Опороченная (Карнавал соблазнов)

Вновь и вновь Идит обдумывала, как ей быть. Все время вспоминала свои слова, сказанные Эйрику, что она никогда, никогда не отдаст ни себя, ни сына в грязные лапы Стивена, лучше умереть.

В конце концов все сходилось на том, что ей с Джоном ничего не остается, как умереть.

На следующее утро, когда Стивен вернулся и отпер ее комнату, Идит уже владела собой. За то время, пока она морочила голову Эйрику насчет своей внешности, у нее появились навыки настоящей лицедейки. И теперь она прибегла к этому опыту.

— Я согласна, — деревянным тоном сказала она Стивену.

— Я знал, что ты согласишься, — заявил он с самодовольной ухмылкой, вытащил из одежды пузырек с ядом и вручил ей. Идит отметила, что он вымылся и побрился и выглядит почти как прежде. Вполне вероятно, что если он задумает пустить в ход свое прежнее обаяние, то сможет заманить какую-нибудь доверчивую женщину в свою западню. Либо одурачить знать из витана Эдреда.

— Лучше всего, если ты вернешься в Равеншир как можно скорей, — посоветовал он. — Мои осведомители сообщили мне, что Эйрик еще не вернулся с Джоном. Не говори ему, что ты была у меня. Скажи — заблудилась в лесу либо еще что-нибудь придумай. Женщины горазды на ложь.

«Мужчины тоже. Ты предатель и подлец».

— Ты должен освободить Годрика, чтобы он поехал вместе со мной.

Он категорически покачал головой:

— Мальчишка останется до тех пор, пока у меня не будет доказательств смерти Эйрика.

Сердце у Идит упало.

— Но я не могу оставить тут бедного ребенка на муки.

— Его не мучили и не будут, если только ты не откажешься от своего обещания.

— Почему я должна тебе верить? — взвилась она.

Мышца задергалась возле тонких губ Стивена, однако он не ударил Идит, как она того ожидала.

— Меня мучи… со мной плохо обращались, когда я был в том же возрасте, — поведал, к ее удивлению, Стивен. — Тебе, вероятно, трудно в это поверить, но у меня не развился вкус причинять такую же… боль другим детям. Да, я знаю, Эйрик говорил тебе, как я бил его ребенком, но не могу сказать, что мне доставляло радость мучить детей. Взрослых… другое дело.

Идит увидела обжигающую боль в налитых кровью глазах Стивена, когда он на миг забылся и уставился в пространство, вспоминая какие-то события из своего далекого прошлого. Как могло случиться, что у него в детстве так был искорежен рассудок?

— У тебя странное чувство справедливости, Стивен. Ты причиняешь страшное, страшное зло людям. А потом заявляешь, что не сделаешь вреда Годрику лишь оттого…

Он резко покачал головой, словно желая отогнать от себя ужасные воспоминания, и огрызнулся:

— Хватит! Мне нет нужды объясняться перед тобой. Пойдем. Телега ждет тебя внизу. Ты поедешь назад в Равеншир на роскошной повозке, миледи.

Все веревки снова были надеты на Идит, а также повязка на глаза и кляп, затем ее положили на дно телеги и прикрыли соломой. Перед отъездом Стивен сказал ей:

— Три дня, Идит. Или получишь мой «подарок».

В нескольких наделах от Равеншнира крестьянин остановил телегу и освободил ее. Он показал дорогу, с каменным видом отказавшись отвечать на ее вопросы, затем развернулся и поехал в противоположную сторону. Идит отправилась в долгий путь домой и вошла наконец в крепость через подземный ход. Изнутри загородила его засовом, чтобы предотвратить дальнейшие нежелательные визиты со стороны Стивена.

К счастью, Эйрик и Джон еще не вернулись из Уэссекса. У нее было время собраться с мыслями и обдумать свой замысел. И все обитатели Равеншира, вместе с недоверчивым Вилфридом, приняли ее объяснение, что она заблудилась, когда искала Годрика в лесу.

В тот же вечер Идит попросила Бритту помочь в ее планах. Девушка, сама пострадав от рук Стивена, поймет ее желание пойти на такие крайние меры. Во всяком случае, она надеялась, что Бритта поймет.

— Ты с ума сошла? — воскликнула Бритта, услышав историю Идит. — Ты хочешь, чтобы я помогла тебе умереть, и Джону тоже?

— Я говорю не про настоящую смерть, а про ложную. Ты ведь понимаешь больше, чем остальные, что он не шутит. Он обезглавит Годрика, если я не выполню его приказа.

— И он приказал тебе убить лорда Равенширского?

— Да, а потом обвенчаться с ним.

Бритта содрогнулась от отвращения:

— Но должен быть и другой выход. Если ты обсудишь все с господином…

— Нет, я не могу. Стивен узнает и отомстит мне, замучив Годрика. А потом Эйрик в гневе начнет преследовать Стивена, и я боюсь и за его жизнь тоже. — Последние слова она произнесла шепотом, и в ее глазах появились слезы.

— Значит, ты любишь лорда Равенширского? — спросила Бритта, сочувственно положив руку на локоть Идит.

Идит кивнула, не в силах говорить.

— Но ведь у господина разорвется сердце, когда он узнает о твоей смерти. Он ведь тоже тебя любит.

— Ты полагаешь? — с надеждой спросила Идит.

— Разве что слепой не видит, как он к тебе неравнодушен. Неужели ты можешь причинить ему такую боль?

— Как же мне не сделать этого, если я его люблю? Так будет лучше для всех. Это единственный выход. — Она сглотнула горький вкус отчаяния в горле и взяла Бритту за руки. — Я знаю, что ты любишь Вилфрида и что он хочет обвенчаться с тобой. Нет, не протестуй. Я знаю: тебя заботит ваша разница в происхождении… мы обсудим это потом. Но подумай, если бы ты оказалась в таком же положении и боялась за жизнь Вилфрида, что бы ты стала делать?

— Ох, госпожа! — тихо сказала Бритта, прекрасно понимая, что у Идит нет выбора. — И сколько тебе придется оставаться в укрытии?

Идит пожала плечами:

— До смерти Стивена.

— Но это может занять годы и годы.

Она уныло кивнула.

— А если Эйрик решит еще раз жениться?

Идит ахнула. Она не думала о такой возможности. И живо представила себе годы, которые ей придется жить… одинокой, покинутой и несчастной. Но велела себе не расслабляться.

— Тогда я останусь навсегда «мертвой», хотя Джон может вернуться, когда достигнет совершеннолетия, чтобы править Соколиным Гнездом.

— А как он объяснит свою «смерть» и твою, когда вернется?

— О, я не знаю. Все эти вопросы! Я буду думать над ними, когда придет время. Ты мне поможешь, Бритта? Ты моя единственная надежда.

Бритта неохотно согласилась.

— Все придется сделать скоро. Может, завтра. Ну, послезавтра самое позднее. Стивен дал мне только три дня.

— А что с Годриком?

— Я думаю, Стивен отпустит его, когда узнает, что мы с Джоном мертвы. То, что он говорил мне, заставляет надеяться, что он не станет без нужды мучить мальчика. Похоже, Стивен жестоко пострадал, когда сам был ребенком.