Оползень (Сборник)

— Булл Маттерсон хочет меня видеть?

— Именно. Он послал меня за вами.

— Если он хочет меня видеть, я ведь часто бываю в городе, — сказал я. — Он найдет меня, когда ему нужно.

— Разве так можно относиться к старому человеку? — сказала она. — Моему отцу семьдесят семь, мистер Бойд. Он почти не вылезает из дому.

Я потер подбородок.

— А зачем ему, а? За него все делают другие люди. Хорошо, миссис Эдертон. Я готов повидаться с ним.

Она сладко улыбнулась:

— Ну вот, я знала, что вы поступите правильно. Мой автомобиль на улице.

Мы забрались в «континентал» и выехали из города в южном направлении. Сначала я думал, что мы направляемся к Лейксайду, форт-фарреллскому варианту пригорода с домами высшего класса. Там жили все крупные чиновники Корпорации Маттерсона. Но мы миновали его и проследовали дальше на юг. Тогда мне пришло в голову, что ведь Булл Маттерсон не крупный чиновник и он не причисляет себя к высшему разряду. Он царь и построил себе приличествующий своему сану дворец.

По пути миссис Эдертон почти все время молчала, потому что я довольно грубо осадил ее. У меня не было настроения слушать ее болтовню, и я дал ей это понять. Ее это, по-видимому, не задело. Она курила сигарету за сигаретой и вела машину одной рукой.

Дворец Маттерсона оказался типичным французским замком, по размеру больше, чем дворец Фронтенак в Квебеке. Я понял, увидев дом, что собой представляет Маттерсон. Это был экземпляр, подобные которому, как мне казалось, вымерли еще в девятнадцатом веке: барон-грабитель, готовый совершить налет на железную дорогу или корпорацию, а затем использовать добытые деньги, чтобы награбить сокровищ в Европе. Просто удивительно, что такие люди еще существуют в середине двадцатого века, но эта порода на редкость крепкая.

Мы вошли в холл, просторный, как средних размеров футбольное поле, обставленный рыцарскими доспехами и прочим антиквариатом. А может, это были и подделки под старину, не знаю. Впрочем, какое это имеет значение! Важно, что обстановка отражает характер Маттерсона. Мы миновали громадную лестничную клетку и подошли к двери лифта, незаметно расположенной в углу. Кабина была тесной, и миссис Эдертон не упустила случая поприставать ко мне во время подъема. Она крепко прижалась ко мне и произнесла с упреком:

— Вы не слишком добры ко мне, мистер Бойд.

— Я вообще не очень общаюсь с гремучими змеями, — ответил я.

Она дала мне пощечину, а я дал ей сдачи. Я, конечно, согласен с понятиями о слабом поле при условии, что он действительно слабый. Нельзя же быть и слабым, и наглым одновременно, не правда ли? Я ударил ее не сильно, но это оказалось для нее настолько неожиданно, что она в ужасе уставилась на меня. В своем окружении она привыкла раздавать мужчинам пощечины направо и налево, а тут какой-то невежа не оценил ее по достоинству.

Дверь лифта бесшумно открылась. Она выбежала и, показывая рукой в конец коридора, придушенным голосом произнесла:

— Туда, черт бы тебя побрал! — И поспешила в противоположном направлении.

Дверь вела в кабинет, обрамленный шкафами с книгами, тихий, как усыпальница. Должно быть, немало благородных коров пошло под нож ради того, чтобы переплести все эти книги. Светло-коричневая кожа тускло поблескивала — то ли от того, что их много читали, то ли от забот какого-нибудь лакея, начищавшего их время от времени заодно с хозяйскими ботинками. На противоположной стене кабинета находились высокие, от пола до потолка, окна. Перед окнами стоял большой стол, покрытый зеленой кожей с золотым тиснением.

За столом сидел человек — Булл Маттерсон.

Я знал, что он на пять лет старше Мак Дугалла, но выглядел он на пять лет моложе — бодрый старик с подстриженными усами такого же металлического оттенка, как волосы на голове. Он был крупный, плотный, широкоплечий, все еще мускулистый. Я понял, что он до сих пор занимается спортом. Единственное, что выдавало возраст, — это коричневые пятна на руках и несколько отрешенный взгляд голубых глаз.

Он жестом пригласил меня садиться.

— Садитесь, мистер Бойд. — Голос у него оказался резким, твердым, начальственным.

Я посмотрел на низкое кресло, улыбнулся и остался стоять Старик явно намеревался использовать психологические трюки. Его голова нетерпеливо дернулась.

— Садитесь, Бойд. Вас ведь так зовут?

— Да, это мое имя, — согласился я. — Но я лучше постою. Я не предвижу продолжительного разговора.

— Как хотите, — сказал он сухо. — Я попросил вас прийти сюда по определенной причине.

— Надеюсь, что причина действительно веская, — сказал я.

Улыбка чуть смягчила его твердые черты.

— Я выразился неудачно, — согласился он, — но не беспокойтесь. Я еще не впал в маразм. Я хочу знать, что вы делаете в Форт-Фаррелле.

— Почему-то все хотят это знать, — вспылил я, — а какое вам до этого дело, мистер Маттерсон?

— А вы не догадываетесь? Некто приходит на мою землю, начинает вести на ней разведку, и вы считаете, мне до этого и дела нет?

— На государственную землю, — уточнил я.

Он раздраженно отмахнулся от моей поправки.

— Что вы здесь делаете, Бойд?

— Стараюсь заработать на жизнь, только и всего.

Он посмотрел на меня задумчиво.

— Шантажировать меня бесполезно, молодой человек. Были люди, посильнее вас, пытались, но я ломал им хребет.

Я поднял брови.

— Шантаж? Я ничего у вас не просил, мистер Маттерсон, и не намерен. При чем тут шантаж? У вас могут быть свои тайны, но я ведь не лезу в ваши дела.

— Почему вы интересуетесь Джоном Трэнаваном? — спросил он прямо.

— А почему вас это интересует?

Он грохнул кулаком по столу так, что тот задрожал.

— Прекрати играть со мной, ты, молокосос!

Я наклонился над столом.

— А кем вы себя считаете, скажите на милость? И кем вы считаете меня? — Он вдруг неожиданно притих. — Я ведь не житель Форт-Фаррелла, которым вы заткнули рот. Вы думаете, я буду стоять в сторонке и смотреть, как вы сжигаете дом старого человека?

Он побагровел.

— Вы что, обвиняете меня в поджоге?