Опрометчивое пари

— Это мой любимый ресторан в Лос-Анджелесе! — радостно призналась Габриэла. — Надеюсь, что там окажется интересная публика, а не сплошные туристы.

«Ма Мезон» был переполнен сильнее обычного. Санди смирилась с тем, что ей придется потерять один из тех вечеров, которые она время от времени проводила с матерью. Будучи подростком, она со всей своей юношеской непримиримостью ненавидела эти «показные» обеды. Теперь она достаточно повзрослела, чтобы воспринимать всю эту похожую на цирк обстановку всего лишь с острой скукой и сильнейшей головной болью.

С момента их появления в ресторане Дэмион и Габриэла стали центром всеобщего внимания, что было немалым достижением, поскольку в зале присутствовало множество знаменитостей и тех, кто хотел бы таковыми считаться. Их столик, расположенный на виду, почти в центре зала, позволял им видеть все — и всем видеть их. Метрдотель принес им бутылку бесплатного шампанского от имени дирекции ресторана, едва они успели занять свои места. А сам обед постоянно прерывался потоком гостей, подходивших к их столику. Старые знакомые громко и бурно выражали свои радость и удивление по поводу встречи с Габриэлой или Дэмио-ном, хотя именно в «Ма Мезон» можно было рассчитывать на встречу с голливудскими знаменитостями.

Габриэла практически ничего не ела, как заметила Санди, хотя в толпе, постоянно окружавшей их столик, трудно было бы есть, даже если испытываешь голод. Она выпила один бокал шампанского — и все. Санди ничему не удивилась. В подобных ситуациях мать быстро пьянела от волнения и не нуждалась в алкоголе.

Знаменитый телепродюсер отошел от их столика, и его сменила пожилая женщина, чье лицо раскраснелось от смущения и восторга.

— Мистер Тэннер? Дэмион Тэннер? Извините, что я вас тревожу, но не могли бы вы… Вы не оставите мне ваш автограф на меню? Я видела ваш фильм, и, по-моему, он просто великолепный. И мы смотрим все повторения ваших телесериалов. Моя дочь повесила плакат с вашей фотографией у себя над кроватью. — Она робко захихикала. — Она так позавидует, когда узнает, что я говорила с вами!

Улыбка Дэмиона казалась почти естественной. Он отодвинул тарелку с филе палтуса и взял у женщины меню. Он уже полчаса пытался съесть свою рыбу. Санди не сомневалась, что она уже совершенно остыла.

— С огромным удовольствием, — проговорил он, уже в десятый раз за этот вечер давая свой автограф. Он вручил женщине меню и указал на свою спутницу. — Я уверен, что вы узнали Габриэлу Барини. Она только что прилетела из Рима, чтобы начать работу над новым фильмом. Как вы понимаете, мы все очень этому рады.

Он уже в третий раз ловко отвлек внимание поклонницы от себя, переключив его на Габриэлу. Санди оценила его рыцарское поведение. Габриэле нужно было как можно больше почитания, чтобы забыть о боли.

Поклонница завязала с ее матерью длинный разговор, и Санди почувствовала, что ее взгляд невольно обратился к Дэмиону. В свете настольной лампы его волосы блестели, как отполированное черное дерево. В профиль его лицо оказалось полным строгой мужской красоты, которую прежде она не разрешала себе замечать. Она наблюдала, как его чуткие руки разламывают кусочек хлеба, и потрясение осознала, насколько сильно ей хотелось бы, чтобы эти пальцы прикасались к ней, ласкали ее тело.

Дэмион быстрым незаметным жестом подозвал главного официанта и что-то негромко ему сказал — Санди не расслышала, что именно. Явились помощники, которые забрали все тарелки. В этот же момент разговорчивая поклонница наконец удалилась.

— Я заказал кофе, — сказал Дэмион. — Кто-нибудь хочет десерт?

Габриэла покачала головой.

— Спасибо, я никогда не ем десерты.

— Я тоже ничего не буду, — сказала Санди. — Все было очень вкусно, Дэмион.

Она украдкой посмотрела на мать и увидела морщины боли, которые больше не могли скрыть ни великолепный макияж, ни сила воли.

— У меня завтра прием начинается в семь утра, — соврала Санди. — Так что мне надо лечь пораньше. Вы двое не согласитесь уйти сразу же после кофе?

— Вечно твоя дурацкая склонность к трезвому и здоровому образу жизни портит всем настроение и ломает планы на вечер! — проворчала Габриэла. — Но, наверное, уже поздно пытаться тебя перевоспитывать.

— О, я не уверен в том, что Санди безнадежна, — непринужденно заметил Дэмион. — За последние пару дней она не меньше трех раз теряла над собой контроль и смеялась неожиданно для себя.

Он подался вперед, продолжая говорить так же спокойно:

— Санди сказала мне, что вам надо решить одну небольшую проблему, Габриэла. Насколько я понял, вам может понадобиться хирург. Одного моего хорошего друга недавно оперировали по поводу острого аппендицита, и врач сделал настолько маленький шов, что его еле можно рассмотреть. Хотите, я узнаю для вас его фамилию? Репутация у него прекрасная. Глаза Габриэлы потемнели от гнева.

— Санди слишком много болтает о вещах, которые ее не касаются, — резко сказала она. — Я на ближайшее время не планирую никаких операций, поэтому мне не нужна фамилия вашего опытного хирурга. Больницы — неподходящее место для людей цивилизованных.

Дэмион отпил глоток кофе.

— Ваш первый фильм был снят в Италии, — задумчиво проговорил он. — А ваш первый американский фильм, где помощником режиссера был Ричард Хоукинс, вышел на экраны год спустя. В скольких фильмах вы снялись с тех пор, Габриэла?

Санди посмотрела на него, удивляясь такой неожиданной смене предмета разговора.

— Я снялась в пятнадцати фильмах, — ответила ее мать. — В пяти европейских и десяти американских.

— Да, это звучит очень внушительно, — заметил Дэмион. — И более того, вы составили себе завидную репутацию не только как любимая публикой звезда, но и как настоящий профессионал, который всегда делает все, что надо. Несмотря на трения с режиссерами и другими актерами, вы никогда не прерывали съемок. Вы никогда не задерживали важные съемки, устраивая истерики, как это делают иные звезды, и никогда не позволяли, чтобы ваша личная жизнь помешала вам исполнить роль с высоким мастерством и профессиональным блеском.

— Это и значит быть профессионалом, — сухо заметила Габриэла.

— Да, — согласился Дэмион. — Вот почему мне очень жаль, что вы готовы рискнуть вашей необыкновенной репутацией.

Взгляд Габриэлы стал ледяным, и она начала вставать из-за стола.

— Похоже, что «Оскар» несколько вскружил вам голову, Дэмион. По-моему, нам пора домой.

Он протянул руку через стол и коснулся ее пальцев, усаживая обратно.

— Габриэла, не сердитесь, но я давно восхищаюсь вашей игрой, и ваша карьера мне не безразлична. Очень мало людей, связанных с кино, имеют такое, как у вас, сочетание природного дарования со способностью интенсивно работать, не жалея ни времени, ни сил. Вы женщина умная и сильная, и можете взглянуть на кое-какие неприятные истины. Игра — чертовски тяжелый труд. Трудный день съемок на натуре может потребовать больше энергии, чем занятия бодибилдингом. Скотт Форман и еще несколько сот человек рассчитывают на то, что и в своем следующем фильме вы будете играть все так же превосходно. Но мы с вами знаем, Габриэла, что они рассчитывают напрасно. Вы не сможете сниматься день за днем в течение трех месяцев, если будете испытывать постоянную боль. Вы несправедливы к своему таланту, когда каждое утро просыпаетесь с мыслью, что, возможно, именно сегодня умрете.