Ополченец

Захар опустил голову. Я развёл руками.

— Репутация, парень. Увы. Репутация — это такая штука, которую очень трудно заработать и очень легко потерять… Ладно, не ной. Стану Мастером, сам тебя в ученики возьму.

— Правда?! — Захар аж засиял.

— Ну, если к тому времени не прокосячишься — почему нет? Короче. Сейчас едешь с Тихонычем. Слушаешься его, как родного отца, помогаешь и защищаешь. Мало ли, вдруг там на дороге не все разбойники перебиты. Задача ясна?

— Всё ясно! Сделаю! — Захар вытянулся в струнку.

— Ну, и славно. — Я повернулся к Егору. — Поехали?

Через пять минут мы вышли из кабины нуль-транспортировки.

— А до усадьбы отсюда портануть — никак?

— Нет. Для перемещения якорь нужен.

— Понял. Как доберёмся, изобразишь? Можно два. Один во дворе, другой в доме. Чтоб далеко не ходить.

Я вспомнил о башенке на крыше. Симпатичное место, вот прямо тянуло меня туда. Как разгребусь с насущными делами, надо будет хоть подняться, посмотреть, как чего. И для портала удобно.

— Ну, коли сам предлагаешь — сделаю, конечно. Только сперва добраться надо.

— А сколько отсюда до усадьбы ковылять?

— Да не больно далеко. Верхами за три часа доскачем.

Егор уверенно направлялся к длинному деревянному строению. Если я правильно понял — местному аналогу гаража.

Н-да. Не — ну кто-то, может, и доскачет…

Глава 18

В конюшне Егор направился к мужику, сидящему в углу и занимающемуся починкой лошадиного оборудования.

— Здорово, Ефим. Я двух лошадок возьму. Себе и ученику. Ненадолго — на день, может, на два.

Ефим кивнул:

— Бери. Вон те — оседланные, — и вернулся к прерванному занятию.

А Егор направился к стойлам с лошадьми. Обернулся на меня.

— Чего стоишь? Бери кобылу, — он кивнул, показывая, какую.

Стойла были заняты частично, едва ли на четверть. Остальные пустовали. Ну, понятное дело, рабочий день в разгаре.

Я подошёл к лошади, на которую показывал Егор. Он уже взял под уздцы другую и выводил из конюшни.

Я попробовал повторить его жест. Приготовился к тому, что лошадь начнёт отгрызать мне руку. И соображал чем бы таким её стукнуть аккуратно — чтобы и транспортное средство не повредить, и без руки не остаться. Но получилось как-то на удивление ловко. Я будто всю жизнь за уздцы хватался. И лошадь, что характерно, пошла за мной без вопросов. Совершенно не возражала.

На улице, скрывшись с глаз заведующего гаражом, я решил прояснить ситуацию.

— Егор. Я вообще-то верхом ездить не умею.

Егор и ухом не повёл.

— Ты и ходить не умел двадцать лет. Полезай в седло.

И тут я внезапно понял, что знаю, как это делать. Рукой ухватился за луку, одну ногу поставил в стремя. Выпрямился, перебросил через седло вторую ногу. На всё про всё — тридцать секунд.

— Это как, вообще? — обалдело глядя на поводья, которые мои руки тоже разобрали сами, спросил я.

Егор довольно ухмыльнулся.

— Ранг у тебя уже — какой?

— Воин-подмастерье.

— Так а чего ты удивляешься? Верхами-то даже ополченцы могут. Дело нехитрое.

Вон оно чё. И вот, оказывается, почему я так запросто управлялся с телегой на тракте! Приобретенный ранг давал не только магические умения. Надо будет поштудировать справочник на этот счёт. Может, я ещё чего полезное могу? На ударных играть, например. Всю жизнь хотел научиться, да всё как-то руки не доходили.

— Рядом со мной держись, — выехав на дорогу, сказал Егор. — Чтобы пыль в глаза не летела.

И пустил лошадь галопом.

Через три часа мы действительно добрались до усадьбы. Ворота для нас распахнули заранее, когда ещё только подъезжали.

— Ваше сиятельство! — кинулся ко мне Данила. — Приехали! Смилостивился Господь! Я уж боялся, не успеете до темноты. Сердцем чую — эту ночь Груне не пережить. Спасите жену, ваше сиятельство! Век за вас бога молить буду.

— Веди, — спрыгивая с седла, сказал я. — Показывай, что там у вас за несчастье.

На крыльцо выскочила тётка Наталья. Ахнула.

— Ваше сиятельство! Неужто и правда до ночи успели? Сей момент, покушать соберу! — Поклонилась Егору. — И ты, служивый, здравствуй.

Егор спешился, степенно поклонился.

— Здравы будьте, уважаемая Наталья Парфеновна.

Ого. Да тут уже, оказывается, всё серьёзно.

— Веди к жене, — повторил я Даниле. — Сперва нечисть, потом ужин. Как раз аппетит нагуляем. Тётка Наталья, а ты в дом иди. И проследи, чтобы двери, окна — всё везде закрыли. И здесь, и во флигеле. А то не дай бог эта тварь сбежит, гоняй её потом.

— Будет сделано, ваше сиятельство. А ты чего выскочила? Ступай, ступай! — Тётка Наталья затолкала обратно в дом выбежавшую на крыльцо Марусю.

* * *

Комнатка, в которой лежала на кровати жена Данилы, оказалась небольшой. Но аккуратной, чисто прибранной. Выскобленные полы, вышитая скатерть, начищенная утварь. Чувствовалось, что ещё совсем недавно в этом доме жили уют и счастье.

— Вот, — потерянно сказал Данила.

И замер возле кровати.

Мы с Егором тихо приблизились и посмотрели на молодую женщину. Здороваться смысла не было — она спала. Если можно так назвать это состояние. Глаза закрыты, губы какие-то ненормально красные, дыхание поверхностное, капли пота на лбу.

Я коснулся лба и отдёрнул руку. Холодный, как лёд. Версия с банальной лихорадкой отпала сама собой.

— Выйдем? — тихо предложил я Егору.

Тот кивнул. Мы вышли на улицу. Данила — вслед за нами.

— Слушай, а это точно кикимора?

Егор посмотрел на меня с любопытством.

— А ты на кого подумал?

— Ну… Может, упырь?

Егор покачал головой:

— Не. Упыри укусы оставляют.

— Так мы ж не осмотрели толком.

— А они толком и не таятся. Народ думает, сыпь какая-нибудь или клопы покусали — да внимания не обращают. А упырь каждую ночь впивается в одно и то же место. Кикимора-то кровь не пьёт, она просто жизнь забирает.