи!!!

Дорофеев перешёл на визг. Пришлось сунуть его мордой в землю и придержать. Стало тише.

— Убивать нельзя, — с сожалением сказал Егор. — Мы охотники, а не душегубы.

— Да ну… Душегуб — тот, кто губит душу. А души в этой твари меньше, чем в кикиморе. Так что относительно «можно — нельзя» я бы поспорил. Но убивать не стоит, согласен. По крайней мере, пока. Лучше отведём его к папаше, расскажем, чем сыночек промышляет.

— Мяу, — одобрил кот.

А Дорофеев, услышав слово «папаша», затрясся с новой силой. Даже сложно сказать, что его больше напугало, смерть от кинжала или явление пред батины светлые очи.

— Ишь, как обрадовался, — заметил и Егор. — Значит, верно ты решил. Убить всегда успеешь.

Я кивнул. Достал из заплечного мешка, с которым с некоторых пор не расставался, специально заготовленную верёвку и принялся связывать Дорофеева. Попросил Егора:

— Кости-то прибери, не забудь.

Егор вернулся к ручью, где мы оставили кикимору. Через минуту от неё осталась кучка золы, посреди которой блеснули кости. Две. Старая попалась, нажористая. Как Егор и говорил.

— Две — не одна, — одобрил я.

Подобрал кости. Огляделся вокруг, кота не увидел. На всякий случай окликнул:

— Бро! Ты мне больше ничего сказать не хочешь?

Кот не появился. Ну и ладно. В некоторых случаях отсутствие ответа само по себе ответ.

* * *

Когда мы дотопали до имения Дорофеевых, я понял, чего Андрюша так боялся. Дорофеев старший, увидевший отпрыска, выглядел так, будто готов был его прямо тут вколотить в землю.

— Вот оно что, — глядя на сына, ледяным голосом обронил он. — Вот оно, значит, как.

Андрей бухнулся на колени.

— Я не виноват! Я не хотел! Давыдов первый на меня напал! Сапоги отнял!

— Угу, — покивал отец. — Сапоги, значит?

— Да! Вот эти самые! — Андрей ткнул пальцем в мои сапоги.

— Он у тебя — сапоги. А ты — с нечистью снюхался? Да не абы с кем, а с колдуном?! — Дорофеев-старший покачал головой. — И в кого ты только такой получился, разумом скорбный? Ума не приложу. Мать-то вроде не дура. И жаль мне её — иначе давно тебе башку проломил бы… Кузьма!

На пороге гостиной, куда нас привели, немедленно образовался нужный дядька. Поклонился.

— На конюшню сведи, — брезгливо толкнув сына в плечо, приказал Дорофеев. — Скажи Проклу, чтобы всыпал горячих. А после там же, на конюшне, запри. Остыну — подумаю, что с ним делать.

— Слушаю-с, Михаил Григорьевич, — слуга поклонился.

— Папаша! — взвизгнул Андрей. — Пощадите! Я не хотел!

Дорофеев влепил ему затрещину. Прогрохотал:

— Не позорь отца! Пошёл вон отсюда.

Скулящего Андрея увели.