Опрометчивый поцелуй

– Ну вот. Готово…

Услышав это, Грэг открыл глаза, поднялся и подошел посмотреть.

– Хорошо получилось, – сказал он. – Я знаю, что ты сделала. Почему бы тебе не рассказать об этом Ким?

Он явно чем-то хотел похвастаться.

– Мне тоже очень нравится, – неуверенно сказала Ким.

Она не знала, чего надо опасаться. Айрис с возмущением посмотрела на нее:

– Тебе неинтересно?

Ким решительно покачала головой:

– Интересно!

Айрис показала на песочные домики:

– Это – Айрисленд! – Ким переспросила:

– Ты, наверное, имеешь в виду Диснейленд?

– Нет, – терпеливо пояснила Айрис и снова, совсем как Джилли, надула губы. – Это… как это… – Она посмотрела на Грэга, ища поддержки.

– Это не парк развлечений, – сказал он, глядя на Айрис, – а место, где Айрис хотела бы жить…

Айрис поднялась на ноги.

– У меня есть домик для каждого, кто мне нравится. Смотри, – она указала на дом в центре, – этот для миссис Мэк. Я сделала его большим, потому что она любит убирать.

Ким вспомнила экономку Кэйдвотера.

– Я уверена, она будет благодарна за то, что теперь у нее много места, где можно проводить уборку, – сказала она серьезно.

Кивнув, Айрис указала на другие дома:

– Дом для няни, дом для молочницы, дом для садовников, дом для агента Грэга.

Однако самый большой дом сбоку остался незанятым.

– А это для кого? – спросила Ким.

– Этот дом для Грэга. – Грэг засмеялся.

– Ты соорудила его слишком далеко.

– Нет, я передумала. Мы будем жить в этом! – Она указала на самый маленький дом. – Мы будем жить долго и счастливо.

Ким стало грустно – в царстве Айрис ей не нашлось места.

– Да, я буду называть его папой… – Ким расстроилась еще больше.

– Айрис, – напомнил Грэг, – у тебя есть папа…

– Ну и что?! – упрямо возразила Айрис. – А теперь будешь ты.

Ким впервые увидела, как возмужал Грэг. Это особенно было заметно при свете солнца. Она с грустью подумала, что в этом – и ее заслуга.

Айрис продолжала рассказывать о своем поместье, в котором она выделила дом и для Ким, который стоял так же далеко от центра Айрисленда, как и дом Грэга.

Через некоторое время они собрались и поехали домой. Айрис устала. Солнце садилось, и ветер становился холодным, но внутри машины было тепло. Через несколько минут Айрис уснула на заднем сиденье, и даже Ким чувствовала себя прежней – как в те времена, когда она жила в Кэйдвотере. Это были ее самые лучшие воспоминания. Она закрыла глаза, ветер раздувал ее волосы, и – о чудо – она почувствовала, как Айрис касается ее рукой.

– Мы почти приехали… – Голос Грэга разбудил Ким.

Она открыла глаза. Стояла ночь, а они были уже недалеко от магазина «Вещи прошлого». Нет, это не сон. Ее дочка лежала, свернувшись калачиком, на заднем сиденье и спала. В сиянии уличных фонарей Ким запоминала черты лица, курносый носик и длинные изогнутые ресницы. Она хотела притронуться к Айрис. Но вдруг подумала, что не стоит привыкать к хорошему.

– Почему ты не спрашиваешь, зачем я привез Айрис? – спросил Грэг.

– Я думала, ты сам расскажешь… – прошептала Ким.

– Потому что я ее люблю, – сказал он. Она невольно сделала протестующий жест – его любовь могла отнять у нее дочь. – И еще я люблю тебя.

Она замерла. По ее лицу текли слезы. Грэг наклонился. Поцеловал ее в соленые губы.

– Я тебя никогда не брошу. Мы будем всю жизнь вместе…

– Да… – вздохнула она. – Мне этого никто никогда не говорил.

Рори вышел из своей спальни в гостиную. Он был одет в смокинг. Сегодня ему предстояла встреча с сенатором.

– Джилли, ты готова? – Он постучал в дверь второй спальни.

Накануне она заставила его поволноваться, явившись в аэропорт в таком экстравагантном одеянии, что Рори до сих пор нервничал, не зная, что Джилли выкинет на сей раз. Тогда была одета в пальто под леопарда, на голове у нее была круглая шляпка черного цвета, а под шляпкой – косынка такого же цвета, придающая лицу выражение порочности. Еще она надела черные очки.

Рори был не в духе. Он уже встречался с политсоветом демократической партии, и после этой встречи у него болела голова – слишком много кофе он сегодня выпил. Кроме того, он получил урок общения с политиками высокого ранга – ему беспрестанно пришлось улыбаться, и теперь он не мог пошевелить губами. «Если Джилли оденется так же, как вчера, – думал он, – я умру… мне придется отослать ее домой… или…» Он не придумал – что «или».

– Джилли, ты готова? – еще раз спросил он. – Пожалуйста, ничего пятнистого и полосатого… – попросил он, наклоняясь к двери, из-за которой слышалось шуршание одежды.

«Я не знаю, что сделаю, – думал он, – если она меня подведет».

– Джилли, мы должны произвести приятное впечатление…

Ответа не последовало.

– Можешь не волноваться, – наконец раздался голос Джилли.

– Сенатору небезразлично, с кем я приду… – упавшим голосом сказал Рори.

– Конечно, ты придешь со мной, – услышал он. Джилли явно издевалась.

Он вспомнил предупреждение Грэга о том, что Джилли не та женщина, которую можно брать в общество. Неужели Грэг прав?

– Объясни мне принципы твоей партии, – попросила Джилли. – Может быть, они мне не подходят.

Рори не почувствовал ее иронии.

– Я полностью завишу от сенатора. Пойми.

– Это, конечно, очень важно, – согласилась Джилли.

– Репутация Кинкейдов и так подмочена. Мне нельзя рисковать…

– Ничего, милый, ты так жаждешь власти, что мне смешно, – услышал он и невольно сжал кулаки.

– Если ты думаешь, что общественность для меня – ничто, то ты ошибаешься. Я прислушиваюсь к голосу народа… ты меня слышишь?

– Нуда… – ответила Джилли, – особенно когда останавливаешься в люксе отеля «Ритц-Карлтон».

Он был готов проглотить собственный язык.

– Короче! – громко заявил он. – Если ты мне сорвешь встречу…

За дверью наступила тишина.

– Джилли… ты меня слышишь… я пошутил… я глупо пошутил!

Он обозрел гостиную, выдержанную в серебристых тонах, и обратил внимание на гору сумок, которые Джилли умудрилась приобрести за то короткое время, пока он встречался с коллегами по партии.

– Ты купила красивые вещи? – спросил он с тайной надеждой, что она клюнет на его лесть.

– Единственное, чего мне не хватает, так это еще одной татуировки, – услышал он.

– Какой татуировки? – удивился он.

Он выдохнул воздух и закрыл глаза. Она была непредсказуемой. Он всего ожидал, но еще одной татуировки! И где же, интересно знать? На какой части тела? Он стал вспоминать те части, которые видел. Спина – нет, спина очень деликатное место, шея – бросается в глаза, ноги – ноги божественные, остались руки. «Значит, руки», – решил он.